Крокодил повернул голову, попытался схватить меня. Я была слишком далеко, но рептилия не замечала. Он открыл пасть, показывая острые зубы. Дыхание крокодила накрыло меня, воняя гнильем.
— Нет, — я покачала головой. — Это невозможно.
На моих глазах существо стало еще больше. Тяжелые конечности вырвались из земли.
— Ты можешь изменить облик? — спросила Астен у Ахмоса с напряженным видом.
— Не думаю, — ответил Ахмос. Они с пониманием переглянулись.
— Тогда полетишь на моей спине, — сказал Астен. Его тело замерцало, свет становился ярче, пока не стал звездным ибисом. Амон рядом со мной тоже изменился. Он улыбнулся мне, а потом его черты стали размытыми, солнечный свет полился из его тела, и он стал золотым соколом.
Ахмос поспешил ко мне и помог забраться, сокол издал вопль, разнесшийся эхом по острову. Я устроилась на его спине, и сокол пробежал по траве к месту, где упали деревья, где он мог взлететь в небо. Огромная птица хлопнула крыльями и взлетела, я держалась за шею.
Через миг за нами последовал ибис. Ахмос летел на его спине. Мы кружили над деревьями, я смотрела туда, где был раньше Колодец душ. Крокодил выбрался из земли и сидел там, подняв голову, глядя на нас черными глазами.
Мы повернулись к пляжу, где нас оставил Черти, голос зазвучал в моей голове, и я его узнала.
«Я иду за тобой, Лиллиана Янг, — говорил он. — Ты не сбежишь, — он рассмеялся. — Мы знаем теперь, где ты. И Разрушитель обещал мне отмщение».
Я не пыталась подавить дрожь. Помощник доктора Хассана, предатель, как-то вернулся. Было плохо знать, что против меня были Сетх и Пожирательница. Теперь еще и вернулся из мертвых злой некромант-крокодил.
Я обвила Амона руками, уткнулась лицом в его золотые перья, солнце появилось за горизонтом. Оно озарило Остров потерянных желтым светом. Несмотря на бодрость света, во мне был холод, который не могли убрать ни солнце, ни даже Амон.
19
Брюхо чудища
Мы довольно быстро нашли пляж. Две большие птицы искали у берегов «Месектет», но Черти не было. Поговорив, Астен и Амон решили, что придется лететь на его поиски. Только Черти мог плыть по Космической реке. Если бы мы сами начали искать Гелиополис или даже Землю, мы бы заблудились. Мы не хотели оставаться на острове с голодной паучихой и мстительным крокодилом, который мог съесть нас четверых и остаться голодным.
Я попросила их не оглядываться на остров, покидая его, и мы улетели. Амон поднялся выше в воздух, солнце осталось за спиной. Космическая река текла под нами, тянулась, сколько было видно. Вскоре мы попали в туман вокруг острова. Мы миновали его и смотрели вперед, надеясь, что остров и солнце пропали. Я знала, что мы вряд ли найдем остров снова, когда он пропадет из виду.
Я потеряла ощущение равновесия, это тревожило, особенно кошку внутри меня. Вскоре стало сложно различить, где река, а где космос. Два раза мы чуть не влетели в нее. Мы словно летели среди зеркал. В космосе.
Притяжение работало не так, когда под ногами не было прочного корабля Черти. Мои волосы поднялись с плеч, тело было невесомым. Я цеплялась за Амона, только это удерживало меня. Амон тревожился. Как и мои внутренние пассажиры.
Затеряться здесь было просто даже на корабле, но так было хоть какое-то равновесие, ощущение нормальности среди переменчивого космоса. Мы могли рухнуть в реку, стать ужином того, что жило в темных водах. Я знала, что Апеп все еще где-то здесь, и я знала, что остановить его может только Уасрет.
Мы не хотели вызывать ее. По крайней мере, пока был другой выбор. Амон вернул нас. Я не знала, получится ли у него во второй раз. Риск был слишком велик.
Мы летели часами. Бдительность над рекой начинала влиять на нас, особенно на птиц. Я знала, что Амону и Астену нужно поесть. Их новые тела были голодны, но мы с Ахмосом ничего им не могли дать. Две только пробужденные мумии делали всю работу, и я видела, что их энергия иссякает.
Ахмос старался искать путь, но теперь, когда мы нашли его братьев, путь стал неясным. Сыновья Египта ощущали связь со всем в космосе, кроме Космической реки. Она была дикой, бурной. Здесь не работало притяжение, не получалось определить направление. Братья усилились от того, что были вместе, Ахмос должен был взбодриться. Но он не ощущал направление. И мы летели вдоль реки вслепую.
— Возьми мою энергию, — попросила я Амона, когда он вдруг снизился и с трудом поднялся.
Наша связь позволяла обмен энергией, но Амон упрямился и решил ограничить мое предложение. Он взял только то, что требовалось для полета.
Я гладила перья на его шее ладонями, я отдавала ему энергию. Она покалывала на кончиках моих пальцев, медленно впитывалась в его тело. Это осушало меня, но не так, как когда я была только человеком. Я поняла, что Тиа и Эшли тоже делятся энергией.
Мы продолжали так какое-то время. Эшли и Тиа жалели, что мы не могли так помочь Астену и Ахмосу. Они обсуждали, как можно это сделать. Я не знала, насколько наша общая сила помогала Амону, но мы начали ощущать, что энергии стало меньше. Вскоре я обмякла на его шее, утомленная, но крепко прижималась к нему. Еще через час он перестал забирать силу, настояв, что ему хватит.
«Больше нельзя, нехабет», — сказал он.
Я пошевелилась, не понимая, что почти уснула. Протерев глаза, я сказала:
— Но только ты летишь, а я просто сижу. И я ела, — Ахмос и Астен посмотрели на нас. Мой голос разносился в пространстве, и я скривилась, надеясь, что не привлекла так внимание Апепа.
«Нет, — терпеливо отказался Амон, — ты была в Колодце душ больше одного дня, помнишь? И я не могу позволить, чтобы у тебя не осталось сил держаться. Я не могу потерять тебя в это реке. Ты знаешь, что живет в этих водах».
Я дрожала. Он был прав. Я не хотела падать. Я посмотрела налево и увидела, что Астен парит, стараясь сохранять энергию.
— Как они? — сдержанно спросила я.
У меня была прямая связь с Амоном, пока он был птицей, он мог говорить со мной мысленно, как и с Тией и Эшли. Он слышал и своих братьев, пока они были близко, но я их не слышала. Я знала, что Ахмос был слаб. Он сделал для меня что-то, о чем знала Уасрет, но скрывал, и мы не могли вспомнить.
«Они… стараются не сдаваться».
Мои глаза наполнились слезами от его слов. Было понятно, что то, что сделал Ахмос, сильно отразилось на нем, но не только на нем. Сыновья Египта были связаны, и если им было сложно поддерживать его, то дело было очень плохо. То, что Амон ничего не говорил, тревожило меня. Может, я перегибала, но я знала сердца Астена и Ахмоса. Они бы не стали сдаваться от полета. Было что-то еще. И это было из-за меня, из-за нас.
Звездный ибис повернул голову, глядя на меня сияющим взглядом, он поднял крылья. Усталость была заметна. Каждый раз, когда он бил крыльями, я кривилась, видя, как сложно ему это дается. Я не знала, сколько мы сможем так продолжать, когда он устанет так, что я потеряю и его, и Ахмоса. Было больно даже думать о таком, и я начала думать о том, как впервые встретила его.
Со стороны могло показаться, что Астен из тех мужчин, чье огромное эго раздражает женщин, но он был еще и очаровательным, что заманивало. Он был невероятно красивым, в стиле опасных красавчиков. Он мог заманить девушку в опасные места. И это было снаружи. Так мне казалось.
Интересно, что Тиа видела Астена иначе. Львица искала сильного партнера. И она потому восхищалась братьями, но Астен занимал особое место в ее сердце. Когда она смотрела на него, она не видела игривого парня с хитрым блеском в глазах. Она видела равного. Того, кто не сочетался с остальными, но боролся с ними и за них. Тие нравилось, что он видел ее, знал ее и советовался с ней.
Ибис парил за нами, отдыхая немного за Амоном, ловя порывы его ветра. Я закусила губу и закрыла глаза. Тиа страдала. Хоть я любила Амона, я знала, как и она, что мы нужны Астену. Он расцветал рядом с нами. Мы напоминали ему, что он был хорошим, сильным и достойным быть сыном Египта, несмотря на свое смертное происхождение. Он был свободен рядом с нами, расслаблялся. И не играл.
