Видя, что Фрикко никак не реагирует, продолжил:

- Карл тебя видел в Дорфе и узнал. Вот он, - утколицый указал на одного из послушников, длинноносого парня с вялым подбородком. - Да... никуда не спрятаться нынче, правда, же?

- И что? - Фрикко старался говорить спокойно, но упряжь сжал так, что костяшки рук аж побелели, а Пумпер недовольно фыркнул и замотал головой.

- Приказ, от Совета. Работа... мягко говоря, как раз для тебя. Бешта, дай-ка нашему уважаемому и дорогому другу письмо, - Гюнтер поджал мясистые губы и кивнул другому послушнику. Рыжий детина, ухмыляясь, протянул аббату сверток. И тут Гюнтер заметил Мими, которая уже подобрала куклу и баюкала ее с отстраненным видом:

- Глазам своим не верю! Нежить! Твоя? Ох, Фрикко, Фрикко... Опять чернотой балуешься?

- Тебя это не касается, - огрызнулся Фрико.

- Очччень даже касается... - медово пропел утколицый. - Совет знает?

Аббат демонстративно промолчал, ласково поглаживая притороченную к седлу секиру странного льдисто-абрикосового цвета.

- Ну, ты же понимаешь, Фрикко, как верный последователь Совета, я обязан немедленно уведомить... даааа... немедленно, - довольно осклабился Гюнтер.

- Так вперед! - Фрикко таки не выдержал и изобразил неприличный жест. - Беги скорее, докладывай своим хозяевам! И заодно передай, что больше я ничего для них делать не буду.

- А вот это ты зря, - укоризненно покачал головой Гюнтер. - Очень зря. Очень.

Он хлестнул коня и, бросив последний, очень пристальный, взгляд на Мими, быстро ускакал по дороге. Послушники заторопились следом.

Фрикко в сердцах сплюнул. Немного подождав, когда те отъедут, стал читать, хмурясь все больше и больше. Однако дочитать ему было не суждено, так как послышались истошные крики:

- Твааааари! - все те же всадники с выпученными глазами понеслись обратно на Фрикко.

Не успел тот даже удивиться, как внезапно одно из прежде спокойно растущих деревьев прыгнуло вперед. В полете выкинулись громадные ноги-клешни с многочисленными острыми зубьями, которыми чудовище одним резким движением сорвало ближайшего послушника - Бешту - с лошади. Словно тисками, тварь сплющила беднягу, и раскусила голову, с легкостью разгрызая лобную кость мощными челюстями. Раздался хруст, веером брызнула кровь, на землю ляпнулся изжелта-белый, тягучий комок. Парень не успел даже вскрикнуть. Раненая лошадь с паническим ржанием заметалась по дороге, подволакивая задние ноги, но тут же другое "дерево" пронзило ее клешнями. Отрывая куски еще живой плоти, тварь с отвратительным чавканьем принялась их пожирать, заглатывая целиком. Тут же еще одно существо присоединилось к жуткой трапезе.

Все случилось мгновенно.

- Бой! - проорал Фрикко и, выхватив секиру, мощным ударом пригвоздил к земле конечность твари. Извиваясь и издавая пронзительный скрежет, та попыталась ее перекусить и достать ближайшего человека. Им оказался Карл, который взвизгнул от ужаса, рухнул на четвереньки и быстро-быстро засеменил в сторону, тоненько подвывая от страха.

- Прочь! - крикнул Фрикко и пропорол ножом раздувшееся брюхо твари. Вывалились кишки вперемешку с непереваренными кусками съеденного экс-послушника Бешты. Высунувшийся из-за кустов Карл увидел осклизлый обрубок человеческой руки, позеленел, и его вывернуло наизнанку.

- С дороги! - оттолкнул его Фрикко, подобрал секиру и кинулся к следующей твари, круша хитиновые конечности. Гюнтер свалился с лошади и лишь мычал, на карачках отползая под кусты, где и свалился кулем. Рядом, в зарослях крапивы, притаился Карл.

Фрикко оглянулся - увиденное заставило его лоб покрыться испариной. Сразу с десяток тварей с угрожающим хлопаньем страшных челюстей, сложив гигантские клешни перед собой и мерно покачиваясь из стороны в сторону, постепенно сужали круг. Длинные усики их при этом шевелились, глаза прожигали злобой.

Это был конец.

Когда еще одна тварь рухнула, наконец, под секирой аббата, остальные начали окружать людей еще быстрее. Гюнтер и Карл молились богу и просили мгновенной смерти. Кто-то из них громко плакал. Лошади уже не ржали, они кричали от ужаса на одной ноте. Скрежет тварей и размеренные угрожающие звуки лишь добавляли страху. От этого шума хотелось умереть. Ветер разносил над дорогой вонь разорванных потрохов. Трава стала красной.

Мими застыла, уронив куклу. Вдруг судорога прошла по ее телу. Вторая. Глаза закатились и она обмякла. Тут же пальцы ее зашевелились в странном ритме. Со стороны казалось, будто девочка играет на арфе. Мими выпрямилась, глаза ее широко распахнулись и полыхнули алым. Она вытянулась во весь рост еще больше и внезапно зашипела, низко-низко.

И тут мертвая тварь поднялась, нелепо растопырив конечности. Словно разучилась двигаться правильно. Щелкая жевелами, принялась крутить головой в разные стороны. Глаза ее светились.

В первый миг никто ничего не понял. Даже Фрикко растерялся и чуть не пропустил удал клешней другой, живой, твари. В последний момент, однако, удар отбить успел. Тварь рухнула, извиваясь и корчась в конвульсиях. Чтобы через мгновение встать. Ее глаза также сверкнули.

Это было словно отвратительный сон: убитые твари, сверкая глазами, синхронно развернулись и поперли на живых. Обойдя, и не тронув ни Гюнтера, ни Карла, одна из них пропорола своего живого сородича, вторая - одним махом откусила ему голову. Безголовый труп твари тут же встал и присоединился к остальным мертвецам.

Дальше началось несусветное: твари бились насмерть, пожирали друг друга, умирали. Чтобы затем подняться и с пылающими глазами продолжить убивать своих же.

Людей они в упор не замечали.

Лошадей тоже.

Самоистребление продолжалось недолго. Когда пала последняя тварь, мертвые застыли, покачиваясь и шевеля длинными усиками. Живые же сгрудились в стороне и лишь наблюдали за этой картиной.

И тут Фрикко обнаружил причину - с огненно-алыми глазами Мими мерно раскачивалась из стороны в сторону, шипя что-то себе под нос.

- Вот так дела! - пробормотал себе под нос аббат, - а я все думал...

Вдруг глаза Мими потухли, закатились и она кулем рухнула наземь. В тот же миг все дохлые твари одновременно повалились на землю.

Дорогу накрыла тишина.

Чтобы затем взорваться воплями радости.

Пока Гюнтер и Карл, охая и яростно расчесывая крапивные волдыри, приходили в себя, Фрикко оглянулся - осла нигде не было.

- Пумпер! Морда! Выходи! - крикнул он, вглядываясь в заросли. Откуда-то издалека донесся ослиный рев.

Фрикко выругался. Cмачно. Он подробно упомянул всю родословную Пумперникеля, включая даже предположительную прабабушку, которая, по мнению святого отца, могла быть только козой. Безусловно, для лица духовного звания брань недопустима, но как же тут удержаться, когда ветки так больно хлещут по лицу, норовя выбить глаз. Успевай уворачиваться. Толстые корни того и гляди переломают ноги. А деревья растут столь плотно, что лишь чудом удается проскочить. Изрядно поплутав в зарослях, покачивающийся от усталости аббат наконец-то выскочил на полянку.

- Вот черт! - не сдержался Фрикко: пока он там погибал в битве с тварями, эта скотина Пумпер вовсю объедался лопухами. Высказав свое возмущение тумаками и бранью, аббат хотел было потянуть Пумпера назад, но тут ветхая веревка лопнула, и осел, задрав хвост, с довольным ревом ломанулся изо всех ног в заросли орешника. Такой поворот в планы аббата совершенно не входил, и он погнался за вредной скотиной. Не пройдя и двух шагов, Фрикко выскочил на просеку и вздрогнул - над сплошным земляничным ковром стоял низкий гул от жужжания мух. Густой запах тухлятины вызывал дурноту. Поляну окутала смерть: мужчины, женщины, дети, старики, - все были зверски растерзаны и изувечены до неузнаваемости. Опрокинутые кибитки валялись вперемешку с поломанной упряжью.

Цыганский табор был мертв.

У обугленного кострища, рядом с опрокинутым казаном, валялась желтая игрушечная лошадка с оторванной ногой.

Фрикко вздохнул и перекрестился.