Настроение Ваше, о котором Вы мне пишите, нездорово и, я думаю, неестественно, однако средство от него весьма просто и доступно каждому из нас. Это - действие, помощь, желание быть полезным, делать добро окружающим хотя бы в малом, быть чем-то занятым. В жизни каждого человека, сколь бы ни была она тиха и однообразна, достаточно возможностей для проявления деятельного сочувствия, жизнерадостной помощи. Я смиренно верю, что именно таким путем следует приближаться к богу, и тем обретать надежду и душевный покой. Мир вокруг нас не сон, а явь, и мы - основная часть этого мира, и именно поэтому мы должны в нем действовать. Болезненные занятия, подобные Вашим: уход в мир книг (пусть даже хороших), меланхолическое созерцание здесь не нужны. В мире есть свои устои и свои награды. Выйдите в мир, окружающий Вас, каким бы просторным или узким он ни был. Будьте отзывчивы, не только в мыслях Ваших, а на деле. Старайтесь тысячью разных способов сделать так, чтобы люди любили Вас и чтобы им не хватало Вас, случись Вам умереть, и тогда, верьте, жизнь Ваша станет счастливой.

Прошу Вас, будьте тверды. Доставьте мне великое удовлетворение в один прекрасный день убедиться, что переписка, которую Вы завели со мной, принесла пользу и что теперь у Вас на сердце стало гораздо легче и веселее, чем в ее начале.

Верьте, верьте в реальность жизни и не допускайте, чтобы Ваша собственная жизнь, в которой - как и в каждой жизни - есть свой смысл, пролетела бы впустую, пока Вы мрачно размышляли над ее тайнами.

Таинственная жизнь не здесь, а далеко в небесах. Выполнять свой долг значит готовиться к ней. Наш Спаситель не сидел, праздно сложив руки и размышляя, - он трудился и творил добро. В своем маленьком домашнем мирке Вы можете сделать столько же добра, сколько император в своих владениях.

Всегда преданный Вам.

217

ЧАРЛЬЗУ НАЙТУ

Девоншир-террас,

8 февраля, 1850 г.

Дорогой Найт!

Разрешите самым сердечным образом поблагодарить Вас за любезное и лестное упоминание обо мне в Вашей талантливой брошюре. Это очень тронуло меня, и я рад от души.

Полностью согласен со всем, что Вы так красноречиво высказали об этом несправедливом, неумном и непомерном налоге *. Но когда подумаешь о положении огромной массы народа, то просто не хватает духу требовать справедливости в этом вопросе до того, как отменят налог на окна. Без света люди не могут читать. Без света они не могут жить по-человечески и сохранять нормальное здоровье. Как бы ни страдали от несправедливости мы, я полагаю, что они страдают от нее куда больше, и восстановление справедливости в этом вопросе даст им возможность для иного физического существования.

Мы совсем не видимся, и я думаю, не худо было бы нам поставить еще одну пьесу, скажем, в Корнуолле, специально ради того, чтобы мы встретились.

Глубоко преданный Вам.

218

ФОРСТЕРУ

Брайтон,

14 марта 1850 г.

...Меня мучит чувство неудовлетворенности, оттого что в номере не хватает чего-то трогательного, такого, что выражало бы общий дух "Домашнего чтения". Позавчера вечером, сидя в поезде (где мне всегда хорошо думается), я смотрел в окно на звезды и обдумывал одну тему, с ними связанную. И вот, соединив звезды со своим замыслом, я немедленно написал этот рассказ, который посылаю Вам. Мне бы хотелось, чтобы Вы прочли его до отправки в типографию (это займет у Вас не более пяти минут), а с обратной почтой прислали бы мне гранки.

219

МИССИС ГАСКЕЛЛ

Брайтон, Кингс-роуд, 148,

14 марта 1850 г.

Дорогая миссис Гаскелл!

Прошу Вас ответить на это письмо с обратной почтой в адрес Девоншир-террас.

Я глубоко убежден в том, что поскольку Лиззи не умирает, она должна была отдать ребенка в собственные руки Сьюзен, а не подкидывать ей к двери. Заметьте! Чем выразительнее, чем сильнее и преданнее любовь к ней ее матери, тем более жестоким кажется ее преступное бегство. То же самое чувство, которое в первом случае движет сюжет, в другом случае будет разбито поступком дочери, и Вы не сможете строить одно, не разрушив другого.

Исправить все это можно самой незначительной переделкой. Я предпочел бы, чтобы Вы прислали ее в ответном письме, а не исправлять в редакции. Уверяю Вас, образ Лиззи от этого значительно выиграет, и я не сомневаюсь в том, что Вы сделаете все возможное, чтобы спасти ее! Я убежден, что это устранит неизбежные возражения, а надо сказать, что чем ярче рассказ, тем они будут сильнее. Не могу передать Вам, насколько остро я это чувствую, дорогая миссис Гаскелл.

220

УИЛЬЯМУ БРЭДБЕРИ

Брайтон, Кингс-роуд, 148,

14 марта 1850 г.

Дорогой Брэдбери!

"Исключительно ради этого случая" - думаю, что предложенные изменения в начальной фразе хороши. Заглавие теперь выглядит отлично. Я, право, считаю, что номер получился великолепным, и если читатели не будут довольны, то я уж и не знаю, чего им еще нужно. Мне никогда не приходилось читать такого удачного номера любого журнала.

А я - каков умница! Мне прислали сегодня предполагаемый Э 2 * и список статей. Поразительная личность - а именно, нижеподписавшийся - слегка смущенный нехваткой должной Домашней нежности, тут же откладывает Копперфилда, над которым оная личность работала, как паровая машина, пишет именно то, что, как ему думается, восполнит пробел, и отправляет свое творение почтой Форстеру. Поистине поразительная личность! Привет Эвансу.

Всегда Ваш.

P. S. Все клише посылайте на Девоншир-террас.

221

ДЖЕКОБУ БЕЛЛУ

Девоншир-террас,

воскресенье, 11 мая 1850 г.

Дорогой сэр!

Я много думал об этой женщине, о няне из Итч-уорда, плакавшей над умершим ребенком. Если ей можно чем-нибудь помочь, мне бы хотелось это сделать. Прошу Вас иметь это в виду, и если Вы надоумите меня, каким образом помощь может быть оказана, будьте любезны сообщить об этом. Я решаюсь прибегнуть к Вам с этой просьбой, ибо безгранично верю, что Вы меня поймете.

Я постарался дать своеобразное описание нашей прогулки, не приводя названия работного дома, но Вы найдете его на странице 204 вложенной корректуры.

Прошу прислать мне ее обратно, после того как Вы выберете свободную минуту прочитать очерк. Надеюсь, написанное не вызовет у Вас неприятных воспоминаний об 'том дне?