В современных исторических трудах можно встретить сетования: мол, только из-за предательства римо-католиков, обманувших ожидания искавших с ними союза несториан, потерпел поражение "желтый крестовый поход", - иначе, дескать, весь Восток стал бы "христианским". Но это - только человеческие мирские умствования по поводу путей Промысла Божия. Какое именно "христианство" сулил успех монгольских "крестоносцев"? Мы знаем, что Православную Византию разрушили "крестоносцы" папские, вероломно захватившие в 1204 году Константинополь. Какая участь могла ожидать Православную Русь, зажатую между латинством и несторианством? Мы знаем о враждебности несториан к православным: трудно сомневаться в том, что, будь их воля, несторианская деятельность в Московской Руси мало чем отличалась бы от латинских насильственных "миссий" в юго-западных русских областях, захваченных Литвой и Польшей. Но Господь не попустил еретического ига для Русской земли.
Исторический выбор народы Центральной Азии сделали в пользу Ислама: после арабского завоевания большинство населения приняло мусульманство. Однако ещё шесть столетий здесь спокойно существовали многочисленные христианские общины: отношение к мусульманам оставалось благосклонным. Только властолюбие несториан и порочные методы несторианских миссий привели их к крушению.
Если бы христиане Центральной Азии остались "мелькитами", сберегли бы святыню Православной веры, - нет сомнения, что история Церкви здесь была бы неразрывной, без длившегося около четырех веков "провала" в молитве и совершении Таинств. Проповедь Православия тиха и мирна, она чуждается навязчивого прозелитизма: эта проповедь есть прежде всего исповедание любви к Богу и людям, свидетельствуемое чистотой христианской жизни. Такой путь вызывает уважение у приверженцев Ислама.
На протяжении веков многократно возникали тяжелейшие конфликты между мусульманами и римо-католиками, несторианами, а затем и протестантами. Однако последователи, умеющие отделять религию от политики, могут засвидетельствовать: на всем протяжении истории между Исламом и Православием конфликтов не возникало никогда. Яркий пример тому: действия мусульманских правителей Золотой Орды. Восточные Патриархаты сохранялись на территории Египетского и Турецкого султанатов и ныне свободно действуют в мусульманском мире. Еще один ярчайший пример добрососедства мусульман и православных: история основанной в ХIХ веке Туркестанской (Среднеазиатской) епархии Русской Православной церкви.
Первый Туркестанский архипастырь ХIХ века, архиепископ Софония (Сокольский), глубоко изучивший историю Центральной Азии, пишет: "Все громадное, многовековое здание несторианства не устояло в искусительном огне народных переворотов. В нем недоставало смиренной преданности в волю Божию и закрепления его узами Евангельской любви, духовного общения и единения с Церковью Вселенской, - а ещё более недоставало оживления его духом Истины Божией, духом Православия. И вот это дело, казавшееся Божиим и святым, - сгорело, рухнуло и рассыпалось, подобно тем предприятиям и делам, которые слагаются "не из злата, серебра и камения честна, а из дерева, сена и трости" (1 Кор. 3, 12)".
Туркменский народ, избежав религиозных потрясений, не избежал потрясений политических. При переходе власти от Чингисидов к Амиру Темуру и его династии по земле Туркменистана вновь прокатилась война. Эпоху Темура и Темуридов называют "мусульманским Ренессансом": попав в систему Темуридских государств, Туркменистан начал несколько оправляться от бедствий, испытанных при монгольском владычестве. Строятся величественные здания, среди них - знаменитая мечеть в Анау, восстанавливаются мавзолеи Бурейды и аль-Хакама в Мерве. Развиваются искусства, среди них - и фресковая портретная живопись, керамика с изображениями животных и растений, на знаменитых туркменистанских коврах появляется не только орнамент, но и изображение коней и караванов верблюдов. (Вопреки распространенному мнению, запрет на изображение живых существ в Исламе не обязателен и был принят далеко не во всех мусульманских странах.) Туркменские мастера достигают высокого искусства в чеканке, резьбе по камню и дереву, изготавливают стекло, не уступающее венецианским образцам. Развиваются религиозная мысль, суфийская литература и поэзия.
Однако и этот период истории не был безоблачным: Темуриды не смогли хранить мир между собою. Туркменская земля не раз становилась ареной их междоусобиц. И уже в эту эпоху начались набеги так называемых "узбекских" ханов.
"Узбекские" ханы имеют к современному узбекскому народу весьма косвенное отношение. Амир Темур в своем "Уложении" весьма резко отзывается об этих "узбеках", - имея в виду, конечно, отнюдь не население своего родного Маверроунахра. Степные вожди, называвшие себя "узбеками", были потомками мусульманских вельмож хана Узбека, ордынских ветеранов, оставшихся при его дворе после исламизации. Когда распалась Золотая Орда, "узбекская" аристократия ушла в Великую Степь - и там, имея опыт государственной и полководческой деятельности, сумела возглавить кочевников и создать собственные армии. Жители Маверроунахра с древнейших времен отличались лояльностью к действующей власти: когда их край был "чагатайским улусом", они называли себя "чагатаями", а когда воцарились "узбекские" династии - стали именоваться узбеками, и это имя народа сохранилось по сей день.
В начале ХVI века "узбекские" армии завоевывают Маверроунахр. Затем начинается длительнейшая и кровавая борьба за Туркменистан, которую ведут отнюдь не туркменские силы. В соперничество за обладание многострадальной землей вступают персидско-азербайджанская династия Сефевидов, Бухарский "узбекский" эмират и Хорезмийский "узбекский" султанат (ставший впоследствии Хивинским "узбекским" ханством). Каждый из противоборствующих властителей подкупом, коварством или насилием стремится привлечь на свою сторону туркменские племена: вновь под чужими знаменами туркмены идут друг против друга, льется братская кровь. Из числа персидских правителей особой жестокостью отличался Надиршах, по чьему приказу была разрушена Мервская плотина: прежде плодороднейшие земли стали пустыней. Надиршах собирал с туркмен "налог кровью", забирая в свое войско всех, способных носить оружие, - а семьи этих солдат в это же время обременялись непосильными поборами. Разрозненный народ не имел сил свергнуть тирана. Восстали текинцы, - Надиршах восстание подавил и приказал складывать башни из голов казненных повстанцев.
В целом ситуация в Центральной Азии была практически такой же, как положение Руси во времена удельных междоусобиц, когда "князья друг на друга крамолу ковали". В разные периоды на территории региона насчитывалось до сорока государствоподобных образований: местные правители стремились в кровавых конфликтах расширить свои владения или обогатиться за счет соседей. От междоусобной резни не спасало ни единство мусульманской веры, ни этническое тюркское родство, ни сходство языков: братья шли войной на братьев. Развивались дичайшие формы государственного "бизнеса": грабеж соседей и захват пленных для продажи в рабство казались выгоднее, чем мирное развитие собственной экономики. Ужас ситуации усугублялся персидской экспансией, набегами калмыков, казахов и афганских племен. Посланец Петра I Флорио Беневени, побывавший в этом краю в 1723 году, отмечал: "Все генерально между собою драки имеют". По подсчетам историков, в течение целых трех столетий Центральная Азия имела всего шесть мирных лет: все остальное время в различных "горячих точках" шло кровопролитие.
Даже в этой тягостной ситуации положение туркменского народа являлось наихудшим. Воинская доблесть - качество, которое для других народов служило началом создания собственной государственности, для туркмен обернулось бедствием. Абулгази-хан, один из лучших правителей Хивы, искренне симпатизировавший туркменам, однажды обмолвился фразой: "Всем нужна туркменская конница". Это утверждение имеет жуткий смысл: всем нужна была туркменская конница - всем нужна была туркменская кровь. Страшное разорение родной земли Туркменистана вынуждало многих искать лучшей доли в иных краях: и туркменские роды становились на службу чужим правителям. Туркменские отряды оказались на службе у эмиров Бухары или беков Шахрисабза, у казахских ханов или калмыцких тайшей. Туркменскую конницу первой бросали в огонь междоусобиц, и в кровавой игре удельных властолюбий туркмены несли наибольшие потери. Скорбь народа отразилась в строках гениального туркменского поэта Махтумкули:
