Пенелопа толкает меня на спину, и медленно садится на мою длину. Она двигает бедрами,

запрокинув голову назад. Я касаюсь ее ног, живота, груди.

– Вы переспали?

Я смотрю на свою сестру и киваю, не желая говорить об этом.

Риса сидит рядом со мной.

– Пенелопа, кажется, рада этому.

Получая шанс, я смотрю через книгу в окно Пенелопы. У меня не хватило смелости

смотреть туда – слишком напуган. Я так ее хотел… и мне стыдно, что я поставил свое

желание на первое место.

Но она там, с небольшой улыбкой. Она задергивает шторы и уходит.

Я сажусь, обернув одну руку вокруг Пенелопы, положив другую руку на ее бедро. Она

движется, с закрытыми глазами и краснеющей кожей. Я касаюсь ее, чувствую ее ...

вспоминаю все.

Как это чувствовалось, когда я увидел ее с Джошуа Дарком на той вечеринке. Как

чувствовалось еще хуже, когда я подрался с ним и потерял ее снова. Жить каждый день

в дымке и держаться подальше, несмотря на то, что я больше всего желал подойти к

ней.

Я всегда буду сожалеть, что не пошел к ней раньше, но я никогда не буду жалеть о том,

какой урок получил.

Я пробежался пальцами по ее лицу, прикасаясь губами следом. Я хватают ее, и двигаю ее

резче назад и вперед. Пенелопа держится за мои плечи, признаваясь в вечной любви, пока

ее слезы кататься из глаз и тело распадается на кусочки.

Пенелопа улыбается, глаза блестят и на щеках румянец. Она запускает руки в мои

влажные от пота волосы, и оборачивает ноги вокруг моих бедер, что я не могу двигаться.

– Со счастливым днем свадьбы, Диллон, – шепчет она.

– С Днем Рождения, Пенелопа.

Эпилог 4

Диллон

Я бросаю ключи на стойку, задуваю свечи, зажжённые Пенелопой, и просматриваю почту.

– Я дома, Пен.

Счета, реклама, и поздравительные открытки, которые нам все еще присылают гости не

приехавшие на праздник.

– Я здесь! – ее голос перекрикивает шум воды и громкое реалити-шоу по телевизору.

Я снимаю куртку, вытаскиваю все из карманов, и отправляюсь в спальню. Телевизор

включен громко, чтобы его можно услышать в ванной. Когда я его выключаю, Пен кричит

мне:

– Привет.

Я включаю радио.

Прислоняюсь к двери ванной комнаты. Пенелопа сидит в ванне, пена скрывает ее до шеи.

Свечи горят на каждой поверхности.

Я смеюсь, расстегивая рубашку.

– Я говорю тебе про свечи, с тех пор как нам было по четырнадцать.

Жена смотрит на меня и поднимает колени, призывая присоединиться к ней.

– О, я знаю. Я просто так люблю их.

Бросаю рубашку на пол, снимаю обувь и сразу оказываюсь в воде. Пена и вода

выливаются на пол. Пенелопа громко смеясь, кладет ноги на мои колени и откидывается

на спину, не переживая о том, что я все еще в штанах.

Она вздыхает, поднимет волосы и завязывает их в узел.

– Ты глупый.

Я не остаюсь на своей стороне слишком долго; встаю на колени между ее бедер над ее

животом. Я целую ее губы, потом щеки, подбородок, грудь и... наше растущее чудо.

Я тру, согревая свои руки, и возвращаюсь к нашей малышке.

– Как вы сегодня?

– Уставшие, голодные и немного капризные, – Пенелопа закрывает глаза. – Но я

придумала имя.

– Придумала? – я встаю, снимаю штаны, и сажусь за Пенелопу. Она прижимается спиной

к моей груди, располагаясь между моими коленями. Я же кладу руки на ее раздутый

живот.

– Лэйла, – говорит она, играя пеной.

– Как в песне?

– Да, как в песне.

Я целую ее плечо, наблюдая, как мурашки бегут по ее коже.

– Красиво.

– А еще, я наконец раскрыла все оставшиеся подарки с вечеринки для ребенка, – она

улыбается. – Твоя сестра подарила пустышки со стразами. Это так мило.

Я целую ее шею.

– Это хорошо.

В ванной комнате темно, свечи наш единственный свет. Пен все рассказывает и

рассказывает о вечеринке, которая была на прошлых выходных. Мы получили почти все,

что нам нужно, за исключением нескольких мелочей. Я рассказал ей про открытки,

которые пришли по почте.

После того как она рассказывает мне о кроватке, которую нужно собрать, и, о таком

количестве розового, «что она будет блевать», мы попадаем в комфортную тишину.

Пенелопа оборачивается ко мне, и я улыбаюсь.

– Ведь то, что она девочка, не значит, что она должна носить розовое, правда?

– Верно, – уверяю ее.

– Я написала «никакого розового» в приглашениях, и в итоге, именно это мы получили, –

она бубнит и смеется.

Я улыбаюсь, уже зная ее реакцию.

– Я люблю розовый. Он нежный.

Пенелопа усмехнулась.

– Нежный?

– И мягкий.

– И милый.

Пенелопа вздыхает, признавая поражение.

Ванна начала остывать и Пенелопа использует большой палец ноги, чтобы включить

горячую воду. Мы наполняем ванну, пока вода не выплескивается за борт. Пена давно

опала, и мы лежим в прозрачной воде.

Я начал засыпать.

– Диллон?

Я прочищаю горло и открываю глаза.

– Да?

– Я боюсь.

Я киваю, уже зная, о чем она. Это разговор повторяется снова и снова, с тех пор как

Пенелопа узнала, что беременна.

Ее депрессия передастся нашему ребенку?

Но это разве имеет значение?

Наша девочка будет здесь через три месяца, и наши страхи станут реальной жизнью.

Страхи были у нас всегда; опасения, которые не дают Пенелопе спать или есть. Но из-за

них, мы не позволим исчезнуть нашему главному счастью – у Пенелопы и меня будет

ребенок.

Здоровая и счастливая девочка.

Лэйла.

– Все будет хорошо.

– Обещаешь? – спрашивает она, тихим голосом.

Несмотря ни на что, все будет хорошо.

– Я обещаю.

Сложив руки на животе Пенелопы, чувствуя тяжесть ее головы на груди, я снова

закрываю глаза. Я нахожусь на грани сна, в то время как Пенелопа подпевает звучащей

песне по радио, а вода медленно остывает. Одна за другой свечи тухнут.

В темноте, и в ванной, полной холодной воды, Лэйла начинает брыкаться.

Пенелопа держит руку на животе, где пинается наша девочка.

– Ты чувствуешь это?

Закрыв глаза, я киваю.

– Да.

Ребенок пинает снова и снова. Доказательство жизни. Жизни, которую Пенелопа и я

сделали вместе. Доказательство любви, и доказательство того, что все будет хорошо.

Несмотря ни на что.

Эпилог 5

Пенелопа

Он сказал, что это будет хорошо для нас. Для нее.

Особенно для нее.

Мы должны доверять всему, что он говорит, потому что Диллон никогда не ошибается.

Я опираюсь головой о холодное стекло, глядя, как мы проезжаем под покровом деревьев.

Сквозь просветы между листьями проходят солнечные лучи, которые попадают на мои

солнцезащитные очки. Эта поездка всегда проходит спокойно. Мы приезжали сюда по

праздникам и выходным, только в этот раз мы не уедем обратно.

Диллону была предложена работа в местной больнице, и не потребовалось много времени,

чтобы убедить меня, что пора уезжать из Сиэтла.

Он говорит:

– Это то, что ей нужно, Пенелопа.

И я отвечаю:

– Я знаю.

Лэйле десять. Внутренне, она очень похожа на Рису. Наверно поэтому они так близки.

Внешне, она – вылитая ее отец. Я не знаю, когда и почему, но Диллон и я согласились, что

Лэйла будет нашим единственным ребенком. Это не стало проблемой, Лэйла это все, что

мы когда-либо хотели.

И боялись.

– Устала, малышка? – Диллон наклоняется и трогает меня за руку. Возраст сделал

замечательные вещи с моим мужем. Иногда я вспоминаю время, когда мы были детьми; у