Он много читал о мумификации. Сама по себе практика выглядела очень привлекательной. Нижний заматывался в стрейч, сначала отдельно каждая рука и нога, потом конечности привязывались к туловищу, а само туловище укладывалось горизонтально. Если сочетать мумификацию с сенсорной депривацией, эффект получался поразительный: нижний терял ощущение пространства и времени. Большей беспомощности сложно было придумать. Главное, не передержать, помня, что под пленкой тело потеет.

Сергей обозначил для Кости максимальный порог в двадцать минут. А потом обязательно сам вымыл бы его, напоил горячим сладким чаем и укутал в теплое одеяло. И тогда уже можно будет говорить о прощении. Если, конечно, Костя хорошо его попросит.

Они не общались. Просто молчали. Оба «светились» в скайпе и молчали.

«Я думал, вы не хотите со мной общаться, наказываете так», - скажет позже Костя.

«Я решил, что ты маленький балованный гаденыш и ждешь инициативы от меня, хотя должен просить прощения», - возразит Сергей.

Сообщение пришло в пятницу утром.

«Прошу Вас на предстоящей сессии не сдерживаться. Сделайте со мной, что по-настоящему хотите».

Сергей задумался. Но сокрытый в словах Кости ребус так и не решил. Так разве же он сдерживался? Разве не делал все, что хотел? Их физическая близость превзошла все мыслимые пределы, так разве мало этого?

Мало.

Косте было мало.

«Тебя что-то не устраивает? Сомневаешься в чем-то?»

«Да».

Очень лаконично.

«И что же?»

Сообщение пришло минут через десять и заставило Сергея выйти на балкон покурить. Аня проводила его обеспокоенным взглядом, но следом, к счастью, а может, к сожалению, не пошла.

«Я не чувствую в вас Дома», - гласило сообщение. Вот и доигрались в демократию. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день.

«А кого чувствуешь?» - злясь и на себя, и на Костю, спросил Сергей.

«Возможно, тематического партнера».

Сергей затушил в пепельнице одну сигарету и тут же прикурил другую. Сделав затяжку, написал:

«Так разве не этого ты добивался?»

«Не знаю».

«Что предлагаешь?»

«Не знаю».

Не знает он! А кто тогда, черти его дери, знает? Сергей, что ли? Так Сергея и так все устраивало на сто процентов, даже на двести. «Я не чувствую в вас Дома». Сергей с силой долбанул кулаком по парапету, сморщился от боли. Взял себя в руки.

«Так, не будем горячиться. Приезжай завтра, все решим: попробуем снова или разбежимся».

На сообщение Костя не ответил, испортив Сергею настроение на весь остаток рабочего дня. Понятно, что у него могли банально кончиться деньги на телефоне, но ведь могло и просто не быть желания отвечать.

- Все хорошо? – во время обеда спросила Аня.

- Да зашибись прекрасно, - рявкнул в ответ Сергей. Аня отшатнулась и покраснела, и Сергею стало стыдно. – Прости.

Раздражали все. Хотелось уехать из редакции, бросив дела, все равно толку от него не было никакого. Любопытным взглядом сверлила Борисова, и Сергею до дрожи хотелось оттаскать ни в чем перед ним не виноватую девушку за волосы. Просто чтобы отлегло, полегчало. Непонятная, непривычная агрессия искала выход и не находила.

Костя ответил вечером. В скайпе. Всего тремя словами: «Нам надо расстаться».

========== Глава 7. Незаменимых нет? ==========

Садо-Мазохизм - это стиль отношений, так же связанный с передачей власти. Эта передача власти - временная. Характеристики, определяющие СМ - это желание участников причинять или получать боль. Тогда, как другие группы могут использовать эротическую боль, как часть их сексуальных отношений, или истинную боль, в качестве наказания, истинные садисты и мазохисты идут далеко за границу использования боли, только лишь как фактора упрочнения отношений. Боль становится базисом сексуальной игры и сексуальной наградой. СМ является исключительно физическим процессом передачи прав и власти и может восприниматься кем-либо, вне системы БДСМ, как насилие. Как уже говорилось выше, садист и мазохист часто не являются Домом и сабом. “Чистые” садисты и мазохисты обычно имеют одинаковые права внутри пары, но зависят от причинения или получения боли для стимуляции и удовлетворения. Только во время игры один берет на себя роль Топа, тогда как другой подчиняется его ведущей роли. После получения желаемого они отказываются от своих ролей и как равные партнеры участвуют в принятии решений. С другой стороны, наиболее жесткие и требовательные отношения - это именно СМ-отношения. Пирсинг, клеймление, частые телесные наказания являются частью и особенностью этой группы.

(http://www.darkgrot.ru)

«Нам нужно расстаться», - три слова горели на мониторе, словно огни. И эти огни сожгли все надежды Сергея на дальнейшие отношения с Костей.

«Твое право», - все чувства словно заглохли на время. Сергей подозревал, что откат будет чуть позже, когда он прекратит этот нелепый диалог. Но вот какой силы будет этот откат, предсказать не смог бы никто.

В нем будто умерло что-то, маленькое, но очень важное. Сейчас он чувствовал не боль, не обиду даже, а разочарование. А это было гораздо страшнее.

Изучая теорию тематических отношений, он четко усвоил, что инициатива их начала и окончания исходит от нижнего. И верх не имеет права удерживать того, кто решил уйти.

«Спасибо», - написал Костя.

«За что?»

За то, что отпустил? Или за то, что между ними было?

«За все».

Продолжать мучительный диалог дальше Сергей не хотел, да и смысла не видел. Просто попрощаться? Пожелать успехов в дальнейших поисках? Сказать, что, хоть и разочарован и обижен – обида уже ядом проникала в сознание, - все же рад, что они встретились?

А рад ли он? Рад ли изменениям, которые запустил в нем Костя? Рад ли себе новому? Наверное. «Это опыт», - говорил он себе в утешение. Помогало плохо. К черту такой опыт!

Сергей с минуту смотрел на их последний диалог, а потом решительно, пока не передумал, просто удалил Костю из списка контактов. Вот так. Без последнего «прощай», без глупостей типа «вы найдете себе нижнего лучше», «и тебе всего самого хорошего». Ни к чему это. Уходя – уходи. Без слез и размазывания соплей по лицу.

Сергей прилег на диван и прикрыл глаза ладонью. В горле стоял ком. Видимо, вот и добрался до него тот самый откат. Сергей почти до крови прикусил нижнюю губу, будто бы боль физическая могла перекрыть другую, душевную. Его бросили, впервые в жизни вот так, без видимых на то причин, по крайней мере, очевидных, бросили.

Испытываемый сейчас коктейль из чувств был внове. В нем можно было распознать пресловутую обиду брошенного любовника, горечь утраченных непонятно откуда взявшихся иллюзий, недовольство. Собой, в первую очередь.

Что он сделал не так? Почему Костя ушел? «Я не чувствую в вас Дома».

Да, на последней сессии о контроле сложно было говорить, секс их был абсолютно, что называется, «ванилен». Более того, Костя сам его и спровоцировал. А он повелся. И какой из него после этого верх?

Да с чего он вообще решил вдруг, что верхний? Только потому, что совершенно не нижний? Так, может, БДСМ – вообще не его? И стоило сразу сказать главреду, куда тот может пойти с такими заданиями?

Сам виноват. Никто не заставлял его заходить так далеко. Говоря откровенно, для статьи ему и нескольких «чаепитий» хватило бы с головой. А он… развел кампанию. И уж точно не во имя родного журнала. А во имя чего? Или кого?

Врать себе Сергей не любил. И старался этого по возможности не делать. Все дело было в Косте. Будь на его месте другой, все сложилось бы иначе. И не было бы той пронзительной близости, задевшей в нем что-то доселе нетронутое.

Но нет больше в его жизни Кости. И виноват в этом только сам Сергей. Возможно, в силу неопытности, а, может, из-за нехватки способностей, он сам все испортил. Не додал Косте «дома», прогнулся сам. Так стоило ли удивляться теперь, что Костя не удовлетворен? Уже и «как скажете» пахло иронией. Словно Костя видел его насквозь: «Никакой ты не дом, Сережа, ты просто притворяешься. И не справляешься. Так я тоже притворюсь, что подчиняюсь. Как скажешь».