— А.
— Именно поэтому я использовал слово «физиологические», а не «психологические». Ты понимаешь разницу, я полагаю?
Это не должно было звучать как грязные разговоры. И не звучало.
Правда не звучало, Кирк!
— О, я понимаю.
— Хорошо.
Джим протянул руку и мягко положил её Споку на грудь, где у людей было бы сердце. Потом он медленно скользнул ей вниз и в сторону, туда, где быстро и беспокойно под его ладонью бился пульс вулканца. Его прохладная рука почувствовала огромное сердце под горячей кожей, и тогда он позволил ей упасть на узкую талию Спока.
— Я…
Он не мог до конца поверить, что всё это происходило. Так сильно хотелось обернуться вокруг его позвоночника и заполнить его всего от пальцев рук и до кончиков пальцев на ногах (и… других частей), такие примитивные желания и эмоции, без сомнения, были последствиями болезни, как говорил себе Джим (конечно, он не был полным идиотом, и он не мог дурачить себя дольше секунды).
Это было больше, чем голод, может, скорее, жажда, но как-то сильнее… что? Как это было возможно? Человек может умереть без воды, умер бы Джим без Спока?
О. Да.
Конечно, умер бы. Очевидно.
Но он и так это знал, правда?
Голос прошептал ему в ухо, что Спок не знал. Что Споку следует знать. Что это не вина Спока, что он выглядел так прелестно в том защитном костюме, и что Джиму очень нужно было выбросить эту ткань из головы.
— Спок…
— Да?
Мягкая искренность в глазах Спока заставила его сжать в кулаке ткань ужасной, бесполезной, сдерживающей голубой униформы, которая выглядела бы намного лучше, если б валялась на полу мятой кучей.
— Я думаю, что мне стоило бы упомянуть пару вещей… просто для ясности.
С впечатляющей скоростью Спок отступил назад и придал своему лицу выражение безразличной беспристрастности, хотя последнее потребовало у него видимое усилие.
— Мои извинения. Я был во власти ложного впечатления, что ты желаешь с…
— Воу, стоп. Прекрати сейчас же. Я… не думаю, что смогу держать себя в руках, если ты скажешь это прямо сейчас. Дай мне секунду объяснить, пожалуйста, — Джим осознал, что тяжело дышит, и мысленно дал себе пинка. — Мне нужно сказать тебе, что я чувствую, чтобы ты знал.
Спок ждал с отсутствующим, закрытым выражением лица.
— Я имею в виду… это было помутнением. Я могу помнить всё, что мы сделали, и всё, что почти сделали… как будто мы оба были пьяными, за исключением того, что это было в тысячу раз хуже, да? Может ли это считаться, если всё произошло так? О, чёрт, я даже не знаю, что говорю. Или пытаюсь сказать, потому что я выражаюсь не очень понятно и… хмпф…
Никогда, никогда раньше его вздор не прерывали так. Это было… потрясающе.
Язык Спока был сладким на вкус и ощущался изумительно, когда обводил губы Джима, а пальцы Спока впились в его спину так жёстко, о, но Джим издавал звуки, как лопочущий подросток. Так почему…
Спок отстранился, и Джим не захныкал. Даже немного, потому что это было б ужасно по-девчачьи, а Джим был мужчиной.
Полноценным мужчиной, говорю вам.
— Прости меня, — сказал Спок, отступая назад и аккуратно разглаживая складки на своей рубашке. — Ты говорил?
— О, да, точно, после этого моя речь будет более связной. Спасибо большое, Спок, очень помог, — его фальшивое возмущение заставило глаза Спока сиять ярче.
— Я всегда стараюсь услужить, капитан.
— Услу… Ты издеваешься? — его голос даже чуть-чуть не был визгливым до крайности. Неа.
— Джим, — внезапно голос Спока стал более глубоким и… почти осязаемо хриплым, как будто его глотка была повреждена. — Нет необходимости… твои эмоции… Я думаю, что не был полностью осведомлён о своей… привязанности к тебе. Это правда, до тех пор, пока я не был вынужден противостоять ей сегодня.
Джим облегчённо вздохнул. Он был точно в курсе своей точки зрения на это, и он знал, что любил… Господи, любил, да, любил Спока. Но это то, что ему по-настоящему было нужно. Потому что Спок был с Ухурой, и Джим мог излучать бахвальство, самоуверенность и прочее, но когда дело доходило до его собственных эмоций, скрытая неуверенность была очевидна.
— Против моей природы признавать такие сильные эмоции, вероятно, поэтому я… ты заставлял меня сомневаться в каждом ощущении, потому что в твоём разуме есть что-то врождённое подавляющее. И в твоём теле. Ты что-то, к чему я не был готов. Что-то, чего я не мог предвидеть. Ты путал меня.
— …а.
Ну а что он должен был на это сказать? Он едва вообще мог говорить, его глотка сжалась, а сердце определённо хотело его задушить.
— Возможно, если тебя пугает темп, с которым начались наши отношения, думаю, в этом случае люди говорят… «сбавить обороты»?
Сбавить? Всё, на что Джим был способен, это не сорваться на бег и не наброситься на мужчину.
Но, конечно, это имело смысл. И ради Спока он мог бы сделать это.
— Если это то, чего ты хочешь. Я могу подождать.
Спок на мгновение прикрыл глаза.
— Во всяком случае, я почти в этом уверен, — Джим моргнул и облизал губы, и чёрные зрачки Спока почти поглотили шоколадно-коричневую радужку его прекрасных глаз.
— Возможно, нет.
— Нет, всё в порядке. Я не хочу, чтобы ты чувствовал принуждение или что-нибудь такое.
— Я сказал, это не будет необходимо, — Спок сделал шаг вперёд, если не считать, что это был непроизвольный порыв его тела к Джиму.
— Я не знаю, Спок. У меня такое чувство, будто я злоупотребляю твоими добродетелями… — Джим вздохнул, подняв руки вверх, будто пытаясь защитить себя или, возможно, защитить добродетель Спока. Исключая, разумеется, то, что понятие добродетели прямо сейчас было смешно приписывать к Споку. Тёмные глаза и уравновешенная, напряжённая поза напомнили Джиму, что предки Спока убивали за своих партнёров и жили во власти своих бурных порывов.
— Я заверяю тебя, что это не так.
Джим соблазнительно улыбнулся и прислонился к столу.
— Тогда чего ты ждёшь?
— Твоего согласия, — прорычал Спок, его низкий и грубый голос заставил Джима задрожать от предвкушения.
— О. Тогда ладно.
Удовольствие, быстро разносившееся кровью с каждым ударом пульса, было почти мучительно острым.
— Чёрт, т…
Его согласие было приглушено ртом Спока, но он не собирался из-за этого жаловаться.
Есть кое-что, что можно сказать о способности человеческого мозга испытывать эмоции.
