Люда вышла в салон и принесла карту мира. Она долго сканировала ладошкой страны и континенты, посматривая на свою нерадивую клиентку.
- Да, Израиль вам совсем не подходит. Лучше всего Швеция и Финляндия, но попасть туда для вас не реально. Не очень хорошо, но лучше будет в Канаде или Америке.
Ольга как-то сразу сникла, и дальнейший разговор не вязался. Она пообещала подумать о месте "неподалёку от Иерихона" и сообщить о времени дальнейшей консультации, окончательно про себя решив не связываться более с этой странной дамочкой.
Дело в том, что Ольга уже много лет посещала тайные сионистские кружки по изучению иврита и истории Израиля, и напрочь заболела сионизмом. Она давно мечтала переехать именно в Израиль, и именно в Иерусалим. И как только границы для выезда из Советского Союза открылись, она не думая подала заявку в ОВИР.
Часть 1. Зона отчуждения.
1. Кому нужен это "Евгений Онегин"?
Получив прямо в аэропорту Бен-Гурион израильское гражданство, а также "дмей кис"/деньги на карманные расходы от Министерства Абсорбции/ с парой сотен американских долларов, разрешённых на вывоз из России и скудными пожитками Ольга вместе с сыном поехала в Иерусалим.
В Иерусалиме жила её давняя подруга Мила, выехавшая в Израиль ещё в конце 70-х во время кратковременной оттепели, вызванной проведением брежневской Олимпиады. Советскому партийному руководству претили митинги протеста "предателей Родины" во время прохождения Московской Олимпиады, когда в столице полно иностранцев и журналистов из капиталистических стран, готовых в любой момент опозорить честь страны. Поэтому часть надоедливых евреев выслали за 101 километр, а других, особенно просионистки настроенных отпустили в Израиль к их несуществующим родственникам.
В Советском Союзе Мила работала рядовым журналистом. Хотя родилась в писательской семье. Отец, член Союза советских писателей, писал патриотические книги о Совдепии. Дед участвовал в написании русского издания "Истории евреев" ещё в дореволюционной России. Брат,уже живя в Израиле, писал книги на русском и иврите про репатриацию евреев из России и про новоиспечённую Родину.
На "земле обетованной" Мила устроилась, практически по-специальности, на радиостанции "Коль Исраэль"/"Голос Израиля"/. Она разъезжала по всей стране, вела репортажи, брала интервью у жителей Эрец Исраэль, а на самой станции вела два цикла передач на русском языке для жителей Советского Союза и местных русскоязычных репатриантов.
Иногда Ольге удавалось из питерской квартиры сквозь треск гэбешных глушилок слушать передачи своей подруги от "подрывной сионистской радиостанции". И тогда она с гордостью говорила.
- Это наша Мила ведёт репортаж!
Эрец Исраэль очаровала Милу, эту культурную и хорошо воспитанную женщину. Она стала очень религиозной, соблюдала все еврейские праздники, обряды и предписания. В письмах к подруге, Мила подолгу и с восхищением рассказывала в какую замечательную страну она приехала.
Мила старалась привить любовь ко всему еврейскому и своим детям. Алекс и Хана прекрасно знали историю израильского народа, могли наизусть произнести любое важное благословение. Алекс свободно цитировал высказывания многих еврейских мудрецов и собирался свою жизнь посвятить изучению Торы. Они довольно хорошо разговаривали на русском языке, хотя в их речи, вместе с "ивритскими словечками", прочно обосновался израильский акцент с его поющими растянутыми гласными и гортанными согласными.
Мила тщательно подготовилась к долгожданной встрече: приготовила вкусные блюда, фотографии, где она с Ольгой гуляла по Питеру. Ведь только подумать: подруги не виделись более десяти лет без всякой надежды встретиться ещё когда либо. Но "железный занавес" был пробит и вот, о чудо, подруги встретились.
- Как вы удачно приехали. - радостно лепетала Мила. - У меня сегодня тройной праздник: кроме вас приехал отец, да ещё как раз вчера вечером начался Суккот.
Тут из балкона вышел подтянутый и бодрый пожилой человек.
- Да, доча, красивую сУку/ прим. игра слов, на самом дела СукА - шалаш, который строят религиозные евреи на праздник Суккот/ ты установила у себя на балконе.
Лицо Милы сделалось каменным.
- Не сУку, а суккУ, папа. Ты же прекрасно знаешь как на иврите произносятся "кущи". Кстати, знакомься, это моя старая подруга Ольга. Я тебе про неё рассказывала. Только на этой неделе приехала из Питера на постоянное проживание.
- Ой, извините, Оленька. Меня зовут Леонид, но для вас просто Лёня. Я - тот самый папа этой оторвы, вашей подруги. Если бы знал, что здесь присутствует такая интересная дама, то не стал бы так грубо выражаться. Как там город трёх революций поживает?
- Бурлит и разлагается. Государство отобрало у людей деньги, не платит зарплаты, полки магазинов пусты, жить стало невозможно.
- И поэтому Вы решили слинять в Израиль? - ехидно заметил Лёня.
- Выезда в Израиль я ждала десять лет.
- И вот, наконец, Вы здесь, - закончил повествование Ольги Леонид. - Но уверяю Вас, Вы ещё очень горько пожалеете, что покинули свою Родину, настоящую Родину, с её великой культурой и историей.
- Наша история гораздо богаче и древней, а культура не уступает своим величием русской, - вставила своё слово Мила.
- О какой культуре ты говоришь! Да ты посмотри во что одеты эти "культурные" люди. Стыд и срам! Доча, как ты могла докатиться до такой жизни! Мои внуки скоро забудут русский язык, великих русских писателей.
Тут как раз вошла Лея, внучка Леонида.
- А вот и моя дорогая внученька! - обрадовался Леонид. - Скажи, Лея, что ты сейчас читаешь?
- "Мастер и Маргарита" Булгакова.
- В твои то годы и читать такие серьёзные книги, - растерялся агрессивный дедушка. - Не знал, что ты умеешь читаешь на русском.
- Я читаю книгу на иврите.
- На иврите! Замечательно! Нужно было родиться в России, чтобы читать русских классиков в переводе! Это просто безумие! - обрадовался Лёня. - А ты знаешь, кто такой Евгений Онегин?
- Нет. Но у нас учится в классе "оле хадаш ми Русия" Евгений/прим. "оле хадаш ми Русия" - с иврита новый репатриант из России/.
Дед принялся осматривать апартаменты дочери, зло подшучивая над религиозными ритуальными принадлежностями, которые находил в квартире. Тут он подошёл к небольшой книжной полке. Среди ивритской литературы, Леонид нашёл несколько томиков на русском языке. Все книги относились к классикам русской литературы: Чехову, Достоевскому, Толстому.
- А Пушкин где?
- Но, папа, у меня его и не было.
- "Не было", - проворчал старик. - Ты пишешь книги на русском языке и у тебя в доме нет Пушкина. Внуча, ты знаешь кто такой Пушкин?
Девочка отрицательно покачала головой.
- Папа, зачем еврейской девочке, живущей в Израиле, знать о проблемах русского аристократа прошлого века? - возмутилась Мила
- И это говоришь ты, моя дочь? - возмутился Леонид. - Причём тут русский аристократ? А что их должно интересовать, эти СУки и Талмуд?
Тут он обратился к Ольге.
- Мила мне сказала, что вы приехали с сыном. Сколько сыну лет? Вы не боитесь, что с ним произойдёт то же, что и с моими внуками?
- Сыну скоро тринадцать. А за его мировоззрение не боюсь. Социум постоянно пытается навязать своё мировоззрение, свою историю, своих героев, чтобы иметь опору для своего существования. Сейчас такое время: рушатся империи, создаются новые государства, происходит массовое переселение народов, смешение языков и культур. Хорошо бы, чтобы сын абсорбировался в новой среде. Иначе ему будет очень тяжело.
1. Жильё, с видом на интифаду.
Иерусалимский район Неве-Иаков расположился между арабскими деревнями на многочисленных, выжженных солнцем холмах, окруживших непризнанную большинством государств столицу Израиля.
