– О чем ты говоришь?
Дэн смотрел с замешательством. Было видно, что он что–то обдумывает. Врать он не мог, поэтому остается лишь один вариант: взвешивал все «за» и «против», говорить или нет.
– Да, можем мы, наконец, открыто потолковать напоследок? – пыталась достучаться до его разума Кэрри. – Поверь, после развода вряд ли для меня будет иметь значение, что происходило в нашей семье…
Немного помолчав, Дэн подошел к дивану и сел, облокотившись на колени. Он кивком пригласил ее сесть рядом с собой, но Кэррингтон предпочла устроиться в кресле напротив него.
– Включи, пожалуйста, лампу. Я хочу видеть твои глаза. Ты мне никогда не врал. Надеюсь, и сейчас не станешь начинать. По крайней мере, я питаю надежду на то, что ты пояснишь свои намеки, поскольку с меня хватит недомолвок.
– Признаюсь, я был круглым идиотом, что избавился от Дэвида… Ты была права, когда говорила, что он не опасен… Мне он не нравился, и я действительно оббил пороги для того, чтоб его сняли с роли. Мне даже пришлось заплатить твоему начальству за доставленные неудобства…
Кэррингтон молчала. Если они будут обмениваться репликами – обязательно снова начнут бесполезный спор, и она может так и не узнать то, что все же решался рассказать муж. Лучше ему в этом не мешать.
– Да уж лучше бы он, чем этот наглый тип ему взамен. – Он нарочно подчеркнул последнее слово. Было видно, какую сильную неприязнь он к нему испытывал. – Несколько раз он пытался меня задеть, когда я приходил на съемочную площадку. Даже смешно вспоминать, как я все же старался не поддаваться на провокации. Поверь, этот наглец исчерпал лимит моего терпения! Он грязно намекал мне на то, что ему ничего не стоит внести в нашу жизнь разлад и что, если ему будет угодно, ты с легкостью уйдешь к нему. – Дэн горько улыбнулся сам себе и сделал жене предупредительный знак, чтобы она не перебивала:
– Я, конечно, глупец, но не дурак. Я очень ревновал, но у меня хватало ума не верить ни единому его слову. Я специально стал чаще посещать площадку, чтобы убедиться в его лжи… Да, у вас не было как такового телесного контакта, уж об этом я позаботился, составляя список условий в дополнении к основному договору…
Дэн смотрел на Кэрри, не отрывая глаз:
– Ты скажешь, что не давала повода? – сам за нее задал себе вопрос. – Может быть… Только вот что: твоего взгляда на этого типа было достаточно в сочетании с той стадией, что началась в нашей семье… Ты никогда не смотрела на меня так, как на него… В тот период, да и до сих пор ты ни разу на меня не взглянула с такой же нежностью!… Я и не думал, что для счастья кроме твоего присутствия рядом мне нужны твое внимание и ласка… Я хотел иметь больше, чем он имеет. Мы муж и жена, а вела со мной как со знакомым! Более того, мне казалось, что ты приветлива со всеми, кроме меня…
– Так было не всегда! Не утрируй, пожалуйста. – Кэррингтон не хотела больше слушать эти выдумки, то есть Дэн, конечно, не придумал то, что рассказал, но, к сожалению, верил в это. – Я допускаю, что ты мог что–то не так истолковать. Но какая тебе была разница до того, что кто–то там что–то красноречиво бросил тебе в ответ?
Ей слишком не нравилась в муже черта его характера, когда общественное мнение он ставил выше их взаимоотношений. Это еще одна ошибка, которую она поняла слишком поздно. Ее вторая половина в своем мнении обязана быть независимой от внешних взглядов людей. Муж должен быть принципиальным и находиться в гармонии не только с собой, но и с душой и телом своей избранницы.
– Почему ты ищешь во всем мою вину? Почему не признаешь, что сам виноват не меньше?
Дэн оперся на спинку дивана и откинул голову назад… Было видно, что все доводы, которые он приводил, совершенно ничто по сравнению с тем, с чем внутренне боролся. Он надеялся на чудо, способное стереть последние недели, позволяя исправить все его ошибки.
– Может, стоит согласиться с моим решением? – упорствовала девушка. – Неужели ты считаешь, что очередная беседа или что–либо другое сможет вернуть жизнь в прежнее русло?
Кэррингтон встала, подошла к мужу, села перед ним и взяла его руки в свои ладони:
– Ты был для меня всем… Я не верила своему счастью, что со мной рядом такой замечательный мужчина… Перемены в тебе изменили мое отношение к тебе и браку… Раньше ты не был таким вспыльчивым, гневливым… Ты всегда умел находить слова для разрешения тех или иных проблем… Ты на все давал адекватную реакцию, что бы ни случилось… Что тебя изменило? Почему ты стал таким? Только кардинальные перемены в тебе отвернули меня… Зря ищешь виноватых… Я же пыталась как могла оправдать тебя…
На ее глазах появились слезы, но Кэрри не будет плакать. Теперь Дэн не тот человек, в которого она была влюблена когда–то. Муж поднял голову и посмотрел на нее уже отрешенным взглядом. Он прекрасно понимал, что все слова жены имеют под собой больше почвы, чем он хотел признать. Но внутри он давно осуждал только себя. Единственное, отчаявшись спасти брак, он решил сделать во всем виноватой жену. Вывернуть таким образом, чтоб она не смогла от него уйти путем пробуждения в ней прежних чувств посредством напоминания ей о прошлом и указывания на ее ошибки в браке, которыми она причиняет ему страдания… Но, к сожалению, этот трюк, похоже, не сработал… Почему же так? Ведь раньше все было иначе? По его мнению, остается одна из двух причин: либо у нее появился другой, которого он с фанатизмом пытался найти, либо она и вправду разлюбила… Но остыть Кэррингтон не могла! Нельзя на пустом месте взять и вычеркнуть все из памяти! Либо…
– Прости, но ты сам виноват…– Дэн по–прежнему пытался усмотреть в ее взгляде то, что могло ему дать хоть какую–то зацепку об истинных причинах ее отчуждения. – Почему всегда я выслушиваю, в чем провинилась? Почему сам не спросишь, в чем же собственно, по моему мнению, виноват ты?…
Повисла долгая пауза. Дэн не хотел верить в то последнее «либо», которое боялся признать… Он отнял свои руки, встал и отошел к окну. Кэрри поднялась с кресла, подошла ближе, положила ладони на его плечи и тихо безэмоционально произнесла:
– Я всегда была готова к диалогу. Согласна, в последние дни не получалось. Но в любом случае разговор должен быть путем к примирению, а в нашем случае, увы, может принести только боль и излишние потраченные нервы. И все же, почему же не спросишь, в чем твоя вина, что брак не удался?
Тут Дэна как молния прошибла. Уж очень не понравился тон, с которым жена решила окончить речь. Он все же очень боялся услышать причину решения о разрыве… Муж медленно развернулся к ней лицом. У девушки был взгляд, которым она вещала, что уходит и уходит быстрее, чем мотивирует разрыв. Ее глаза сами кричали о легкости расставания.
«Хочу остановить, но не могу», – подумал он. Если его предположения верны, то он просто не имеет на это права. Кэррингтон взяла сумочку, бросила взгляд поверх плеча мужа в окно, где вновь начал моросил дождь, и голосом, полным горечи, попрощалась:
– Мне очень жаль… Мы хотели сделать нас счастливыми. Поверь, и я старалась не меньше. Несомненно, ты тоже этого хотел, но перестарался, дорогой…
– И это ты называешь «начистоту»? Да ты сама недоговариваешь! Я готов услышать твою версию моих грехов. Но тебе не в чем меня упрекнуть, кроме ревности. Уж я–то, в отличие от тебя, стремился быть идеальным супругом!
– Почему тебе недостаточно просто принять все, как есть? Почему я должна лишний раз напоминать о том, что неприятно нам обоим?
Кэррингтон все время делала небольшие шаги назад. Она уже почти ушла. Дэн проявлял трусость и никогда не хотел выслушать жену до конца. Ему важнее было высказаться в ее сторону…
– Ну!? Давай же скажи то, что, похоже, так долго тебя гложет!.. Это неприязнь? Или же отвращение ко мне? Что такого ты можешь сказать?
Он явно был на пределе… Все в нем кричало, что это по–настоящему их последний откровенный разговор. И если они не откроются до конца, то чувство неудовлетворенности будет время от времени толкать его на возобновление разговоров вновь и вновь. А это, без сомнения, очередные скандалы.
