А вообще, какого дьявола он торчит здесь на корточках, в помятом смокинге, с покрасневшими от бессонницы глазами и ломает голову над этими вопросами? Просто он слишком устал и перевозбужден, иначе не думал бы бог знает о чем.
– Оставь это, Ватсон, – сказал он себе и выпрямился.
Ниалл повернулся к своей двери и вставил ключ в скважину. Во всяком случае, теперь он уже знает, что плач доносится из-за двери Люси Маккейн. Он привык возвращаться домой после окончания своей смены в лаборатории при мертвой тишине, когда большинство жителей дома давно уже спят. Уважая их потребность в отдыхе, он не включал ни радио, ни телевизор, а варил себе кофе без кофеина, усаживался на диван с обычной или электронной книгой и читал до тех пор, пока полностью не отключался от событий очередного вечера, и тогда уже засыпал на несколько часов. Мысленно попросив соседку успокоить ребенка и дать покой всем обитателям дома, он вошел к себе и запер дверь.
Ниалл повесил плащ на вешалку в прихожей, включил свет и прошел в мини-кухню. Там он положил на стойку осколок красного стекла, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и налил себе виски.
Стараясь не смотреть на запачканные кровью рукава смокинга и манжеты рубашки, он выпил за здоровье деда, которого оставил уснувшим под действием снотворного в палате интенсивной терапии больницы Св. Луки. Он ушел оттуда только после того, как у кровати Джеймса Ватсона его сменил младший брат, который вместе с Даффом отвозил Лив и ее новоиспеченного мужа Гейба в роскошный отель, где им предстояло провести брачную ночь вместо отложенного свадебного путешествия.
Крепкий напиток приятно согревал глотку и желудок, прогоняя проникший в каждую клетку его тела холод этой зимней ночи и охлаждаемого кондиционером воздуха в помещениях больницы. Да, тяжелый выдался денек! К счастью, дед был крепким стариком, к тому же Ниалл сумел остановить кровотечение еще в церкви, не дав развиться болевому шоку. Он поехал в больницу вместе с врачами в «скорой помощи» и видел, как они хлопотали вокруг него. На врачей в палате экстренной помощи тоже нельзя было пожаловаться, ребята работали быстро, слаженно и профессионально. Но восьмидесятилетнему старику понадобилось провести операцию – восстановить кровеносные сосуды, поврежденные пулей, которая расколола его череп, и удалить крошечные обломки кости, едва не вонзившиеся в мозг.
Хотя дежурный хирург и невролог заверили, что состояние Джеймса более или менее стабильно и что ему требуется сон, травма причинила серьезные повреждения: у деда отнялись левые рука и нога, упало зрение в левом глазу и появились затруднения с речью. Сейчас Джеймсу стало лучше, но, учитывая почтенный возраст и серьезность ранения, ему предстоял долгий путь к выздоровлению. Ниалл приставал с вопросами к врачам, медсестрам и сиделкам, но при этом постоянно проигрывал в уме те последние минуты брачной церемонии.
Что, если стрелок целился именно в Джеймса Ватсона? А поскольку старику удалось выжить, не вернется ли к нему стрелок, чтобы выполнить свое намерение? Обеспечена ли деду безопасность? Или его обожаемый дед, умница и балагур, станет трагической жертвой?
В таком случае очень важно узнать, кто стоял за этим стрелком. Почему решено было совершить нападение именно в церкви? Стояла ли перед стрелком цель испортить свадьбу, обвинить в чем-то полицию или просто вызвать хаос и панику, проявив свою власть над людьми? Хотя несколько человек были легко ранены, а у одного из-за стресса случился сердечный приступ, бывшие среди гостей профессиональные копы сумели остановить распространение паники. Так кто же стоял за этим стрелком? Дафф преследовал преступника, выбравшегося на крышу церкви, но затем тот исчез. Что это был за человек, сумевший так тщательно спланировать свой побег с места преступления и при этом никого серьезно не ранивший, кроме старейшего члена семейства Ватсон? И если его целью был именно Джеймс, какой смысл было устраивать всю эту стрельбу? Ведь он мог прикончить старика одним выстрелом.
Мог ли он, Ниалл, предотвратить эту трагедию, если бы заметил человека, притаившегося в тени, на несколько секунд раньше? Он машинально потер лоб, как всегда, когда усиленно размышлял. Ниалл гордился своей наблюдательностью. А сегодня заметил этого стрелка только в последний момент, когда было уже поздно.
Братья займутся изучением старых дел Джеймса, чтобы найти врагов, которых дед нажил за свою долгую службу в полиции, хотя он уже пятнадцать лет как на пенсии. Они воспользуются любыми данными, которые нароют ведущие это дело детективы, чтобы установить личность стрелка и привести к его поимке. К сожалению, самому Ниаллу не суждено участвовать в расследовании – если только кто-то из братьев не обнаружит улики, которые он сможет изучить в лаборатории. Ведь сам Ниалл занимается криминологическим изучением трупов, он попросит ускорить исследование улик. И хотя ему претила роль стороннего наблюдателя, здравый смысл подсказывал, что ему лучше взять на себя уход за дедом, чтобы братья могли полностью заняться выслеживанием стрелка.
Ниалл взялся за бутылку, чтобы налить себе еще порцию виски, но приглушенный плач ребенка напомнил, что тяжелая ночь выпала не ему одному, и он вернул бутылку на место.
Утром ему нужно идти в больницу, узнать о состоянии деда, так что у него должна быть ясная голова. Каждая жилка, каждая косточка его тела ныла от усталости и требовала отдыха, и, несмотря на внутреннюю тревогу, ему смертельно не хотелось снова напрягать мозг и искать ответы на вопросы. Поэтому он поставил стакан в мойку и включил электрическую кофеварку.
Пока вода шипела и булькала, он стянул с себя смокинг и повесил на спинку стула. Обычно он брал с собой оружие, только выезжая на место преступления. Но сейчас, когда его семья оказалась в опасности и оставалось столько всего непонятного, он попросил Даффа принести ему в больницу пистолет, который лежал в бардачке его джипа. Он уже начал отстегивать пистолет под жилетом, но передумал, закатал рукава рубашки и оставил оружие при себе. До тех пор, пока он не выяснит, что происходит в квартире напротив, лучше держать оружие под рукой.
Оттого ли, что он чувствовал на боку оружие, или возвращался к обычному ночному состоянию, или потому, что доносящийся из квартиры напротив плач стал тише, напряжение Ниалла стало спадать, он потянулся всем телом и закрыл глаза.
Ребенок уже плакал отрывисто, будто задыхался или устал от беспрерывного рева. Наверное, мисс Маккейн наконец-то удалось успокоить малыша. При всей своей словоохотливости, она производила на него впечатление женщины здравой и дельной. Каждый раз, когда Ниалл видел ее направляющейся к машине или возвращающейся домой, в руках у нее были ключи с кольцом, к которому был прикреплен маленький газовый баллончик. В холодную или дождливую погоду она обязательно надевала вязаную шапочку. Она стирала отдельно джинсы, полотенца, цветное и белое белье. Впрочем, кажется, она не очень практична. Ну, вот к чему женщине столько нижнего белья? Трусики из хлопка, шелковые панталончики, кружевные бюстгальтеры белые, бежевые и других пастельных цветов, еще из какойто эластичной ткани с леопардовым рисунком…
Ниалл потряс головой, осознав, что думает о нижнем белье Люси Маккейн. Но не о принесенном в корзине для стирки, а…
Вряд ли прилично представлять себе стройную соседку в том комплекте из пятнистой леопардовой ткани, состоящем из бюстгальтера и трусиков! Нет, он явно переутомился! Ниалл поправил очки на носу, будто это могло помочь ему собраться. Поразительно, что его так легко увлекли непристойные мысли о пикантных формах Люси Маккейн, размышления о каком-то осколке стекла и о ребенке, к которому он не имел никакого отношения, тогда как должен был сосредоточиться на событиях в церкви, вспомнить все, что происходило во время и после стрельбы. Да, вместо виски лучше выпить кружку дымящегося кофе. Он разбавил кофе молоком и прошел с кружкой в гостиную, где выбрал на полке медицинскую энциклопедию, чтобы кое-что уточнить по состоянию деда. С наслаждением втянув носом бодрящий аромат кофе, он сделал глоток и удобно устроился с книгой в кресле с откидывающейся спинкой и подножкой. Затем включил стоящий рядом торшер.
