– Ну и кто из вас его прикончил? – хмуро спросил Никитин, упрямо не сводя заинтересованных глаз с Мариши.

Под пристальным взглядом Никитина даже она с ее стальными нервами забеспокоилась и начала бормотать что-то невразумительное насчет того, что так уже было, когда мы сюда явились; что у нас у всех алиби; что нашу машину могли видеть по меньшей мере в пяти населенных пунктах, где мы пытались разузнать дорогу на хутор. В конце речи ее осенило, и она потребовала адвоката, чем окончательно убедила Никитина в виновности.

– Заткнись! – свирепым шепотом посоветовали мы ей хором.

После этого нас усадили в две машины, причем мы с Маришей не сговариваясь выбрали служебную машину Никитина, где, заблокировав двери и окна, оказались в относительной безопасности от брызжущего слюной и ядовитыми намеками Игоря и даже не отказали себе в невинном удовольствии исподтишка, через зарешеченное окошко кидать на него быстрые взгляды, которые тем более были приятны, что он был нам почти не опасен. Никитин приказал двум своим парням следить за тем, чтобы с нами не приключилось что-нибудь плохое. Поэтому ожидание, когда Никитин с оставшимся в его распоряжении парнем закончит свое общение с трупом, прошло без нанесения нам тяжких увечий. Но никакой заслуги Игоря в этом не было. Если бы мы с Маришей не предприняли меры предосторожности, еще неизвестно, как бы закончилась наша встреча.

Труп Никитин с напарником осмотрели и оставили висеть, что, на мой взгляд, было настоящим свинством, но они профессионалы, им видней. Потом они уединились за сараем, где, должно быть, тянули соломинку, кому оставаться со Стасем. Выпало одному из знакомых нам парней. Вид у него при этом был кислее некуда.

– Главное – следи, чтобы вороны ему ничего не выклевали, – авторитетно сказала ему Мариша на прощание.

С переднего сиденья раздались странные звуки – похоже, это скрипели зубы Никитина. Всю дорогу он был неразговорчив и все наши восторженные замечания относительно их появления, состояния дороги и свежего воздуха оставлял без ответа, чем вгонял в тоску общительную Маришу. Всего через какой-нибудь час или полтора мы с Маришей вновь сидели в кабинете Никитина и давали показания, которые ему явно были не по сердцу, но он терпел и слушал.

– Неужели вы не слышали ночью никаких звуков? Ночью кто-то подъезжал к дому на машине, и вы должны были слышать. Почему вы ничего не слышали? – после часа наших объяснений происшедшего выкрикнул Никитин. Вид у него при этом был самый несчастный.

– Вообще-то я слышала машину, когда небо только начинало светлеть, – правдиво, как и учили, призналась я, – но она удалялась от нас, и, пока я искала свои туфли, звук мотора совершенно затих вдали, а болтаться одной по темному лесу мне не хотелось. Я даже никого не стала будить. Думаете, если бы я пошла тогда вперед, можно было бы еще успеть снять Стася?

При этой мысли мне стало по-настоящему плохо.

– За это можете не беспокоиться, – нехотя утешил меня Никитин. – У него на голове под волосами скрыта огромная рана и на шее следы удавки, и умер он по крайней мере за пару часов до рассвета, если не раньше. Если то, что вы говорите, правда, то убийца дождался рассвета, устроил убитого на кресте и укатил в противоположном направлении.

При этих словах по его лицу промелькнула тень. Во всем этом явно было что-то такое, что неплохо укладывалось в нашу версию и что отнюдь не радовало Никитина. Он стал совсем хмурым. Видя это, я решила немного утешить его и рассказать о том, что мне было хорошо известно, а именно, как ключи от «Ауди» Игоря оказались у нас. Против всякого ожидания, Никитин совсем не обрадовался. Он начал как-то странно пыхтеть и менять окраску.

– Не понимаю, чего вы так злитесь, – сказала на прощание вконец обнаглевшая и потерявшая всякий страх Мариша. – Мы вам правду рассказываем. Игорь сам дал нам ключи.

Никитин только рукой махнул. Ключи, «Ауди» и Игорь его, похоже, больше не интересовали.

Выйдя из милиции, Мариша крупным аллюром понеслась к рынку. Я догнала ее уже на полпути, возле газетного киоска, где она расплачивалась с продавцом за подробную карту района. По какой-то причине, может быть, чтобы не терять зря времени, Мариша все тем же аллюром бросилась к кустам, спрятавшись за которыми мы и разложили карту прямо на траве, а чтобы она не улетела, устроились прямо на ней, благо размером она была с одеяло.

– Смотри, – Мариша увлеченно ползала по карте, – вот та деревня, где на нас под утро спустили овчарку, а вот та реставрируемая часовенка, она отмечена крестиком. Значит, хутор должен быть буквально в десяти-пятнадцати километрах к югу. По крайней мере, дорога ведет только туда.

– Но в любом случае, – подхватила я, перемещаясь в другой конец карты, – убийца должен был вернуться к себе вот по этой дороге. Куда она ведет?

– В Ульяновку, а потом к райцентру, но до него далековато, за одну ночь не управишься. И то и другое – большие села, а между ними малые деревеньки и хутора, и в каждом из них мог укрыться преступник.

– Что там в этой Ульяновке такого, что выбило Никитина из колеи? – сокрушенно спрашивала меня Мариша.

Я ползала по карте, выглядевшей как небольшое одеяло, не находила там ничего примечательного и, пока гром не грянул, не замечала опасности.

– Даша, бежим! – скомандовала глазастая Мариша. – К нам мчится Игорь, и он не в том настроении, чтобы с ним общаться.

Со слабой надеждой, что меня обманывает слух, я подняла глаза и убедилась, что надежда моя напрасна. К нам действительно приближался Игорь, снова чем-то недовольный. Правда, девушки рядом с ним сегодня не наблюдалось, но даже это меня не утешило. Мы подскочили, словно нас подбросило пружиной, и кинулись в сторону торгового центра. Не то чтобы мы очень торопились, но карту свернуть не успели, оставив валяться на земле. Впрочем, она пролежала недолго, ветер подхватил ее и швырнул прямо в Игоря. Ему это не прибавило хорошего настроения, он выругался и прибавил шагу. Сомнений не было, он хотел с нами пообщаться.

– Главное – успеть войти вовнутрь, там он нас не найдет.

Мы быстро поднялись на второй этаж. Выбор товаров в магазине был невелик, спрятаться среди них не было ну никакой возможности! Я просто глазам не поверила, что здесь может быть так пустынно. Спартакиады и прочие спортивные состязания, требующие простора, можно было проводить в этом помещении, а не прятаться от разгневанного мужика. После метаний по этажу мы оказались в отделе игрушек, где не было практически никаких игрушек, и только в центре гордо высилась самая настоящая избушка на курьих ножках, выполнявшая роль декора. Она выглядела добротно сделанной, внутренняя обивка у нее была из какого-то пушистого материала, что только прибавило нам уверенности в правильности выбранного пути, да и сама избушка оказалась достаточно вместительной, чтобы укрыться в ней вдвоем и чувствовать себя там прекрасно. Сделали мы это как нельзя кстати, потому что буквально через минуту в отдел влетел пышущий жаром Игорь. Стремительным шагом он миновал наше укрытие и, не задерживаясь, пошел дальше.

– Посидим еще немного, – предложила я на всякий случай, и случай этот возник в персоне Лешего.

В глубокой задумчивости он прошел мимо пустого прилавка и остановился возле нас.

– Как твои дела? – подала я голос, едва он встал на якорь.

Леший подпрыгнул на месте и вытаращился на меня, выглядывающую из окошка избушки на курьих ножках.

– Ой, это ты! – обрадованно воскликнул он.

Не знаю, кого он ожидал увидеть. Судя по его испугу, настоящую Бабу Ягу и, должно быть, в обществе Кощея Бессмертного, потому как на Василису Премудрую Мариша никак не тянула, а Змей Горыныч только что покинул сцену.

– А я тут не одна, а с подружкой, – загадочно проворковала я. – Хочешь к нам?

Конечно, он хотел. Как только разглядел Маришу, сразу же и захотел. Он забрался к нам, и стало чуточку душно и тесно, но не настолько, чтобы вернуться в мир, полный опасностей.