- Сходи, развейся, - девушка накрыла руку отца своей ладонью, заглядывая в его глаза. - И обязательно проводи Евгению Федоровну потом домой! Мало ли. Я не против, чтобы вы с ней… дружили, - Нина всё-таки хихикнула. Кажется, Сергей покраснел.
- Эх ты, - он не знал, обнять ему дочь или отвесить ей подзатыльник, ведь она явно над ним смеется! Мелкая, а уже поучает! Но поняв, всю абсурдность ситуации, Сергей рассмеялся сам. - Какая же ты у меня взрослая! То есть, ты не против Евгении Федоровны? - Поинтересовался он на всякий случай. Нина решительно помотала головой.
- Пока нет. Ты её как-нибудь к нам на чай приведи, а то я её лишь пару раз видела, - улыбнулась девушка. На душе у неё было легко-легко и хорошо от того, что у её отца, возможно, начинает налаживаться личная жизнь.
Со всеми своими и чужими делами Нина совершенно забыла о ежегодном фестивале красок. В этом не было бы ничего трагичного, если бы девушке об этом не напомнили в воскресение. Отец, приехавший вчера весь вдохновленный проведенным временем с Женей, сегодня снова уехал, только на этот раз уже он пригласил женщину, и не куда-нибудь там, а на набережную! Короче говоря, Нина и Минато спокойно сидели в доме. Намикадзе не просил о помощи в изучении школьных предметов России, но так получилось, что девушка сама взялась за его обучение.
- Пойдем, пойдем, пойдем! Если у тебя нет денег - я займу! Да просто краской с тобой поделюсь, только пойдем! - Катя пришла внезапно, впрочем, как и всегда, и теперь донимала Нину. Они сидели на кухне втроем, попивая чай. Точнее, чай пил только молчащий Минато, наблюдающий за процессом уговаривания Нины. Та кривилась и хмурилась, размешивая ложечкой уже растворившийся сахар в чае.
- Что за фестиваль красок? - Спросил недоумевающий Намикадзе. Глаза Кати загорелись.
- О-о, сейчас я тебе расскажу…
Нина тяжело вздохнула. День обещал быть долгим.
Фестиваль красок проходил ежегодно и практически каждые выходные начиная с конца июля-начала августа по сентябрь, пока позволяла погода. На небольшом футбольном стадионе устанавливали сцену, колонки и пульт диджея, вокруг ставили несколько палаток с едой и напитками, а также шатер с шашками цветного дома и сухой цветной краской. Вход был свободным: люди могли прийти просто так, ничего не покупая, но со своей едой и напитками, а также краской, вход был воспрещен. И это логично: должны же организаторы получить хоть какой-то доход? А на фестивале вода и еда стоили в два-три раза больше, чем в ближайшем магазине. Только вот Нина и её друзья придумали одну штуку для обхода этого запрета.
Минато неожиданно заинтересовался этим. Фестиваль красок по рассказу Кати отличался от знакомых Намикадзе празднеств, и это возбуждало какое-то детское любопытство…
Собрались менее, чем за час. Бутылки воды, термос с чаем, контейнер с бутербродами, пакет крекеров, упаковка печенья - всё было спрятано в подкладку рюкзака, а сверху еще прикрыто и пляжными полотенцами, которые взяла Нина, когда Катя предложила после фестиваля пойти на пляж. Потому Сенджу под застиранную футболку и старые джинсовые шорты одела купальник. Минато взял с собой только деньги, да и забрал у Нины рюкзак. Вроде как из благородных побуждений, ведь в этом мире было принято помогать девушкам и не позволять им носить тяжелое.
- Мин… Митя, отдай. Он не тяжелый, я донесу, - с улыбкой попросила польщенная такой заботой девушка. Намикадзе с полуулыбкой отрицательно покачал головой. Нина бы начала с ним спорить, если бы не поторопившая их Катя.
Добираться пришлось по жаре. Минато обрел уверенность в том, что общественный транспорт хорош лишь при отсутствии других альтернатив. У подростка была альтернатива, даже несколько, но одна отвергалась из-за своей опасности (всё-таки бегущий по электропроводам ребенок как-то напрягает людей, могущих стать случайными свидетелями подобного забега), а вторая была отвергнута Катей. Она была не такой выносливой, как Нина, потому не собиралась идти до нужного места пешком.
Всё имеет свойство рано или поздно заканчиваться. Закончилась и поездка. Казалось, они никогда не доедут, но покинув душный автобус, троица вздохнула с облегчением. Их путь теперь лежал через дорогу к стадиону, стены которого были увиты плющом. На входе стояла пара охранников, другие охранники гуляли по периметру, следя за порядком и иногда общаясь по рации. Минато попросили показать содержимое рюкзака.
- Мы собираемся на пляж после фестиваля, - с улыбкой сообщила Нина, после того как Намикадзе продемонстрировал пляжные полотенца в рюкзаке. Еду и напитки под подкладкой было не очень видно, особенно если накинуть легкое гендзюцу. Охранник кивнул и пропустил их.
На стадионе уже медленно скапливался народ. На зеленой траве местами виднелась яркая краска и пустые пакеты из-под неё (люди просто бросали их, а волонтеры с мусорными пакетами ходили и собирали их). Катя практически мгновенно отыскала остальных ребят, которых Намикадзе помнил по тому пикнику с шашлыками. Девушка, точно ураган, налетела на весельчака Никиту. Парень кое-как поймал её. Еще бы немного - и он бы полетел на траву вместе с Екатериной, которая широко улыбалась. Олеся обняла Нину, Стас пожал ей руку и подшутил над местным диджеем: как музыкант, он разбирался в музыке и весьма низко оценивал способность парня за пультом подбирать песни для того, чтобы “зажечь” народ. Мишка, уже покрытый зеленым цветным порошком, подбежал к Нине, обнял её со спины, приподнял и закружил под её веселый визг. Минато внезапно почувствовал досаду и слабый укол в районе сердце. Неужто он ревнует?..
После радостного воссоединения всей компании, друзья отправились за “боеприпасами” - пакетами с сухой краской, напоминающей скорее цветную муку. Каждый купил себе по три пакетика. Катя, не изменившая своей любви к зеленому цвету, купила два ядовито-зеленых и один темно-зеленого цвета, как листва на деревьях. Из-за этого девушка стала объектом дружеских подколок, переросших в шутливую перепалку и войну: в ход пошел цветной порошок. Нина стояла чуть в стороне и лишь наблюдала за развернувшимся “побоищем”. А Минато стоял рядом с ней и тоже наблюдал, только не за дурачеством подростков…
Мишка первый заметил, что Нина не участвует в “заварушке”. Он поспешил исправить это. Голубая краска красиво осела на каштановых волосах девушки… Её зеленые глаза опасно сощурились, а губы растянулись в более хищной, чем веселой, улыбке. Михаила не спасло ни то, что он был выше девушки, ни то, что убежал довольно далеко: пурпурная “мука” в его черных волосах стало тем самым неизбежным возмездием.
Друзья Нины легко вовлекли в цветную битву и саму девушку, и Минато. И если быть совсем откровенными, Намикадзе понравилось.
Нина с улыбкой от уха до уха опустилась на траву. Её лицо и одежду покрывала цветная краска: голубая, пурпурная, зеленая, желтая, красная, синяя. Намикадзе присел рядом с ней, поправив бандану, скрывающую неестественно желтые для этого мира волосы. Ярко светило солнце на безоблачном небе, земля чуть вибрировала от громкой музыки, льющейся из колонок, установленных на сцене. “Клубняк”, как презрительно плевался Стас, был очень зажигательным и идеально подходил для этого полного веселья и движения фестиваля.
- Как тебе здесь? - Улыбнулась Нина, заглянув в лицо задумавшегося Намикадзе. Она была так близко к нему, что он покраснел. Минато очень надеялся, что его реакция не заметна и краска на лице скроет румянец. Или девушка спишет румянец на что-нибудь помимо смущения.
- Интересно. Этот фестиваль отличается от тех, на которых я бывал прежде. Здесь всё так просто, - с улыбкой, искренне ответил подросток.
Так просто: ни традиций, ни юкат, ни разнообразных игр, ни каких-либо заморочек. Так просто: знакомься, смейся, танцуй, позволяй цветной краске оседать на тебе. Здесь все словно были старыми приятелями или добрыми друзьями. Совершенно незнакомый человек мог похлопать по плечу, оставляя цветной след. Мог попросить немного краски или даже обнять, а иной человек начинал живую цепочку - и вот уже пятнадцать и более человек, держа руки один на плечах другого, рассекают змейкой толпу.
