- Иван, - последний на неделе «сеанс» начался точно так же, как все остальные – с предложенного чая, от которого я отказался. – Не думаю, что я Вас расстрою, но с понедельника меня не будет, думаю, недельку или две.
Заинтересованно взглянув на него, я улегся на привычное место, закинув ноги на противоположный подлокотник дивана.
- Вместо меня будет временный человек, у него, конечно, нет моего опыта и знаний… Стажер, практикант из университета, но я уверен, что вы подружитесь. На всякий случай я оставлю Вам мой номер, чтобы Вы могли позвонить в случае чего… - он замялся, но все же продолжил: - Если этот человек будет давить на Вас, например. Его рекомендации, конечно, весьма хороши, но на практике, как Вы знаете, бывает иначе.
- Мм, - я кивнул, в душе даже радуясь тому, что произойдут хоть какие-то изменения, ведь от размеренного голоса Николая все время клонило в сон. Но с другой стороны – новый человек будет вести себя точно так же, пытаться разговорить, разобраться и помочь.
- Рад, что Вы не против, - проговорил Николай, разворачивая свое кресло к окну, чтобы нормально меня видеть. – А сейчас давайте поговорим о Вашем детстве. У Вас были домашние животные?..
***
В субботу утром мы создали небольшую пробку на улице, где располагалась школа. Потеплело впервые в этом году, и все собрались провести два дня с семьей, ну а из здешних учеников вряд ли кто-то пользовался общественным транспортом. Машину мамы я с трудом определил среди всех остальных, если бы не открытое окно со стороны водителя – искал бы ее еще очень долго. Пожалуй, надо было соглашаться на то, чтобы она заехала вчера вечером…
Когда я узнал, что Слава теперь работает вместе с мамой, помогая ей, это меня удивило и немало напрягло. Все-таки я не доверял ему, и мне казалось, что он хочет все там разрушить, испортить, и обязательно сделает это – намеренно или случайно. Но время шло, а дела были в порядке, положение даже немного улучшилось, и благодаря его помощи у мамы становилось все больше свободного времени. Она уже не так поздно возвращалась домой, как раньше, а на выходных и вовсе не ходила на работу – в офис ездил сам Слава, сидел там до обеда в субботу, отвечая на звонки, и этого хватало.
Мать была ему очень благодарна, а меня это злило, я сам не понимал, почему.
А еще она хотела сегодня взять Славу с собой. Услышав это впервые по телефону, я не смог сдержать реакцию и в довольно грубой форме высказал, что я думаю насчет этого. Мама обиделась, а я, буквально через минуту после разговора, пожалел о собственных словах, перезвонил и извинился. И был уверен, что Мирослав едет с нами, но его в машине не было.
- Слава отказался, он пишет курсовую, - в ответ на мой вопросительный взгляд, сообщила мама, ожесточенно сигналя застрявшему впереди водителю. – Он такой молодец, знаешь. И почему я раньше не предложила ему нормально со мной работать? Да когда же ты поедешь, идиот!
Водитель впередистоящей машины будто услышал этот окрик и, наконец, сдвинулся с места. Обогнали мы его быстро, мама вообще водила отчаянно, но всегда осторожно, а сейчас дороги были уже в полном порядке, так что случайных заносов можно было не бояться.
Мы заехали домой ненадолго, взяв вещи, и снова загрузились в машину – нас ждал загородный дом, арендованный на эти выходные где-то в Подмосковье, рядом с озером и лесом. Напрямую мне этого не говорили, но, похоже, мама решила, что природа и свежий воздух пойдут мне на пользу, а я и не возражал: хоть на некоторое время смогу расслабиться, забыть о дурацкой записке, время от времени появляющейся на дверях в комнату и про обоих Саш, мрачнеющих с каждым разом. Я не питал особых иллюзий на их счет. Если знает кто-то один, то вскоре узнают и остальные, это только вопрос времени.
- Вань, ты слышишь?..
- Ага… - похоже, мама что-то говорила, но я отвлекся, ее голос звучал фоном для мыслей. – Мы скоро приедем?
- Еще минут пять, и будем там, - согласно кивнула она, включая радио погромче – звучала одна из ее любимых песен.
Это оказались одни из лучших выходных, которые я только мог пожелать. Почти полное одиночество, только мама время от времени донимала расспросами о школе, узнавала, нашел ли я друзей, и все такое прочее. Но к вечеру даже она поняла, что лучше оставить меня в покое, и оставила, дав возможность самому прогуляться по лесу, слушая музыку в плеере. Лес пах хвоей и дождем, я почти физически ощущал, как что-то меняется у меня в голове от этого запаха, и от тех песен, которые звучали в наушниках. Что именно это было – не понять, не осознать, но оно было, и мне хотелось кричать от незнакомых и непонятных ощущений.
«Похоже, - думал я, в три ночи все еще сидя в кресле перед телевизором. – Надо признать, что жизнь не такая уж плохая, как я думал…»
***
За городом мне понравилось настолько, что мама, видя это, сама предложила задержаться еще на денек. Конечно же, я не был против, плевать на школу, здесь же так прекрасно, когда светит солнце, лучами застревая в ветвях сосен и прыгая бликами по воде озера – то, на что я готов был смотреть часами, не понимая, как мог раньше не замечать таких приятных глазу мелочей. Она сама позвонила администратору, предупредить о моем отсутствии, с этим не возникло никаких проблем, так что в воскресенье и понедельник я наслаждался бездействием, точно так же, как и мама, оставившая работу в будний день впервые за последние три года.
Было еще кое-что, что меня радовало – на этой неделе на одно посещение психолога вышло меньше.
В школу я вернулся во вторник утром, забежал в комнату за учебниками, и мое прекрасное настроение испортилось за пару секунд – на общем столе лежала очередная бумажка, очередное «Мы всё знаем», только теперь там еще и приписка была, появившаяся впервые: «Хватит молчать». Я смотрел на надпись больше минуты, сердце гулко билось где-то под горлом – неужели это значит, что скоро начнется что-то большее, чем простые записки?..
Из размышлений меня выдернул звонок – первый урок начался, а я все еще в комнате, и желания куда-то идти совершенно отсутствует. Ничего, пропустил целый день, так что сейчас один час погоды не сделает.
Скомкав злополучную бумажку в комок, я сунул ее в карман, решив выкинуть где-нибудь по дороге, а сам направился к буфету – в горле пересохло, и воду достать больше негде. Коридоры пустовали, но я все равно нервно поглядывал по сторонам, почти физически чувствуя чужие взгляды, которые мне по большей части мерещились.
- Мне полулитровую минеральную, - продавщица из-за прилавка тоже смотрит странно, будто обвиняет меня в чем-то, и я морщусь, опускаю голову пониже, занавешиваясь отросшими волосами.
- А ты почему не на уроке? – спрашивает она, и я тут же облегченно выдыхаю, понимая, что именно было причиной ее взглядов. – Держи.
- Мне плохо, я вот вышел за водой, - объясняю я, забирая прохладную бутылку. – Спасибо.
Вернувшись в коридор, отхожу подальше, садясь на подоконник, принимаюсь за минералку, все еще мысленно пытаясь определить, каким же образом ученики здесь могли узнать что-то обо мне. Не просто что-то – а именно то, что я пытался скрыть! Это же нереально, о таких вещах просто так не рассказывают… Да и кто мог?.. Злюсь, терзая неподдающуюся моим усилиям крышечку – левая рука все еще болит после того случая, если что-то ею делать. Черт, еще одна записка на дверях - и я сверну кому-то шею!
Чья-то рука смыкается на запотевшей от моих усилий бутылке, забирая ее, и я слышу характерное шипение из-под крышки еще до того, как успеваю поднять голову.
- Держи. Сильно болит рука?
Наверное, сегодня особенный день, планеты встали в ряд, иначе у меня нет больше объяснения тому, почему рядом стоит Слава и смотрит на меня, словно так и надо, настойчиво протягивая открытую воду.
- Рука? – бездумно переспрашиваю, все еще рассматривая его, как приведение. – Что ты здесь делаешь?! – я вскакиваю с подоконника, становясь напротив парня и даже не прикасаясь больше к бутылке.
