— Почему, чтобы написать что-то такое, я обязательно должен быть в стельку? — недовольно пробормотал Гарри, от собственного бессилия начиная заводиться, но быстро взял себя в руки. — Черт, я… Прости. Прости Джинни, я… черт. Но, Мерлин, неужели ты считаешь, что я не прав? Неужели ты счастлива в таких отношениях и хочешь, чтобы все это закончилось свадьбой и… и…

Его решимость кончилась совершенно внезапно, и он подавился словами. Черт побери, а и правда, с чего он вообще взял, что Джинни это не устраивает? Быть может она все это время считала их отношения идеальными?

— Ты кого-то встретил? — вдруг спросила Джинни, но, вопреки ожиданиям Гарри, ее голос прозвучал мягко, почти нежно. — Ты, наконец, встретил кого-то, чтобы все понять?

— Ты… — Поттер задохнулся, пораженно глядя в огонь и не зная, что ответить. Все, на что его хватило, это растерянно выдавить: — Ты и правда все это время?..

— Я люблю тебя, Гарри, — на лице Джинни Уизли отразилась ласковая улыбка, она было потянула к нему руку сквозь камин, но остановилась, не донеся огненных, но совсем не горячих пальцев до его щеки. — Я очень люблю тебя и не капли не сомневаюсь, что и ты любишь меня. Но это не та любовь, которая сплавляет сердца и делает людей счастливыми.

— Тогда почему ты все это время была со мной? — потерянно спросил Гарри, почти с отвращением слыша печаль в своем голосе.

Это было так глупо — огорчаться и почти обижаться сейчас, когда все решалось так хорошо, но почему-то совсем неуместная тоска волной накрыла Поттера. Он бы, наверное, почувствовал бы сейчас себя совсем одиноко, так, как чувствовал себя сразу после победы, если бы не было Джона-Драко. И Если бы Джинни не улыбалась ему так тепло, хоть и совсем невесело.

— Прости, Гарри. Не то, чтобы я мучилась в этих отношениях, и сразу говорю, что никогда не изменяла тебе, но я верила, что однажды ты найдешь кого-то, все поймешь, и мы останемся с тобой друзьями. Мне было очень важно остаться с тобой друзьями, Гарри, пойми. Из нас, быть может, вышла отвратительная пара, но ты никогда не будешь для меня чужим человеком. И ты не можешь не согласиться, это были очень разные вещи — ты бросаешь меня или я тебя.

— Черт побери, Джинни Уизли, когда ты стала такой мудрой? — чуть грустно улыбнулся Гарри, но с тем облегчением, которое он испытал сейчас, вряд ли что-либо могло сравниться.

— Наверное, я слишком много общаюсь с Гермионой, — рассмеялась девушка, и Гарри понял, что впервые за долгое время она смеется легко и свободно. Сейчас разница была так очевидна и так бросалась в глаза, что не заметить этого было просто невозможно. — Ты ведь правда нашел кого-то, да, Гарри? Я очень рада, если ты правда будешь счастлив.

— Похоже на то, Джин. Это, правда, совершенно ненормально, и я сам не ожидал такого, но, кажется, я и впрямь нашел кого-то, кто мне очень важен, хоть и в совершенно неожиданном месте.

— Это очень похоже на тебя, Гарри Поттер. Ты постоянно нас удивляешь, даже когда кажется, что ты уже не сможешь этого сделать. Хотя, думаю, уж меня-то ты больше не в силах шокировать. Уверена, это будет тебе не под силу, даже если ты внезапно окажешься геем, по уши влюбленным в Хорька Малфоя.

Она вновь весело рассмеялась, а Гарри подавился воздухом и нервно закашлялся. Это определенно был совершенно не тот мир, в котором он просыпался чуть больше недели назад.

Джинни поняла его по-своему и вновь мягко, успокаивающе улыбнулась.

— Прости, Гарри, просто я хотела сказать, что всегда буду на твоей стороне и приму любой твой выбор, лишь бы ты был счастлив. Может быть, это было незаметно по мне в последнее время… В последние слишком много лет, если быть точной, — она сморщила носик, став похожей на ту Джин, которую Гарри знал в Хогвартсе, и весело фыркнула. — Черт, Поттер, на самом деле, словно целый Хогвартс с плеч свалился! Я правда люблю тебя, и наконец-то это перестанет меня раздражать.

— Стерва, — не выдержав, рассмеялся в ответ Гарри. — Черт, за последние годы ты стала такой светской львицей, что я забыл, какая ты на самом деле, Джинни.

— Я сестра Фреда и Джорджа и специалист по Летучемышечному сглазу, так что не смей меня недооценивать ты, очкарик. И если ты когда-нибудь скажешь Арианне или Мишель, как я с тобой разговариваю, тебе не поздоровится.

— Эти твои подружки из высшего общество, — насмешливо фркнул Гарри, притворно скривившись. — Окей, а если я сдам тебя Мэлани?

— Сколько угодно, — наигранно высокомерно усмехнулась девушка. — Иногда мы с ней снимаем шпильки, берем напрокат метлы и гоняем над пляжем за снитчем.

— Совет вам и любовь, — в голос рассмеялся Поттер, а успокоившись, с нежностью взглянул в огонь. — Оказывается, я так соскучился по тебе, Джин.

— Только попробуй влюбиться в меня, и я не поленюсь побить тебя безо всякой палочки. Возможно, даже ногами, — строго предупредила та, стараясь не улыбаться, и Гарри состроил в ответ скорбное лицо.

— Простите, девушка, я не свободен.

— Ну и слава Мерлину! — она замолчала, помедлила и опять улыбнулась ему. — Мне пора, Гарри. И я правда за тебя очень рада.

— А я рад за нас. Отдыхай там, малышка Джинни. Я буду ждать твоего возвращения, чтобы ты забрала из моего дома все свои вещи.

— Наглец! — в наигранном возмущении выкрикнула напоследок Джин, затем рассмеялась и пропала в алеющих сполохах огня.

А Гарри откинулся назад, падая спиной на ковер, и улыбнулся потолку шальной, радостной улыбкой. Он счастливый мерзавец, самый удачливый в этом мире, и завтра он окончательно утвердит свои права на это звание.

========== Часть 10 ==========

Это было первое утро за… Черт, Гарри понятия не имел, за сколько времени, когда он проснулся с таким радостным нетерпением и возбуждением. Как в Рождество в первые школьные годы, только, кажется, еще сильнее, если говорить об эмоциях.

Ему не терпелось, наконец, решить все со своим шантажистом и быть счастливым безо всяких недомолвок и условностей. И в то же время он боялся предстоящего разговора, понятия не имея, как и с чего начать, а еще больше страшась реакции прижатого к стенке Малфоя. Этот придурок мог такого наворотить, что они и вдвоем потом с год не разберутся.

Да что далеко ходить! Уже после одного только воскресного вопиллера можно было представить, что Драко ответит на одну только просьбу встретиться. И уж точно не стоило и думать о том, чтобы попытаться взломать каминную сеть или дежурить у ворот. Хорек надежно спрятался в своей норе, и, даже если его и можно попробовать подловить в Министерстве, все равно едва ли удастся пробить сверкающую броню язвительного высокомерия, за которой тот, наверное, уже укрылся. По крайней мере, насколько мог судить Гарри, дела должны были обстоять именно так. А значит, нужно было найти какую-то лазейку, придумать какую-то хитрость, которая даст Поттеру шанс.

Он размышлял об этом все утро, пока умывался, завтракал и собирался на работу. Он прикидывал все возможные приглашения и предлоги, вспоминал последние сплетни или тот их с Драко разговор в баре, но ничего полезного найти так и не смог. Он был близок к тому, чтобы не то, чтобы отчаяться, но порядком огорчиться, когда время на праздные раздумья вышло — пора было отправляться на работу.

И стоило Гарри только переступить порог Аврората, как он тут же понял, что нужно делать.

Вот только неожиданно оказалось, что «знать» и «сделать» — вещи совершенно разного порядка. Все утро Поттер повторял себе, что, как бы некрасивы его методы в итоге не были, это единственное, что в состоянии подействовать на Хорька. Что слизеринцы понимают только хитрость, что Малфой знатный истерик и что если быть с ним мягким, они так ни к чему не придут. Но правда была в том, что Гарри было невероятно сложно заставить себя сделать то, что было нужно. Потому что это было подло и потому что, как бы он не злился на Драко, ему страшно было подумать, что этот бестолковый придурок пережил за эти дни. Как накрутил себя и насколько отчаялся.