С высказываниями Косиора согласился А. А. Селиц-кий, который, в частности, говорил: «Что касается мирных переговоров, то мы должны крепко стоять на своей позиции. Иначе ставить вопрос мы не можем. Если бы мы до сих пор ставили вопрос в плоскости соглашательства и компромиссов, то что могло бы из этого получиться?»524
Вслед за Селицким выступал В. Володарский, который также упомянул «верхи» нашей партии, где «что-то творится, о чем нам не говорят» 525. И далее он сказал, что в высшем эшелоне партии «замечается течение за похабный мир, с нашей точки зрения течение очень опасное для всей рабочей революции»526. Этим миром, указывал Володарский, мы «скомпрометируем себя перед лицом мирового революционного движения», и если даже нам «предстоит гибель, то мы не должны оттягивать гибель, так как, оттягивая, мы можем сгнить на корню»527. Призывая твердо придерживаться наших принципов, не идти ни на какие уступки, готовиться к революционной войне, перспективы которой, по мнению оратора, не так уж безнадежны, как на это указывали некоторые выступавшие в прениях товарищи, Володарский приходил к выводу, что Петроградский комитет большевиков должен идти этим путем.
О том, что нам надо надеяться на пролетариат других стран, а не на свои внутренние силы, говорила в своем выступлении С. Н. Равич, подчеркивая, что наша твердая линия «может послужить и ускорению» революционного кризиса на Западе528.
Несогласие с постановкой вопроса, что надо прервать переговоры, если немцы «упрутся», выразил М. С. Горелик, считая такую политику гибельной для нашего рабочего класса и его борьбы. «Есть другой выход — не ставить все на банк,— говорил Горелик.— Тот, кто был вчера и сегодня на заводах, тот не скажет, что там все и всё готовы к революционной войне. Нам надо некоторое время, чтобы подготовиться. Ведь все рабочие уверены, что наша мирная делегация привезет мир, не приедет без мира. Большие надежды питать на Красную гвардию не приходится. На наши верхи мы должны повлиять только в смысле оттяжки времени. Это укрепит наши силы как внутри нашей страны, так и вне ее... Единственный выход — оттяжка»529. Большевик Моисей Самуилович Горелик, известный под партийным псевдонимом Виктор, станет в последующем членом подпольного Крымского областного комитета РКП (б) и в мае 1920 года в Симферополе будет казнен белогвардейцами530.
Выступая на заседании с заключительным словом, Я. Г. Фенигштейн высказался против затяжки переговоров и заявил: «Мы войны не объявляем, мы принимаем определенную политическую платформу. Мы развиваем определенную агитацию»531.
Таковы были точки зрения по интересующим нас вопросам в руководящих кругах одной из крупнейших организаций партии — Петроградской. Какова же была позиция в эти дни еще одной большой организации — Московской областной? 28 декабря состоялось пленарное собрание областного бюро РСДРП (б), которое рассмотрело тезисы А. Ломова (Г. И. Оппокова) о мире с критикой внешней политики СНК и приняло резолюцию в связи с проводимой нами в Брест-Литовске линией Подчеркнув, что укрепление и развитие революции «в России и во всем мире требует прежде всего окончания» демократическим путем империалистической бойни, что «заключение демократического мира возможно лишь при переговорах самих народов», свергнувших свои буржуазные правительства, резолюция указывала, что «мир же социалистической России с империалистической Германией может быть лишь миром грабительским и насильническим». В связи с этим пленарное собрание областного бюро нашло необходимым в первом же пункте принятой резолюции записать: «Прекращение мирных переговоров с империалистической Германией, а также и разрыв всяких дипломатических сношений со всеми дипломированными разбойниками всех стран»532. Цель этого акта высказывалась в последнем, пятом пункте резолюции: «Немедленное создание добровольческой революционной армии и беспощадная война с буржуазией всего мира за идеи международного социализма»533.
Отметим также, что в Московское областное бюро ЦК РСДРП входил Бухарин и оно в то время руководило партийными организациями Московской, Ярославской, Тверской, Костромской, Владимирской, Нижегородской, Тульской, Рязанской, Тамбовской, Калужской, Орловской, Воронежской и Смоленской губерний 534.
«Московская» резолюция была принята 28 декабря 1917 (10 января 1918 года). Но обнародована она будет лишь две недели спустя в газете «Социал-демократ» за
12 (25) января 1918 года, то есть тогда, когда в партии начнет разгораться дискуссия вокруг брест-литовских мирных переговоров'.
Горячим было 28 декабря и в Брест-Литовске, где в этот день состоялось второе пленарное заседание мирной конференции. Оно открылось под председательством Кюльмана, предоставившего слово руководителю делегации Украинской Центральной рады Голубовичу. Последний, в частности, сказал, что представляемое им государство, народ которого всегда стремился к миру, первым откликнулось на призыв присоединиться к переговорам535. Отдав должное представителям «демократии Великороссии», которые «смело перешли окопы враждующей страны для того, чтобы не на поле брани, кровью и железом, а путем дружественного соглашения народов достигнуть всеобщего мира», Голубович говорил, что свое государственное положение они определили III Универсалом 7 (20) ноября 1917 года и что Украинская Народная Республика (УНР) «в настоящий момент возобновляет свое международное бытие, утерянное более 250 лет тому назад, и, со всей полнотой присущих ей в этой области прав, выступает сейчас в международных сношениях»536. Продолжая, он подчеркнул, что мы считаем «справедливым занять самостоятельное место на нынешних мирных переговорах» и по этому поводу вручаем всем воюющим и нейтральным державам соответствующую ноту Генерального Секретариата УНР537. И Голубович зачитал эту ноту, подписанную председателем Генерального Секретариата Винниченко и Генеральным секретарем по международным делам Шульгиным538. Ее содержание свидетельствовало о том, что от предварительной договоренности двух делегаций, русской и украинской, выступать общим фронтом мало что останется в свете тех инструкций, которые Голубович, как это можно было судить по зачитанной им ноте, привез из Киева.
Что же фиксировалось в этой ноте? В ней излагалась история самоопределения УНР, ее отношение к мирным переговорам в Брест-Литовске. Однако при этом давались такие оценки принципиальных вопросов текущих событий, которые сразу же говорили за то, что Рада не будет союзницей русской делегации, что ее мало интересует судьба России в целом, что она боится Советской власти и большевиков, усматривая в них гораздо больших врагов, чем в державах австро-германского блока. И на некоторых моментах в этом плане мы не можем не остановиться.
Например, в самом начале документа подчеркивалось, что УНР встает «на путь самостоятельных международных отношений до того времени, пока не будет создана общегосударственная федеративная власть в России и не будет разделено международное представительство между Правительством Украинской Республики и Федеративным Правительством будущей Федерации» Иными словами, Рада не признавала в качестве центральной какую-то там власть, установленную в Петрограде. Этим тезисом, кстати, не раз будут в дальнейшем пользоваться на переговорах в Брест-Литовске представители делегаций Четверного союза.
В ноте говорилось об активной политике УНР в области мира: посылка своих представителей на Юго-Западный и Румынский фронты, которые сейчас представляют, как указывалось в документе, один фронт — Украинский; информирование по принимаемым действиям стран Антанты; направление своих представителей з Брест-Литовск для информации и наблюдения, когда СНК повел переговоры о перемирии на всех фронтах. Относительно последнего в ноте несправедливо, незаслуженно, с подтасовкой и искажением фактов содержались обвинения в адрес Советского правительства. Хотя о прибытии делегатов Украины для участия в переговорах, заявлялось в документе, представители СНК были извещены, они «самостоятельно подписали общее перемирие без всякого соглашения с Правительством Украинской Народной Республики»539.
