«Просто этот идиот надумал себе кучу ерунды и защищается, как может, » — сам себе объяснил Поттер и с удивлением понял, что абсолютно верит собственным словам. Словно бы неожиданно оказалось, что он знает Малфоя намного лучше, чем думал раньше. Успел изучить своего школьного неприятеля вдоль и поперек, сам этого даже не заметив.
— Что ж, допустим, — все-таки достаточно сдержанно согласился Гарри, почти, но не до конца еще справившись с собственной обидой. — Предположим, это и впрямь была только игра, и ты не имел в виду того, что говорил мне в тот раз.
Гарри выговаривал слова нарочито медленно, не спуская с Драко глаз и следя за его реакцией. Слышит ли тот в них двойной смысл? Понимает, насколько одинаково они могут относиться и к их субботней вылазке, и ко всей прошедшей неделе?
Драко понимал. Да Поттер чуть с места не подпрыгнул, когда заметил, как расширились у Малфоя глаза, как на мгновение сошлись брови, как язык быстро скользнул по пересохшим губам. Да, это все снова было очень быстро, тот лишь на мгновение позволил себе потерять контроль, но этого было более, чем достаточно.
И Гарри осознал, что просто не может больше ждать. Может быть, и стоило бы потянуть время, поиграть, потрепать нервы вредному Хорьку, но Поттер просто не мог. Говорили ли в нем собственные проснувшиеся чувства или гриффиндорская решительность — не важно. Не могло быть важно. Так что вместо того, чтобы, как и планировалось, начать долгий разговор о запрещенных зельях и наказаниях, Гарри задал свой вопрос в лоб.
— Что ты знаешь о различиях обычного Непреложного и его последней версии?
— Какое это имеет отношение к нашему с тобой разговору? — поджав губы, хмуро спросил Малфой, буравя Поттера взглядом. И вцепившись длинными тонкими пальцами в подлокотники.
Гарри удовлетворенно хмыкнул про себя и продолжил.
— Я уверен, что у того рецепта Фелициуса, который ты изобрел и о котором писали в «Зельеварение сегодня», есть маленькие тайны, о которых знает только его создатель, верно? — Поттер сделал паузу, словно давая Драко ответить, но вместо этого продолжил почти сразу же, не дожидаясь даже ответного кивка. — Эту версию Непреложного Обета изобрели в лаборатории, с которой работала Гермиона. И она знает о нем намного больше, чем представлено широкой общественности. И, хотя это не очень-то и разрешено, она поделилась со мной несколькими тайнами. Во избежание, так сказать.
— И почему я не удивлен? — скептически хмыкнул хмурый Малфой, но сведенные от напряжения пальцы и неожиданно болезненная бледность выдавали его.
Поттер думал, что будет рад потрепать ему нервы так же, как и Драко попортил их ему, но на деле это оказалось совсем не так. Стоило только увидеть Малфоя сейчас, представить, что же творится в его душе и что он, наверное, пережил с субботней ночи, как хотелось закончить со словами и броситься к нему. Обнять, поцеловать и заставить сказать все то, что Гарри уже слышал, глядя в глаза, безо всех этих дурацких масок и повязок. И, если бы только он не был так уверен, что с Хорьком все нужно доводить до конца, он бы так и сделал.
Но Малфой был Малфоем, и с ним надо было действовать иначе. А еще Гарри начинало казаться, даже все это «малфоевское» ему в Драко тоже нравится.
— На самом деле, в нем не так уж много различий, кроме всем известных, — поспешно продолжил он, не желая затягивать момент. — Но из-за того, что он лишен свидетелей, магия накрутила в нем некоторые другие рычаги защиты соблюдения. В основном это касается разрыва. Разорвать его, как и обычный Обет, может только тот, кто его инициировал. Но в этом случае, если со второй стороной разрыв не согласован и разрыв не проводится при взаимном участии обоих, второй маг всегда может возобновить его по собственному желанию и без согласия бывшего инициатора. Только он сам заключает его, сам выдвигает требования, а бывший инициатор становится полностью подвластным его желаниям. Он больше не может ничего потребовать и добавить, если нынешний инициатор не даст ему такого права. Ты знал это, Малфой?
— Откуда бы? У меня же нет подружки-грязнокровки, которой не писаны законы! — зло выплюнул уже совсем больной, бледный Малфой. И в глазах его плясала такая злость, такая боль и такое отчаянье, что Гарри заранее простил ему все. Хорек прижат к стенке и сам это понял, потому и огрызается. Раньше это могло разозлить Поттера, но не сейчас.
— Я рад, что ты понял, — просто кивнул он и, вытащив палочку, взмахнул ей, нараспев читая нужные заклинания.
Почти сразу же из воздуха соткалась золотая цепь, протянувшаяся между правыми запястьями двух парней. Она сверкала, наливалась цветом, формами, объемом и, наконец, повисла тяжелыми браслетами на руках.
Малфой как-то неестественно медленно поднял к глазам свое запястье, осторожно покрутил его, тронул было холодный переливающийся светом металл, впрочем, сразу же отдернув руку, словно обжегшись… а потом обессиленно уронил правую ладонь к себе на колени, устало откинувшись в кресло и прикрыв глаза.
— Прекрасно, аврор, — безэмоционально обронил он, даже не поднимая век, не то, что не глядя на Гарри. — Дело раскрыто. Злоумышленник найден. Что собираешься теперь делать? Вряд ли заводить дело. Мстить будешь?
Гарри хмыкнул, покачав головой. Какой же Хорек, все-таки, бесчувственный идиот. Иногда. Если бы тот только посмотрел на Поттера, то сразу бы увидел бы, как у него светятся глаза, когда он смотрит на цепь, и каким облегчением полон взгляд, направленный на самого Малфоя.
Да, Гарри уже был уверен, он давно уже не сомневался в истинной личине своего шантажиста, но теперь, когда получены неопровержимые доказательства, стало в разы легче. Словно гора с плеч упала.
Постаравшись взять себя в руки, он все-таки поднялся и осторожно двинулся к креслу, в котором усталой, сломанной куклой затих Малфой. При этом движении длинная цепь зазвенела, потянувшись по полу вслед за Гарри, и Драко вздрогнул от этого звука, впрочем, никак больше не отреагировав.
— А чего ты ждешь, Малфой? — чуть наклонившись к нему, шепотом спросил Поттер. — Что теперь я буду устраивать тебе ужины после работы, заботиться и ласкать? Что теперь я буду на тебя набрасываться с порога, обнимать, целовать и делать все то, что делал со мной ты? Ты такой мести ждешь, Драко?
Последнее слово, имя, прокатилось на языке вкусно и чувственно… и именно таким, полным тайного смысла и не высказанной привязанности, упало между ними. Малфой вздрогнул, его веки дернулись, словно бы он уже почти готов был взглянуть на Гарри, но вместо этого неожиданно тряхнул головой, болезненно скривился и крепко, как-то по-детски зажмурился, вжимаясь в кресло. И это было так трогательно и так больно одновременно, что Поттер сорвался. Порывисто подавшись вперед, ни на что не обращая внимания, он в мгновение ока оседлал колени Малфоя, обвил руками его шею, крепко прижимая к себе и выдохнул в самое ухо.
— Потому что, если да, то я не против. Не против, слышишь?
Драко вздрогнул, как-то беспомощно всхлипнул, а потом также стремительно подался вперед, в ответ что есть силы обнимая Гарри и зарываясь лицом в его шею.
— Ты издеваешься надо мной, Поттер? — вопреки своим действиям хрипло и болезненно прошептал он. — Все узнал и пришел смеяться надо мной?
— Идиот ты, Хорек. Такой идиот иногда! — с облегчением рассмеялся Гарри, кажется, еще сильнее сжимая его в своих руках и, потянувшись чуть вперед, в наказание ощутимо прихватив зубами тонкую кожу на беззащитной шее. — Я же говорил, что мне уже не важно, кто ты. Что за эту неделю я узнал человека, с которым я хочу быть, кем бы ты ни был. Потому что кем бы ты ни был, я в любом случае просто не знал тебя раньше.
— А может, я притворялся? — зачем-то не сдавался Малфой, впрочем, даже не думая разжимать рук. Только вздрогнул, когда Гарри его укусил, да чувственно выдохнул, когда тот принялся зацеловывать пострадавшее место.
— Нельзя так врать, Драко. Да и не врал ты. Прекращай уже придумывать, ты мне своим письмом нервы так попортил, что убить тебя мало.
