Фельдмаршал сэр Роберт Редмонд принял второе решение. Недостаток артиллерии должна была восполнить огневая мощь, маневренность моторизованных соединений и танковых полков. Центр контрнаступления находился в горной местности, около Мейден-Ньютон, где три железнодорожных линии и хорошие шоссейные дороги облегчали быстрое сосредоточение войск. К исходному пункту наступления прибыли две пехотные дивизии, две моторизованные с двухместными танками и два танковых полка, в составе средних и тяжелых танков. Вспомогательная атака предполагалась в районе Шефстбюри против Дорчестера. На правом фланге у Бридпорт и на левом - у Уэргам - сковывающие группы должны были удерживать свои участки, с помощью газов и артиллерийского огня.
Генерал Бреклей не рассчитывал на атаки ночных французских бомбардировщиков. Если даже французам и удалось бы перебросить в Портланд еще несколько транспортов, - британское адмиралтейство считало это маловероятным, - то эти подкрепления смогут вступить в бой только на! следующий день, утром, при ярком свете. После исключительного напряжения сил - из 65 часов, прошедших с момента объявления войны, эскадрильи находились в воздухе более 20 часов, - генерал Бреклей считал своим долгом предоставить всему воздушному флоту одну ночь покоя. Как настоящий полководец, он умел требовать от войск напряжения всех сил, но умел и щадить их, как только позволяла обстановка. Надо было сохранить свежесть и боеспособность, английского воздушного флота для большого контрнаступления, которое должно решить судьбу французской десантной армии. За ночь отдохнув, летчики еще мужественнее пойдут завтра в бой и добьются окончательной победы!
Вечером 11 июля, в помещении своего штаба, выйдя на террасу и заметив на западе розовые полосы, генерал Бреклей нахмурился. Перемена погоды! Неприятно! Низкая облачность может помешать участию воздушного флота в сражении сухопутных армий. Метеорологическая сводка подтвердила его опасения. С Атлантического океана надвигались густые тучи. Ночью пошел мелкий дождь.
Утром 12 июля погода совсем испортилась. Шел проливной дождь. По плану английское наступление должно было начаться в 4 часа 24 мин. Но войска запоздали занять исходное положение и на некоторых участках двинулись в атаку позже. Они продвигались медленно вперед. Французы оказывали упорное сопротивление, искусно пользуясь фланговым артиллерийским и пулеметным огнем. Многие из английских танков, шедших впереди в тумане, попали под внезапный обстрел французских орудий и были расстреляны. Только к 9 часам с большими потерями англичане достигли высоты Дорсет Хиллс у Мейден Ньютон, где наступление приостановилось. Положение сделалось критическим.
Генерал Бреклей с 3-х часов утра находился на командном пункте штаба южного командования, около Невиль. Четыре эскадрильи Г, с 5 час. 30 мин. должны были поддержать наступление пехоты бомбардировкой французских батарей, разрушением тыла и линий связи. Кроме того две эскадрильи, имея на борту 144 т газовых бомб, были готовы принять участие в заражении ОВ участка Уэргем.
Но тучи так плотно и низка покрывали горизонт, что большие самолеты нельзя было выпустить в воздух. На незначительной высоте их легко могли обстрелять французские зенитные орудия. Эскадрильи оставались на своих аэродромах. Только одиночные разведчики и истребители шныряли в серой мути неба, играя в прятки за облаками.
Бреклей был вне себя. До этого дня все операции воздушного флота приводили к неизменному успеху. И как раз теперь, во время решительного боя, его воздушный флот не может в нем принять участие. Он мрачно смотрел на серые тучи, все еще надеясь, что их разгонит ветром.
Около 10 часов на полевую посадочную площадку близ штаба английского южного командования сел самолет. Наблюдателя, легко раненого осколком снаряда, доставили немедленно в главную квартиру, где он сообщил, что на лесных участках, к северу от дороги, в полной боевой готовности стоят многочисленные французские танки и около трех батальонов пехоты. С земли ведется усиленный огонь зенитных орудий и пулеметов. Ему с большим трудом удалось проскользнуть над линией фронта.
Генерал Бреклей стоял у заваленного картами стола и внимательно слушая наблюдателя ни одним движением не выдавал своего волнения. Выражение сурового напряжения застыло на его лице. Он чувствовал себя как бы отверженным. Все виды войск - пехота, артиллерия и танки, - проливали кровь в тяжелом бою, а его непобедимый воздушный флот бездельничал на аэродроме. После доклада наблюдателя Бреклей не сомневался, что французы готовятся к контратаке. Он знал, что еще два часа тому назад главное командование ввело в бой последние резервы и не было больше ни одной роты, которая могла бы принять на себя удар французов, в случае прорыва. В некоторых английских батареях уже ощущался недостаток снарядов. Имел ли Бреклей право бросить в бой свои эскадрильи на такой до смешного малой высоте? Огромные бомбардировщики станут идеальною мишенью и французские зенитные батареи будут бить по ним без промаха. Конечно, если бы дело касалось только его лично, он бы давно вылетел на врага! Но, как руководитель и командир, он отвечал перед страной за весь воздушный флот и эта ответственность никогда еще не ложилась на него таким тяжким бременем, как сегодня. Ему было гораздо легче даже во время нападения на Париж и в критические минуты боя над Бове. И никто во всем мире не может снять с него эту ответственность.
Офицеры генерального штаба молчат, склонившись над картами. Главнокомандующий генерал Аллисон поднял голову, и его глаза как будто случайно скользнули по лицу Бреклея. Этот взгляд был красноречивее слов. Генерал Аллисон словно спрашивал: "Ну, а вы, чем вы можете помочь, знаменитый воздушный флот?"
У Бреклея внезапно созрело решение. Он сразу почувствовал облегчение, вскинул слегка подбородок, сухо поклонился главнокомандующему и вышел быстрыми шагами из комнаты, под дождь. Оставив в штабе для связи майора Геста, он выехал на автомобиле к ближайшей посадочной площадке, где пересел в самолет связи, всегда готовый к полету, и вскоре спустился в 50 км - на Таунтонском аэродроме.
Со вчерашнего вечера там стояли наготове 3-я и 4-я эскадрильи воздушного флота. 30 самолетов Г неравномерно растянулись по краям аэродрома. Фюзеляжи были задвинуты под деревья, несущие поверхности закрыты грязными полотнищами. Ветер треплет мокрые хлопающие тряпки, срывает их с колышков. Хорошо, что плохая погода затрудняет французским летчикам полеты за линию английского фронта. Огромные наполненные бомбами самолеты на земле бессильны против бомбардировки с воздуха. Вверху прошмыгнул самолет с сине-бело-красными знаками. Должно быть заблудился в дождевом тумане. Но зенитные батареи и пулеметы взяли его под такой обстрел, что летчик совершенно потерял голову и, капотируя, сел на соседний луг. Это было единственное развлечение в монотонном ожидании туманного дождливого дня.
Экипажи уютно расположились в огромных самолетах. Здесь было по крайней мере сухо. Чтобы убить время, играли в карты, кое-кто дремал в углу. Над головой барабанил по металлической обшивке самолета дождь. Люки боевых башен были закрыты, но вода мелкими ручейками проникала сквозь щели. В самолете Г-45 лейтенант Винтон старался развеселить товарищей, но его остроты гасли среди общего уныния. Надо ждать. Издалека доносился заглушенный в сыром воздухе грохот орудий. Казалось, он становился с часу на час слабее. Неужели сражение уже кончилось? Бесконечные колонны грузовиков, нагруженные доверху гранатами, проезжают по дороге в Невиль мимо аэродрома. Им навстречу движутся санитарные автомобили с красным крестом...
* * *
В Таунтоие считалось событием, когда какой-нибудь летчик-корректировщик совершал посадку, чтобы набрать горючего. Все тогда оживлялось. Летчика окружали и забрасывали вопросами.
- Там впереди горячо! Вы не осмеливаетесь лететь туда на ваших огромных самолетах. Они мне здорово наклали. Пробили один бак! В самолете сильно запахло бензином, он мог каждую минуту загореться. Сквозь шум мотора я слышал проклятый треск пулеметов. Правда, не штука попасть в самолет, когда он на высоте 50 м от земли!!!
