– И какого лешего собрались тут? – напустился Тибо на молодежь, – Заняться больше нечем? Святой праздник, а вы…

– Вы не сердитесь, папаша Тибо, – оправдывался молодой рослый парень с рыжей шевелюрой, – Дидье нам все рассказал, вот мы и решили сюда податься. Следим, чтобы ведьма не убежала.

– Какая еще ведьма? Куда мертвая сбежит, дурья твоя башка?

– Да он про Одетт, – вмешался подошедший Дидье, – Говорят, она переметнулась после того, как бабку прикончила.

– Еще неизвестно, кто кого прикончил, – сурово поглядел на парня отец, – Ты здесь этих балбесов собрал? Я, значит, за доктором, а ты – по деревне трезвонить? Устроил тут представление!

– Какое там представление, мы ж помочь хотим. Ведьму в подвал бы надо или хоть в колодки… – пробормотал Дидье.

– Не суди раньше времени. Рад небось от невесты избавиться, только разбираться с этим следователь будет, а не твоя ватага развеселая.

– Да чего тут разбираться?! – воскликнул рыжий парень, – Мы вчера Одетт провожали до дома. Тут спокойно было, никого по пути не встретили. Одна она в дом вошла, а наутро старуха мертвая… Кто еще убить мог? Ночью-то все в деревне были!

– Так уж все? – спросил доктор.

– Ну а как же! Одни по домам разошлись, другие праздновать остались…

– Разберемся, – буркнул староста.

Он поднялся на крыльцо, рывком отворил дверь и зашел внутрь. Доктор и Лу последовали за ним. Они оказались внутри маленькой, еще меньше, чем у Дюмонов, гостиной. Обстановка была очень бедной, но аккуратной. Одетт сидела возле очага. Она молча поднялась навстречу гостям.

– Люк все рассказал… – начал Тибо.

– Я уж поняла, – усмехнулась девушка. Краем глаза доктор заметил, как поежился от этой усмешки Лу.

– Нам нужно осмотреть место преступления. Доктор, хозяин Лу, согласился помочь с записями. Сама понимаешь, следователя мы тут до конца рождественской недели не дождемся.

– Понимаю.

– Вот и хорошо… Которая ее спальня?

Девушка кивнула по направлению к двери слева. Андре и Тибо вошли в маленькую комнату с оштукатуренными стенами. Здесь было темно. Лу открыл ставни, и комната наполнилась светом. Доктор наклонился над телом. Старуха лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Он обратил внимание на свежие царапины на стене, приподнял правую руку Клементин: ногти сломаны, на кончиках пальцев засохшая кровь. Левая рука свесилась с кровати и болталась в воздухе; она также была окровавлена.

Женщина не переоделась после помолвки, лишь разулась и сбросила пеструю шаль, которая сейчас лежала на сундуке рядом с постелью. Башмаки знахарки стояли под кроватью. Платье сильно измялось, юбки были в беспорядке, но ничто не указывало на похотливые помыслы злоумышленника.

Осторожно перевернув тело, Андре взглянул на лицо. Оно было искажено жуткой гримасой, кожа посинела. Неугомонный дух Клементин как будто никуда не делся и после того, как жизнь покинула ее тело. Вздохнув, доктор закрыл глаза покойницы и сделал первое заключение:

– Похоже, убийца вдавил лицо несчастной в подушку, когда она спала. Женщина проснулась и пыталась сопротивляться, но кто-то держал ее, пока она не задохнулась.

– Господи, – пробормотал Тибо, – Как можно решиться на подобное злодейство?

– Кто-то явно был не в ладах со знахаркой. У нее в деревне имелись враги?

– Друзей точно не было. Хоть мы и неплохо ладили, Клементин всегда была сама по себе.

– Но кто-нибудь мог желать ее гибели?

– Вряд ли.

– Убийца был достаточно силен, – подумав, добавил Андре, – видите, мадам Ларош разодрала себе пальцы, царапая стены и пол. Она была крепкой, несмотря на возраст – не всякий бы справился с такой жертвой.

Староста невольно покосился в сторону гостиной. Одетт явно не казалась ему подходящей кандидатурой на роль убийцы.

– Когда это произошло?

– Несколько часов тому назад. Тело успело окоченеть, – доктор задумался, – Глупый вопрос, наверное, но не была ли старуха богатой?

– Нет, все ее состояние – этот домик. Платили ей чаще всего едой да дровами.

– А домик достанется Одетт? – спросил доктор.

– Думается мне, что да. У старухи больше никого нет. Жак, единственный сын, погиб лет пятнадцать назад.

– Значит, у внучки был какой-никакой мотив?

– Ради наследства могла решиться, конечно, – неуверенно ответил Тибо, – Только на кой? За моим Дидье она бы больше получила, а в одном доме корысти мало… Тем более, на костер эту лачугу с собой не прихватишь.

– На костер? Здесь принят этот жуткий способ казни? – изумился доктор, – Ведь речь не о колдовстве или государственной измене, в конце концов!

– Убийц тут сжигают, – мрачно подтвердил Тибо.

Доктор огляделся. Обстановка бедная: узкая деревянная кровать с соломенным тюфяком, сундук да стул – все видавшее виды и грубо сколоченное. Неудивительно, что старая Клементин так кичилась своим праздничным нарядом. При такой нищете одежда была единственным поводом для гордости. Нет, если кто-то и замыслил недоброе, то против нее лично, но никак не ради наживы.

Убогость обстановки вызывала одну мысль: разумная девушка мечтала бы вырваться отсюда любой ценой. Или же нет? Доктор рискнул предположить:

– Может быть, предстоящая свадьба слишком тяготила Одетт? Настолько, чтобы таким чудовищным путем избавиться от данного слова.

– Ну уж… – недоверчиво протянул Тибо, – Девочка всегда была себе на уме, но чтобы вот так… Уж разорвать помолвку она всегда могла. Надо бы с ней поговорить.

– Поговорим обязательно.

Они вернулись в гостиную. Здесь лучше было слышно шум снаружи: компания Дидье начинала волноваться. Доктору даже показалось, что в стену дома ударил камень. На всякий случай он попросил Лу выйти на крыльцо и охранять вход. Тибо явно чувствовал себя не в своей тарелке, вынужденный допрашивать свою без пяти минут невестку. Доктор решил взять инициативу на себя. Когда слуга вышел, он присел к столу и обратился к Одетт:

– Нам нужно поговорить о прошлой ночи. Мне известно, что вы вернулись с помолвки поздно и в сопровождении друзей…

– Эти болваны мне не друзья! – перебила его девушка, мотнув головой, – Я просила Лу и Кларис проводить меня, а Дидье со своей компанией просто увязались следом.

– Как скажете, мадемуазель. Тем не менее, когда вы вернулись, ваша бабушка была жива?

– Не знаю, я сразу пошла к себе.

– То есть не видели ее?

– Нет, конечно. Я думала, что Клементин спит.

– Вы называли бабушку по имени? – удивился Андре.

– Как и все остальные в деревне, – пожала плечами Одетт.

– Ночью слышали что-нибудь?

– Ничего, – девушка поджала губы и с вызовом посмотрела на доктора, – Вы ведь подозреваете меня. К чему ходить вокруг да около?

– Не горячись, девочка, – вмешался Тибо, – Пока ничего не ясно.

– Все вам ясно! Ночью здесь была только я…

– А ты готова признать, что убила ее?

– Если это спасет меня от пыток – охотно.

– Одетт, вы же знаете, что ничего подобного мы делать не будем!– запротестовал доктор.

– Вы не будете, а брат Бартоломью не замешкается, – заявила девушка, – Лучше уж пойду на костер здоровой, чем с переломанными костями.

– Брат Бартоломью не такой злыдень, как ты его представляешь, – возразил Тибо, – Он вполне разумен и снисходителен.

– Это к вам, самому богатому человеку в деревне. А ко мне, ведьминой внучке, подход будет особый. Дядюшка Тибо, давайте не будем спорить об этом. Я со вчерашнего дня устала, а передохнуть удастся нескоро.

Андре стало жаль девушку. На вид ей было не больше двенадцати, хотя он точно знал, что Одетт старше Кларис и уже вошла в брачный возраст. Хрупкая, худенькая и бледная, она совсем не была похожа на убийцу. Тем более он не мог представить, чтобы эта девочка замышляла недоброе против родной бабки…

Шум снаружи усилился, дверь пару раз содрогнулась, и на пороге появился Люк. Он успел привести себя в порядок и даже переодеться, но вид имел по-прежнему ошарашенный.