И вот, наконец, огромная комната, освещенная неизвестно как в яркий белый цвет. Плафонов не помню. В середине комнаты на столе лежит прикрытый белой простыней молодой человек, вырезанный из белоснежного мрамора. Приближаюсь к нему. Какой он красивый! Глажу холодные щеки. Наклоняюсь, прижимаюсь губами к приоткрытому рту и выдыхаю воздух. Ничего. Вспоминаю, что где-то читала, как на крайнем севере женщина отогревала мужчину. Скидываю ткань, прикрывающую тело до пояса, раздеваюсь, и прижимаюсь к этой холодной фигуре животом, грудью и ногами. Обнимаю его голову, поворачиваю к себе и опять дышу в приоткрытые губы. Омерзительное чувство. Через несколько минут ощущение камня исчезает, тело юноши становится теплым. Вздыхаю облегченно и поднимаюсь с каменного ложа. Второпях натягиваю джинсы и долго не могу надеть футболку.

- ...айдари!, - слышу восклицание.

И тут моя голова проскальзывает в ворот, и я вижу перед собой эдакого идеально сложенного парня, словно сошедшего с постамента Музея скульптур. Он стоит передо мной нагой и удивленный, на его лице широко раскрытые глаза и обиженное выражение.

- Что вы здесь делаете? - почти кричит он, - где она?

И именно в этот момент я понимаю, что происходит нечто странное. Я понимаю язык, на котором говорит этот молодой атлет. Но совсем не понимаю, что я тут делаю. Зачем оживила статую, на кой мне это надо было? Лучшая защита - нападение. Хмурюсь и выдаю "на-гора!":

- Молодой человек, прежде чем задавать вопросы, соблаговолите одеться. Как вам не стыдно стоять в таком виде перед незнакомой женщиной!

- А вы женщина? - удивление на лице атлета неподдельное. От такого хамства начинаю злиться. Но ловлю его взгляд, направленный на мои ноги, и понимаю, он смотрит на джинсы. Ах, да, наверное, в штанах здесь ходят только мужчины. И тут до меня начинает доходить, я не только понимаю этот странный язык, но я умею на нем говорить. Откуда? Господи, что я тут делаю? Надо бежать. Бежать обратно в то странное место. Смотрю на браслет, одетый на запястье, и понимаю, что все дело в нем. И зачем я его надела!

Бедняга краснеет, резко поднимает с пола ткань и опоясывается ею, не переставая бормотать:

- Вы должны сказать, где она! Мне сказали, она меня разбудит...

Ну, влипла. Спокойнее. Его должна была разбудить какая-то девица, но это, не знаю зачем, сделала я. Он не видел, кто его оживил, поэтому сделаю вид, что "нас здесь не лежало" и быстро удаляюсь.

- У меня приказ, проследить, когда вы проснетесь, чтобы не испугались, вели себя тихо и не буянили, чтобы нагишом не бегали по городу. Одевайтесь и идете домой. К вам придут и все объяснят.

- А что мне одеть? - резонно спрашивает он, оглядываясь кругом. Комната абсолютно пуста, и похожа на морозильную камеру в морге. Мне и самой уже как-то становится холодно. Лихорадочно ищу ответа.

- Подождите здесь, - говорю ему, - я пойду и спрошу. Как-то не подумала, что на вас не будет одежды. А вы, если долго меня не будет, поднимайтесь наверх, и тоже попробуйте найти ваши штаны, ведь где-то они лежат?

Говоря это бочком, бочком, добираюсь до двери, закрываю ее с другой стороны и со всех ног бегу к выходу. Выбежав из здания, останавливаюсь, пытаясь вспомнить, куда мне идти. И тут опять подступает страх. До боли знакомый, пережитый мною в детстве.

Мы играли в прятки с мальчишками, и я так хорошо спряталась, что меня никто не нашёл. Устав искать, мои друзья разбежались по домам, а я продолжала сидеть зарывшаяся в груду старых пустых коробок из под фруктов позади магазина. Когда мне надоело сидеть, и я вылезла, передо мной стоял большой дядька с красным носом, именно такой, о котором рассказывала мама, тот, что приходит за непослушными девочками, сажает их в мешок и уносит в глухой лес, чтобы там убить. И что больше всего испугало меня, в руках он держал огромный тюк наполненный чем-то круглым... Бежать я не могла, мне нужно было бы пройти мимо него, а это значит, он схватит меня и посадит в этот самый наполненный непослушными девочками мешок. А другой выход - чёрный вход в магазин, где работают строгие дяди и тёти, которые всегда гоняли нас малышню из внутреннего двора. Все эти рассуждения пронеслись в моей голове за одну секунду. Выбрав из двух зол меньшее, я завизжала, как будто меня режут, и бросилась к двери черного входа. Я напугала не только продавцов и кассиров, но и посетителей, был большой переполох, вызвали наряд полиции. И меня орущую, всю в слезах, дядя полицейский понес домой. Мама услышала крик дочери с четвертого этажа, она бросилась вниз и чуть не выцарапала глаза дяде полицейскому, который пытался удержать в руках извивающуюся, кричащую от ужаса девочку. В ту ночь, я долго не могла уснуть на руках отца, постоянно всхлипывала и просыпалась от страха. Из всей этой истории больше всех пострадал только бедный грузчик-алкоголик, который и так перепугался, когда от него с визгом бросилась маленькая девочка, так еще и мальчишки, мои друзья, довели бедного мужчину до психушки, прося у него мешок с непослушными девочками.

Вот и сейчас, знаю, что надо вернуться туда, откуда я пришла, но там меня ждет что-то страшное и смертельно опасное. Я чувствую это как затравленный зверек. Скорее отхожу от двери, заворачиваю за угол косого здания и, прижимаясь к стене спиной, ищу выход из создавшегося положения: Где я? Что это за незнакомый город? Куда бежать? Где можно спрятаться? И тут до меня доносится мужской голос:

- Вы не видели здесь девушку, женщину? Она должна быть странно одета? Её ищут!

Мои ноги сами, без моей помощи пустились бежать, я обогнула здание и понеслась в тот странный дом, куда мне нельзя, но где, мне помогут. Я уверена в этом, почему не знаю. Несусь по переулкам, перепрыгиваю через каналы, словно мне снова лет шестнадцать. Бегу туда не знаю куда, но страх сильнее логики, и я бегу. Вот и дом. Я его знаю.

Вход. Теперь по маленькому коридору налево, через холл, потом по лестнице опять налево. Большая комната - светлая в малиновых тонах. По стенам низкие скамьи. Зачем тут эти юные создания? И как их много. Молодые, красивые, нарядные. Сидят чинно, как перед экзаменами. Смотрят на меня. Накатывает раздражение. Что они тут делают? Что им надо? Пересекаю комнату и подхожу к двустворчатым дверям.

Одна из красавиц вскакивает и преграждает мне путь:

- Вам туда нельзя, вас не вызывали.

Я крепко сжимаю зубы, чтобы не сказать какую-нибудь резкость. Молча, отстраняю ее и влетаю в комнату, навалилась спиной на дверные створки. И после этого вздохнула. Но то, что я увидела, заставило меня вскрикнуть от изумления: - Господи! Где это я?

Я была в лесу. На берегу небольшого водопада. Конечно, зеленый пушистый ковер, не обманул мои глаза - это была не трава... Но вот стены. Справа от меня во всю стену панорама - объемное изображение, яркого летнего дня, звенящего пением птиц, стрекотанием кузнечиков и грохочущего водопада, синеватая даль, солнце на половину закрытое белыми пушистыми облаками, колышущиеся цветы. То ли это большой экран с трансляцией какого-то фильма, рассказывающего о самых красивых уголках планеты, то ли голограмма. А прямо передо мной ствол огромного дерева, ветви которого распластались на потолке.

Все, - решила я, - мой мозг не выдержал, и я сошла с ума. Все это было странно. Может быть, я сплю? Но во сне никогда не задаешься вопросом, почему ты идешь именно в ту, а не в иную сторону. А здесь я постоянно спрашивала себя, куда я иду, почему иду, и откуда я знаю, что надо идти туда, а не сюда. И зачем я пришла сюда?

На непослушных ногах, путаясь в пушистом ковре, подошла к стене, присела на корточки и дотронулась до ближайших цветов, что качались под легким ветерком, который холодил ноги под джинсами и руку, тянущуюся к бутонам. Но ладонь уперлась в стекло, резко отдернула руку и долго смотрела на отпечатки, оставленные влажными от страха пальцами, которые съеживались и постепенно исчезали. - Иллюзия, - успокаивая саму себя, прошептала я.