No 30
[Не ранее ноября 1917 г.]
[Датируется по времени прибытия Колчака в Японию (начало ноября 1917).]
В эти дни ожидания, которое временами становилось невыносимым1, я часто ездил в Токио и бродил по самым отдаленным японским кварталам. Заходя в лавки со старым хламом, задавшись целью найти старинный японский клинок работы знаменитейшей старинной фамилии оружейников старой Японии Майошин2. Фамилия Майошин ведет начало с ХII столетия, и в феодальные периоды Камакура и Асикага3 она поставляла свои клинки сиогунам и даймиогам4, и каждый уважающий себя самурай5, когда приходилось прибегнуть к хара-кири6, проделывал эту операцию инструментом работы Майошин. Клинки Майошин, действительно, - сама поэзия, они изумительно уравновешены и как-то подходят к руке, они сварные (в то время сталь выделывалась очень небольшими пластинками), с железным мягким основанием, великолепно полирующимся, с наваренным стальным лезвием, принимающим остроту бритвы, с особым тусклым матовым оттенком и характерной зигзагообразной линией сварки железа и стали. Перед моими глазами прошли десятки великолепных старых клинков, и надо было большое усилие, чтобы удержаться от покупки, но я хотел клинок Майошин, и никакой другой. Наконец, после великих розысков, я забрался в одном из предместьев Токио в довольно убогую лавчонку, в которой ничего на виду не было, - старый японец принес несколько старинных сабель и кинжальных ножей в великолепной работы ножнах старого лака с художественными украшениями из чеканной бронзы - но меня это мало интересовало. Я знал, что старинные клинки великих мастеров теперь не оправляются, представляя сами по себе большую ценность, и деревянные ножны и эфесы почти всегда новейшей работы, ибо дерево не выдерживает несколько столетий. Я назвал имена знаменитых оружейников Иосихиро7, Масамуне8, Иосимитсу9, при имени которых хозяин проявил почитание, граничащее с [На этом текст обрывается.]
д. 1, лл. 61-62
__________
1 А.В. Колчак ждал ответа на свою просьбу о принятии его на службу в действующую британскую армию.
2 Миочин - фамилия оружейников, особенно прославившаяся искусством ковки мечей. Известна на протяжении 22 поколений (1200-1750). Основатель фамилии - Миочин Мунесуке из Киото, его сын Миочин Мунекио перенес производство в город Камакура. В ХVI в. непревзойденные боевые шлемы изготовил Миочин Нобуе.
3 Период Камакура - 1192-1333 гг., период Асикага (Муромати) 1333-1573 гг.
4 Сегун - титул командующего армией Японии (полный титул: сей-и-тай-сегун, букв.: великий полководец, покоряющий варваров). В 1192-1867 гг. в руках сегунов фактически была сосредоточена власть в стране. Первым сегуном стал Минамото Ёритомо (в соответствии с японской традицией приведены сначала фамилия, затем имя). При сегунах из дома Минамото и правителях из дома Ходзе военная ставка Камакура (ныне - город в 20 км к юго-западу от Иокогамы) фактически являлась столицей страны. В ХIV в. после долгой борьбы утвердилась новая сегунская династия - Асикага. Время нахождения этой династии у власти в японской историографии именуется периодом Муромати (по имени района в Киото, где находилась резиденция правительства).
Дайме (букв.: великое имя) - владетельные феодалы. В VIII-ХII вв. термин означал крупных арендаторов, в период Камакура - влиятельных самураев, в период Асикага - военных губернаторов провинций, затем до середины ХIХ в. - владетельных князей.
5 Самураи (от глагола "самурау" - "служить") - военно-служилое сословие, сложившееся в Х-ХII вв. и формально отмененное в 1872 г.
6 Харакири (сэппуку) - ритуальное самоубийство путем вспарывания живота. Утвердилось в VIII-ХII вв.
7 Иосихиро (обычно Го-но-Иоcихиро) - мастер по изготовлению мечей, работавший в первой трети ХIV в. Один из трех наиболее известных оружейников периода Камакура, наряду с Масамунэ и Иосимитсу. Биографические данные крайне скудны, работ сохранилось мало.
8 Масамунэ (первоначальное имя - Горо Окадзаки, 1264-1344), оружейник, создавший оригинальную технологию, которая передавалась его последователям изустно и через некоторое время была потеряна. В его время из-за угрозы монгольского нашествия мечи производились более в практических целях, чем в декоративных; с этим связан и своеобразный стиль его продукции.
9 Иосимитсу (Тосиро) - оружейник, работавший в период Камакура (более точная периодизация отсутствует). Существует только один длинный меч его работы, поскольку он считал, что мастер за свою жизнь может произвести лишь один шедевр. Короткие мечи работы Иосимитсу сохранились в нескольких экземплярах.
No 31
3.I.1918/21.ХII.1917
Сегодня неожиданно я получил Ваше письмо от 6 сентября, доставленное мне офицером, приехавшим из Америки. И как всегда, когда я получаю Ваши письма, переживаю то состояние, которое я наз[ываю] счастьем, которое неразрывно связано с Вами, с Вашим образом, с воспоминаниями о Вас. В Ваших письмах я несколько раз читал Ваши сомнения в мою память о Вас, мысли о возможности забыть [Вас] в новой обстановке, такой удаленной и непохожей на ту, в которой Вы находитесь. Нет, Анна Васильевна, я не забывал и не забуду Вас. Я так привык соединять свои мысли о Вас с тем, что называется жизнью, что я совершенно не могу представить себе такого положения, когда бы я мог забыть Вас. Были дни, когда я был близок к отчаянию и когда я желал забыть Вас, но результат получался совершенно обратный - это было очень больно, а боль и страдание совсем не способствуют забвению. Да, в периоды ударов судьбы я готов был всегда отказаться от того счастья, которое у меня связано с Вами, но это не значит забыть Вас. То враждебное чувство к самому себе, которое создается в такие периоды, всегда соединялось у меня с чувством боязни, чтобы даже тень или что-либо, имеющее отношение к моему несчастью, не могло бы коснуться того, что мне было самым дорогим, самым лучшим, Вашего отношения ко мне. И Вы тогда в моем представлении уходили от меня, я терял чувство близости к Вам, утрачивал радость и счастье, с которым оно связано. Так и теперь в эти недели после прибытия в Yokohama, когда Россия окончательно проиграла войну, когда война у нас закончилась и я вновь пережил все то, что связано со словом "поражение", "проигранная война", - Вы отдалились от меня куда-то очень далеко. Я получил здесь семь Ваших писем, полных очарования Вашей милой ласки, внимания, памяти обо мне, всего того, что для меня составляет самую большую радость и счастье, но я чувствую, что я недостоин этого, я не могу, не имею права испытывать этого счастья. Я, может быть, выражаю [В рукописи: выражаюсь.] недостаточно ясно свою основную мысль; мысль о том, что на меня же ложится все то, что происходит сейчас в России, хотя бы даже одно то, что делается в нашем флоте, - ведь я адмирал этого флота, я русский... И с таким сознанием я не могу думать об Анне Васильевне так, как я мог бы думать при других, совершенно неосуществимых теперь условиях и обстановке.
Милая Анна Васильевна, Вы совершенно ни с какой стороны не причастны к этому состоянию какой-то душевной раздвоенности, которая у меня возникла под влиянием двух таких, казалось, различных представлений, как война и Вы. Я не умею передать Вам достаточно ясно это состояние. Когда я думаю только о Вас, я хочу видеть Вас, мне хочется пережить хоть еще один раз счастье близости Вашей, посмотреть на Вас, увидеть Вашу улыбку, услышать Ваш голос, но я редко, почти никогда не думаю о Вас вне связи с войной, и, когда я думаю о ней, - то не хочу Вас видеть - какое-то чувство, похожее на стыд, чувство боязни вызвать у Вас презрительное сожаление или что-то похожее на это - вот что я ощущаю, когда я думаю о Вас в связи с войной, с которой я соединял всегда все лучшее, самоe дорогое, и, конечно, Вас.
Я когда-то писал Вам, что какое-то чувство, похожее на веру в индивидуальность военного начала, создало представление, что Вы и все то, что для меня связано с Вами, дано мне этим началом. Пускай это будет, с Вашей точки зрения, какой-то мистический бред, одна из диких фантазий, которыми я иногда руководствовался в жизни, но я не могу избавиться от этой веры. Я не буду ни защищать, ни доказывать, ни объяснять этого, но никогда, кажется, я не верил так в индивидуальность войны, как теперь. Так посудите же, милая Анна Васильевна, какой невероятный абсурд возникает в связи с настоящим положением вещей. Проигранная война, то, что не имеет имени и чего не было еще в человеческой истории, а я участник этого феномена по происхождению и положению.
