Капитан в настоящее время разговаривал с ней и с премьер-мужем, дико жестикулируя, чтобы заставить их понимать себя всякий раз, когда его переводчик сталкивался с трудностями.

Борьба была не в том, чтобы выразить моё удовольствие, заставившее тупую боль сжать моё горло. Неужели никогда раньше не было так сложно сдерживать желание рассмеяться?

Внезапно наши глаза встретились, и он широко улыбнулся мне. Я кивнул и вернулся к разговору с Ксиксией.

— …что не такое белое, как комбинировать двигатели, чтобы приспособить правильный пропеллер для наземных поездок… — для такой молодой женщины она была довольно умной. Бриннен, казалось, очень ценил достижения каждого человека, так как даже члены премьер-семьи были заняты на полный рабочий день. Ксиксия занималась механикой, в частности, транспортными средствами. — …люди склонны забывать все чёрное.

Переводчик явно не мог интерпретировать некоторые из своих фигур речи. Однако я уже определил, что Брин ассоциировал цвета с определёнными образцами логики, в которых белый был прост, а чёрный сложен. Также упоминались красно-синие, но их значение до сих пор оставалось неясным без дальнейших доказательств.

Когда я поговорил с ней об основах некоторых элементарных наземных транспортных средств Вулкана, она очень ярко улыбнулась и потянулась к моей руке.

— Эй, это Сиксия, верно?

— Кси-кси-я, — она скорректировала произношение капитаном своего имени с небольшим нахмуренным взглядом, её радужки слегка мерцали в знак раздражения.

— Хорошо, очень приятно встретиться с вами, Ксиксия, и мне очень жаль прерывать ваш разговор с мистером Споком. Но видите ли, мой друг не любит, когда его трогают, поэтому я был бы признателен, если бы вы этого не делали, хорошо? — тон Джима был невероятно дружелюбным, но он был явно напряжен, почти сердит, и стоял очень близко от меня.

— Вы прикасаетесь к нему, — обвинила она его, указывая на то, что, я посмотрел, рука Джима слегка опустилась на моё плечо. Я чувствовал её там, но прикосновение было настолько обычным, что я даже не думал об этом.

Рука тут же соскользнула.

— Да, и это было ошибкой. Извини, Спок.

Я не знал, как правильно ответить на его извинения, и так и не ответил.

— Увидимся позже, — он быстро ушёл, и его мгновенно осадили просьбами о танце, прежде чем он смог вернуться к премьер-лидеру.

Внезапно у меня был мимолетный образ самого себя, грубо взявшего его руку и ведущего в мелодии, пока его сердце не стало единственным, что я мог слышать, и я бы танцевал с ним и никогда не отпускал его.

В тот момент, когда я понял, что я делаю (фантазирую… это было так… по-человечески) мне стало стыдно за мою слабость, и я почувствовал страх за потерю контроля, и к чему это может привести. Это увлечение выходило из-под контроля. Я решил медитировать той самой ночью, несмотря на моё истощение, и убрать все противоречивые эмоции.

— …поэтому, по сравнению с автомобилями Терран, преимущества многочисленны, — пояснил я.

— Да, я могу понять, — сказала Ксиксия и моргнула, медленно, затем подошла поближе. — Спок… — её произношение моего имени было почти точным, редким случаем среди новых цивилизаций, — …вы хотите потанцевать? Я знаю, что вы не похожи на одиннадцать других, с которыми вы пришли… ваши глаза не похожи на их. И я вижу, что другие любят быть задействованными в прикосновениях. Ваш лидер говорит, что вам не нравится, когда вас трогают. Это чёрное или белое?

— Если это абсолютно не необходимо, мой вид избегает прикосновений с представителями других рас, — объяснил я.

— Значит, вы не хотели бы прикоснуться ко мне?

Очень быстро я подумал о том, чтобы открыть свой разум для возможности её красоты. Но я знал, что это не повлияет на меня, как это было в случае с Джимом. Я мог бы найти её приемлемой, но не более того, и я, конечно же, не хотел прикасаться к её коже, когда мой усталый ум не мог быть сильнее, если бы он отклонял любые чужие мысли. Кроме того, танцы с кем-то, кто не был эмоционально связан со мной, каким-то образом были мгновенно нежелательными и неслыханными для истинного вулканца.

— Нет.

Вместо того, чтобы мерцать, её глаза теперь потемнели, но она не выглядела сердитой.

— Это отрицательно.

Я предположил, что ей грустно. Я хотел утешить её или, возможно, извиниться за то, что видел людей, причиняющих боль другим. А потом…

— Это белое, вы хотите прикоснуться к своему лидеру.

Я не мог придумать адекватного ответа на это заявление.

— Привет, Спок, могу я поговорить с тобой на минутку?

Нийота слегка коснулась моей руки одним пальцем и жестом указала, чтобы я следовал за ней.

— Да.

Она повела меня к менее ярко освещенному углу.

— Пожалуйста, — она подмигнула мне, я не понимал.

— Я не понимаю, в чём мне необходимо быть благодарным.

— Среди людей принято «спасать» друга, которого просят о чем-то, что он хочет отклонить, — терпеливо объяснила она.

— Понятно, — я был благодарен. — Тогда я благодарю вас.

— Нет проблем.

И с напутственной улыбкой она ушла, мимолетно и быстротечно.

Я двинулся, чтобы последовать за ней в переполненную область (несмотря на то, что разговоры были областью знаний Джима, и, конечно же, не моими), но был задержан.

Его пальцы едва коснулись моей руки, но его голос звучал громко и греховно в моих ушах.

— Эй, Спок.

Он стоял позади меня, подбородок лежал у меня на плече.

— Здравствуйте, капитан.

Я не мог развернуться и встретиться с ним, потому что он не оставил достаточного пространства между нашими телами, чтобы позволить такую маневренность, поэтому я остановился и стал ждать.

— Прости. Я снова прикасаюсь к тебе, — он не казался ужасно извиняющимся, когда уходил, не казался он таковым и сейчас. — Это просто так заманчиво! — он вздохнул и обошёл меня вокруг, глядя на мою форму: — Ты такой соблазнительный. И никто не смотрел, и ты стоял там, где темно и таинственно, в тени… ты слышал, как я подошел? Был ли я достаточно тихим?

Блеск в его глазах означал, что он дразнит, но я не оценил юмор.

— Музыка замаскировала звук ваших шагов, — признался я.

Что-то в моём ровном тоне, должно быть, предупредило его, потому что он сразу стал более серьёзным, и в его выражении было беспокойство.

— Извини, теперь это было действительно глупо, когда я думаю об этом. Просто, ты сказал, что я могу тебя обнять, и это подразумевает прикосновения… ты хочешь забрать своё разрешение обратно? Ты хочешь, чтобы я перестал быть таким раздражающим душевнобольным отморозком?

— Нет, капитан.

Мой тон оставался холодным, но мне пришлось сжать челюсть, чтобы сражаться с инстинктивной улыбкой, угрожающей изогнуть губы.

— Ты уверен? Знаешь, я могу понять. Обнимать каменный столп, вероятно, будет так же тепло и уютно, как и тебя сейчас.

Это было удивительно легко, не улыбаться после этого.

— Если результат тот же, то я предлагаю вам выбрать столп, потому что он, несомненно, будет волноваться больше, чем я, — огрызнулся я, прежде чем задуматься над своими словами. Как только я понял, что сказал, я сразу же стал презирать себя: тон был слишком эмоциональным, я использовал метафору, и я солгал, и всё в одном предложении.

Это было неправильно. Что со мной происходило рядом с капитаном? Казалось, что это выходит за рамки физического притяжения, как я могу действовать так… иррационально.?

— Простите меня, капитан. Я считаю, что пришло время мне уйти с этого праздника, чтобы отправиться отдыхать.

Джим выглядел испуганным.

— Нет! Пожалуйста, нет, не уходи, я извиняюсь, на самом деле, Спок, — его лицо было мучительно от боли и сожаления, он подошел ко мне, пока не прижал меня к стене. — Пожалуйста, останься. Пожалуйста.

Даже в тусклом свете моё острое зрение позволило мне капитулировать перед явной необъятностью этих голубых, очень голубых глаз.

И я только дважды подумал о прилагательном для акцента. Не для поэтичного обоснования.