Комментарий к Немного о том, почему запечатывать демонов должны Узумаки…

Проверка правописания на фикбуке настойчиво выдавала вместо менталистов металлистов. Металлисты клана Яманака… Да, с их блондинистыми длинными волосами им только в рокеры подаваться. Ошибок, скорее всего, море, но на то я и ищу бету.

========== О жизни после нападания Кьюби но Йоко ==========

Капает вода, действуя на нервы. Кап-кап-кап. Тихий гул гуляет по подземелью, а точнее ветер завывает в трубах, крепящихся к стене. Откуда во внутреннем мире вода и ветер, спрашивать глупо. Как помнил Кьюби но Йоко, внутренний мир обычно отображает человека, его сущность, а стихии, правящие во внутреннем мире, - наиболее подходящие шиноби элементы. Но лис мог и ошибаться, побывав только в двух женщинах, и то, те были представительницами клана Узумаки, а у этого клана полно было своих секретов. Хотя бы их чудовищная регенерация, напоминающая регенерацию джинчурики. С тихим рычанием Бакегитсуне вспоминал, что когда-то проиграл шиноби этого клана. Светловолосый парнишка, которого, как оказалось после битвы, назначали главой тогда немногочисленной семьи, был талантливым и сильным, но уж больно мало у него было чакры, да и регенерация была ниже человеческой. Курама был молод и, ещё помня своего отца, пожалел парня, в сердце которого горела отвага, но и находилось место доброте. Ногицунэ, тогда просто называемый Девятихвостым биджу, опекал молодой клан в течение трех поколений, делясь с ними чакрой, вследствие чего уже внуки того светловолосого главы стали аловолосыми долгожителями с огромными запасами чакры и отличной регенерацией. Так Кьюби но Йоко сам себе вырыл могилу, ведь впоследствии никто, кроме Узумаки, не мог запечатать его. Даже Хаширама без знаний и помощи жены не справился бы, обязательно накосячив с печатью, особенно будучи ослабленным битвой с Мадарой. Когда же чакра лиса стала ядовитой? Да тогда, когда он, решив, что помог клану своего бывшего противника, отправился бороздить просторы мира. Люди отчаянно пытались избавиться от демона, боясь его или пытаясь заполучить его силу. Только немногие могли победить Кураму, биджу никому этого не позволял, поняв, насколько поменялись люди, и таких, которые могли бы быть похожими на светловолосого Узумаки или Рикудо, уже не осталось. Что-то оборвалось в душе Ногицунэ, после чего он полностью оправдал своё новое прозвище, предавшись пути ненависти и разрушения.

Курама поднялся в полный рост лишь с одним намерением - испытать свою новую клетку на прочность. Но даже с этой задачей справиться он не смог. Точнее, не смогла… Удивление девятихвостого лиса вполне можно было понять, ведь вместо получеловеческих рук, покрытых густой рыжей шерстью, он увидел аккуратные бледные женские руки, разве что ногти были не совсем человеческими. Испугавшись вида собственных рук, лис заметался по клетке, пока не заметил, что стал меньше, а потом увидел своё отражение в воде… и завыл. Чувственно, с явно проскальзывающими в голосе отчаянием и паникой. Он да человек?! Хорошо хоть уши и хвосты сохранились вместе со всеми умениями, но быть похожим на человека… Гордый лис не смел стерпеть такое издевательство над собой, но поделать ничего не мог.

Лишь вдоволь повыв и побившись головой о прутья клетки, Кьюби но Йоко позволил себе попробовать осмыслить ситуацию. Печать накладывал Минато, при этом вознамерившись, помимо самого демона, запечатать часть себя и часть жены. Ответ на вопрос, что случилось с Девятихвостым, пришел быстро. Кушина, хоть и не с рождения была джинчурики, но и тех лет, что она тянула эту лямку, хватило для того, чтобы подсознание Курамы восприняло девушку, как часть себя, а дальше дело техники. Печать, распознав в Кушине что-то родное демону, отправила частичку бывшей джинчурики по ту сторону клетки, а там уже сам Девятихвостый постарался, хоть и неосознанно. И самым печальным было то, что Кушина не взяла и растворилась в лисе, а слилась с ним. Это имеет огромную разницу. Для демона, который теперь осознавал себя и как Кушина, вместе со всеми её воспоминаниями и умениями, но одновременно с тем и как Кьюби но Йоко. Такого издевательства Курама не мог стерпеть, но оказалось, что и это ещё не всё. Вместе со всеми знаниями, умениями и воспоминаниями демону досталась и такая радость, как чувства бывшей джинчурики. Проще говоря, великий Девятихвостый теперь чувствовал глубокую любовь к Минато, которая граничила с его собственной ненавистью и материнскую любовь к Наруто. Причем последнее было настолько сильным, что вытеснило все чувства Кьюби, связанные с младенцем. А может дело было в том, что Курама не успел разобраться в том, как относится к мелкому?.. Как бы то ни было, а вот биджу Курама больше не был. Сила осталась, как и опыт и прожитые года, но форма сменилась окончательно, появились новые воспоминания, чувства, желания. “Криворукий четвертый…” - зло прорычал демон. С этим частичка Кушины внутри Курамы согласилась. Наверное, будь Узумаки отдельной от демона личностью, уже пыталась бы выковырять мужа из печати и отчитать его, как мальчишку, но Девятихвостый, хоть и был теперь Кушиной, умел держать себя в руках… до определенной черты.

Сидя, опираясь на прут клетки, Лис лениво размышлял о насущном. До полного слияния было совсем немного времени, так что избавиться от Кушины внутри себя уже невозможно, да и не по ментальным техникам был Курама. А потом, когда две сущности станут одним целым, перестанет существовать и Курама, и Кушина. Останется только эта смесь, в которой должны удачно скомбинироваться лучшие и худшие черты двух существ. И это пугало. Кьюби боялся потерять себя, даже не осознавая того, что уже изменился. Душа ныла, требуя чего-то, но все чувства преобразившийся биджу гнал от себя, как надоедливых мух. Нужно было как-то разбираться с наследством предыдущей джинчурики, а заодно постараться остаться при своём, но, что бы Ногицунэ сейчас ни предпринял, все равно было уже слишком поздно, так как внутренний мир огласил детский крик.

Кураме не следовало реагировать на этот крик. Не следовало оборачиваться. И уж тем более не следовало подбирать маленький комочек жизни, которому дали имя Наруто. А не следовало лишь потому, что это выдуло из головы Девятихвостого все мысли о том, чтобы отделить сущность Кушины от своей. Материнская любовь оказалась настолько сильной, что даже сошедший на неправильную дорожку, усеянную трупами, демон не мог ей противиться. Что-то новое, горячее, но не обжигающее, непривычное разливалось в груди, заставляя тяжело дышать и подрагивать от несвойственного Кьюби волнения. Он почти трепетал, чувствуя, как его бросает то в жар, то в холод. И тянул чуть подрагивающие руки к младенцу, которого, только взяв, крепко прижал к себе, как величайшую драгоценность в этом мире, словно опасаясь, что сейчас кто-то рискнет отобрать ребенка. Но никто на ребенка не претендовал, и Девятихвостый, утащив свою драгоценность вглубь собственной клетки, уселся прямо на воду, рассматривая младенца. “На отца похож”, - заключил Кьюби но Йоко, бережно удерживая сына… своего или Кушины? Похоже, что теперь, всё-таки своего. Согласно кивнув своим размышлениям, теперь уже демонесса посмотрела на ребенка, который, уже давно перестав плакать, открыл свои пронзительные голубые глаза, со всей серьезностью смотря на ту, что держала его на руках. И лишь заметив в серьезных глазах малыша любопытные искорки, Курама позволила себе улыбнуться.

- Мой Наруто, - ласково проговорила она, слегка пощекотав младенца, который тут же весело рассмеялся, и этот смех был лучшей мелодией для неё. Любовь Кушины и собственнический инстинкт Курамы необыкновенно легко сплелись, когда появился объект, на который можно их выплеснуть. Теперь малыш будет окружен любовью и заботой, а любого, кто попытается лишить Ногицунэ её сокровища, ждет ужасная смерть… Пренебрежительное отношение к чужим жизням гармонично соединилось с безжалостностью Узумаки, которая возникала, стоило ей впасть в ярость. И это поможет новому существу, уже не биджу, но и не человеку, защитить своего ребенка. Знаменитое упрямство Кровавой Хабанеро образовало одно целое с хитростью лиса. Теперь и светлое будущее демонесса сможет своему отпрыску организовать…