В 1362 г. Ольгерд наголову разбивает огромное татарское войско на Синих Водах, выходит к Черному морю в устьях Буга и Днестра, восстанавливая русскую власть над землями, потерянными еще в XII в. Ольгерд замышляет вовсе изгнать татар с Русской земли и стать общерусским Великим князем. Князья Тверские и Рязанские, Смоленск, Новгород и Псков поддерживают это его намерение и вступают с ним в союз. Ольгерд принимает православную веру и в обоих своих браках женат на русских Великих княжнах – Марии и Ульяне. Западная Русь, пережив в течение 120 лет все ужасы татарского разорения, при Гедиминовичах восстанавливает независимость и мирную жизнь.

Иначе складывается судьба восточной части Руси. Потеряв лучшую часть своих русских владений, татары крепко держатся за оставшиеся под их властью княжества. После распада единой монгольской державы в 1262 г. и пресечения монгольской династии в Золотой Орде с убийством хана Джанибека (1357 г.) сил у ордынцев уже не так много. Их правители избегают битвы со всей Русской землей и, искусно маневрируя, передавая ярлык на великое княжение Владимирское (главное в Восточной Руси) то одному, то другому претенденту, стравливают их, разжигая междоусобицы. И князья, вместо того, чтобы сообща биться за освобождение православного народа, воюют друг с другом за великое княжение, сжигают стольные города, монастыри, разоряют села, часто приводя на своих соперников татарские войска. Можно себе представить, как простые люди, земледельцы, горожане, относились к князьям-рюриковичам, которые и после Батыева нашествия ничего не поняли и ничему не научились и продолжали враждовать брат с братом, дядя с племянником. От княжеской вражды в сто раз больше самих князей страдали простые люди. Вместо защитников вверившегося им народа князья часто превращались в его разорителей, сражаясь друг с другом за власть по наущению «поганых».

Свято хранили люди память о тех немногих правителях, которые действительно душу свою отдавали за народ и веру православную – Александре Ярославовиче Невском, Михаиле Ярославовиче Тверском, Довмонте-Михаиле Псковском. Их жития вставлялись в летописи в назидание современникам и потомкам, но мало кто из князей брал с них пример. Особой корыстью, неуемным властолюбием, раболепством перед ордынскими царями и неразборчивостью в политических средствах отличались Великие князья Московские – Юрий Данилович, Иван Калита, Симеон Гордый, Дмитрий Донской. Своим главным соперником они видели не Орду, но Великих князей Литовских, которым многие симпатизировали на Руси как победителям татар и освободителям большей части Русской земли. Желая выслужиться перед татарами, московские князья нередко осуществляли по повелению Орды карательные походы на русские города, восстававшие против «поганых». Московская рать сжигала взбунтовавшиеся города и продавала в басурманскую неволю таких же русских людей – тверичей, рязанцев, смолян. Князья Северо-Восточной Руси были далеки в своих действиях и от национального патриотизма и от христианской солидарности. Презирая «варваров» литовцев, гордясь происхождением от Рюрика, они сохраняли свою власть над русским народом с помощью татар.

Однако, в противовес разрушительной княжеской усобице, на Руси с середины XIV столетия все сильнее начинает проявляться иная, созидательная сила. После ужасающего разгрома Батыева нашествия, «когда и хлеб в рот не шёл», постепенно люди приспосабливаются к новым, подневольным условиям жизни. Постоянная опасность, страх за жизнь свою и своих близких, постоянные унижения от жестоких поработителей заставляют глубже взглянуть внутрь себя. Именно в себе, в своих грехах ищут русские люди объяснения своему бедственному положению, своей слабости перед татарами. «Если появится где-либо хотя бы один татарин, то многие наши не смеют ему противиться, а если их двое или трое, то многие русские, бросая жен и детей, обращаются в бегство», – сокрушается летописец.

В людях растет покаянное чувство, чувство вины за то, что не сохранили они «светло светлую и украсно украшенную землю Руськую». Переписчики летописей подчеркивают теперь и «недружбу» князей, и бессовестное поведение граждан в дотатарское время. Подчеркивают, чтобы побудить своих современников не повторять преступлений предков: «Не потому ли и прежде случались беды с Киевом и Черниговом, которые, враждуя между собою, вставали брат на брата, призывая половцев на помощь и, нанимая их, платили им серебром, собранным в своей земле. А половцы, высмотрев устроение русского войска, после этого их же самих побеждали… – пишет автор сказания о «Едигии, князе Ордынском, иже воевал Московскую землю» в 1408 г. и восклицает: – Да не сбудется это!»

Скорбные размышления о своих судьбах, о судьбах Русской земли приобретают в середине XIV в. созидательный оптимизм благодаря новому и живому опыту духовной жизни, пришедшему на Русь из Византии. В это время из обителей Крита и сокровенных глубин Афонских монастырей в мир распространяется учение о возможности и необходимости для христианина личной беседы с Богом. Выдающиеся греческие мистики – Симеон Новый Богослов, Григорий Синаит, Григорий Палама, Николай Кавасила были убеждены опытно и обосновали теоретически, что Бог вступает в общение с человеком через Божественную силу от Него исходящую. Христианин может и должен пребывать в Богообщении уже в земной жизни, утверждали они, и эта возможность открыта не одним монахам-пустынникам, но и мирянам – равно знатным и простым, богатым и бедным, мужчинам и женщинам, взрослым и детям. Только грех, равнодушие к Богу и ближнему, лень и себялюбие являются препятствиями для человека на этом пути соединения со Своим Творцом, на пути, как говорили сами мистики, обоженья. Движение это получило название «исихазм» от греческого слова исихия – ήsucίa – покой, безмолвие, с которым надо слушать голос Бога в своем сердце.

Ручеек, текущий на Русь из Византии, превращается в середине XIV в. в полноводную реку. На славянский язык в это время переводятся десятки, если не сотни сочинений древних и современных христианских мыслителей. Переводы переписываются в многочисленных копиях. Но, что самое главное, у этих сочинений на Руси появляются не только читатели, но и подражатели, которые восприняли греческие сочинения как руководство к практическому деланью. Среди них первый, но далеко не единственный – преподобный Сергий Радонежский (1314–1392), которого уже при жизни именуют игуменом земли Русской и глубоко всенародно почитают. Он хорошо известен в Константинополе, с ним переписываются видные религиозные мыслители Греции и Балкан, беседуют русские епископы, князья, знатные бояре.

Многие молодые русские люди, подобно Сергию увлекшиеся идеями исихастов, происходят из знатных боярских и богатых купеческих родов. Они выбирали нищету и пустынное одиночество вовсе не из страха татар или бедности, но потому что в тиши лесной кельи, не обремененный заботами о богатстве и хозяйстве, человек легче мог достичь чистого богообщения в огне и свете. Мир подтатарской Руси не помогал богомыслию, и из него стремились выйти такие молодые подвижники, как Сергий или его друг Кирилл, будущий игумен Белозерский. «Аз бо хотел есмь един житии в пустыни сей и тако скончатися на месте сем», – объяснял преп. Сергий молодым людям, просящимся к нему в ученики и сопостники. «Но если Богу угодно, что бы был тут монастырь со многими братьями – да будет воля Господня», – добавляет он. Особенность вновь пришедшей на Русь из Византии духовной традиции, в частности, заключалась и в том, что созерцающие Бога мистики побуждались идти обратно в мир и нести страдающим от множества грехов людям слово мудрости и любви, исцеляющее и возрождающее души.

Основанный им в 70 верстах от Москвы монастырь преп. Сергий посвящает Пресвятой Троице. В этом посвящении огромный смысл. Отношения лиц Св. Троицы – Отца, Сына и Св. Духа – это отношения абсолютной и совершенной любви – именно такие отношения мечтает игумен Сергий распространить в своем народе, раздираемом взаимной враждой, завистью, предательством. Через воплощение и победу над грехом вочеловечившегося Сына Божия для людей открылась возможность приобщения совершенного божественного естества Св. Троицы. Именно этого божественного совершенства – силы, жертвенности, правды, бесстрашия – так не хватает его современникам. Монастырь во имя Святой и Живоначальной Троицы – образ христианского возрождения для Русской земли. Преп. Сергий, его сподвижники и ученики, а монашеская школа преп. Сергия распространяется по всей Русской земле, не устают учить, что возрождение внешнее, политическое, общественное есть только следствие преображения личного, духовного. Начинать путь спасения Руси надо из глубин своего сердца.