Оно, конечно, "Бог шельму метит". Но слишком много шельмецов развелось. Бедолага с ног сбивается. Один не управляется. Поэтому из воинов Сократова племени команду себе подбирает, которая через создание пока идеальных Всемирных, Всероссийских и региональных Паноптикумов Подлецов подонков к стенке ставит и к Вечному Позору в назидание последующим поколениям их приговаривает.

В Паноптикум есть вход. Выхода из него не существует.

Несмотря на то, что этих мерзавцев несметные полчища, не обязательно в восковом, но и в голографическом исполнении им в Паноптикуме Подлецов наверняка всем места хватит. Нравственности это несравненно больше, чем простое морализирование, пользы принесет.

Не только каждому - по потребностям, но и каждому за его злодеяния - должное воздаяние.

И не только загробное - на небесах, но и на Земле.

И не только при жизни, но и после смерти.

И не по суду божьему, а по суду Человеческому.

Незавидна участь подлых и злобных. Они Природой к страданиям приговорены. Жизнью обижены. Смертью наказаны. Памятью прокляты.

Паноптикум в данном случае выступает как еще один социальный намордник для Подлости.

Диагнозы социальных болезней

Природа Подлости и Злобности

В отличие от Подлости, как преимущественно социальный болезни, Злобность, органикой, дефектами нервной системы обусловленная - болезнь биосоциальная.

Анамнез болезни Злобного, разумеется, того и другого пола, - с падучей, как в народе эпилепсию называют, схожий. Злобный - как правило, припадочный.

Приступ ярости пройдет - он или она "пену со рта сотрет" и на какое-то время в себя приходит. На человека походит. Но нормальным, здоровым, все одно - не станет. Поскольку саму злость никуда не денет. При себе - в своих генах оставит. Чуток подкопит. И вскоре вновь на людей с пеной у рта выплеснет.

Злость как биосоциальная болезнь помимо всего прочего, чревата еще и тем, что способна обезобразить любую личность.

К примеру, пусть женщина будет раскрасавицей, трижды умницей, начитанной, музыкальной, разносторонне талантливой и образованной - но все это напрочь нивелируется одним лишь тем, если она уродилась злой. В осадке остается лишь представление о ней, как крайне злобной и неприятной. То же, разумеется, относится и к мужчине.

Причем для всякого злобного при всех его достоинствах и для любой раскрасавицы - умницы при всей ее интеллигентности и начитанности Злость и ее неизменная спутница Подлость - далеко не ложка дегтя в бочке меда, а бочка дегтя на чайную ложку меда.

Для решения вопроса о том, возможно ли, а если возможно - то как эту болезнь лечить, необходимо выявить происхождение Злобности.

С этой целью следует, прежде всего, четко различить понятия морального Зла и Злости, Злобности как "природной одаренности".

Моральное Зло - в его соотношении с Добром, понятие чисто социальное, к генетической природе личности непосредственного отношения не имеющее. И в воле человека, верно, не для всех в одинаковой степени, избрать в качестве максимы своего поведения либо Злое, либо Доброе.

Что же касается Злости (Злобности) - ответ на этот вопрос не столь однозначен. Его решение упирается, исходя из терминологии Аристотеля, в проблему "склада души".

Люди, пишет Аристотель, полагают, что их желание обусловливает их поведение. "Но это не так, - замечает он, - ибо легко и в их власти сойтись с женой соседа, поколотить того, кто поблизости, и дать взятку, но делать [даже] это, имея соответствующий склад [души] не легко и не зависит от них". [1. C.166]

Оно, может быть, и кажется, что легко. И очень хочется. Но не можется. Душа не велит. И вопрос в том - отчего душа такая "упертая"? Либо очень злая, либо чересчур добрая.

Аристотель на этот вопрос ответа не дает. Кант же, исходя из принципиального положения своей философии о предельной разделенности природного и социального, полагает, что из всех способов доказательства злобной упертости в человеческой природе - "самый неприличный, это когда моральное зло представляют себе как переходящее к нам по наследству от прародителей..." [12. С.111]. "... Не природа, - категорически заявляет он, - причина его вины (если он зол) или его заслуги (если он добр)... человек сам создает этот характер". [12. С.92]

Согласно Канту, зло - не нечто заложенное в природе человека, а его собственный, от него полностью зависящий выбор максимы его поведения. Подобного же мнения относительно природы зла придерживается и Гегель. При этом природные задатки не принимаются во внимание ни тем, ни другим, поскольку они не зависят от человека и не могут быть вменены ему в вину, а также потому, что природное само по себе "простодушно, не есть ни доброе, ни злое..." [5. С.161]

Однако подобная позиция ставит Канта и Гегеля перед неразрешимыми для них проблемами.

"Каким же образом может злой по природе человек сам себя сделать добрым, - это выше нашего понимания..." [12. С.116] - признается в своем бессилии Кант. Это равносильно тому, как если бы дикое дерево, как в свое время писал Гельвеций, стало бы приносить добрые плоды. Казалось бы, согласно их логике, нет ничего проще. Избрал ту или иную максиму поведения и стал - хочешь добрым, хочешь - злым. Ан, не тут-то было. "... Для нас... - пишет Кант, - нет никакой понятной причины того, откуда впервые могло бы по-явиться в нас морально злое". [11. С.47] Если, поясняет он, "мы говорим, что человек по природе добр или он зол, то это значит только то, что он имеет в себе (непостижимое для нас) первое основание принятия добрых или принятия злых (противных закону) максим... (подч. нами - К.Ф.)" [12. C.91]

Никакая самая что ни на есть добрая максима поведения не в силах помочь злому по природе калеке. Чуток, возможно, и продержится. Но непременно сорвется. Это - как в свое время китайские мудрецы изрекали: стоя на цыпочках, долго не устоишь. Уповать же на т.н. "угрызения совести" как на средство нравственного исправления тем более неуместно, поскольку, считает Кант, нет смысла говорить о совести у злобного человека. И не только сам злобный индивид, возжелавший вдруг изменить свою подлую природу, ни добрая максима, не говоря уже об угрызениях совести, но и ничто вообще, в том числе и со стороны, не способно помочь ему в этом.

Корней Чуковский в свое время писал:

Ох, нелегкая это работа -

Из болота тащить бегемота!

Что нелегкая - это верно. Но, хотя и тяжел бегемот - посильная, поскольку болото для бегемота - среда хотя и родная, но с ним не однородная.

Вытащить же дерьмо из дерьма - дело в принципе невозможное. Разве что - вместе с дерьмом. Злобного из его злобного нутра по-другому не вытащишь. А если попытаешься - на всю жизнь его врагом останешься. Все равно, что из собственной скорлупы нагишом его вытащишь. Родной атмосферы, привычной жизни лишишь.

А.Шопенгауэр также считает, что изменить злую природу человека на добрую - дело безнадежное. Старость, пишет он, поглощая интеллектуальные силы, "не за-трагивает моральные качества. ... Неизменными остаются до глу-бокой старости... злоба, коварство, алчность, жестокосердие, лжи-вость, эгоизм и дурные черты разного рода" [44. C. 297].

Другими словами, неизменными в характере человека, полагает он, остаются его Злость и Подлость. "Почему один человек зол, а другой добр, не зависит от моти-вов и внешнего воздействия, от поучений и проповедей, и в этом смысле необъяснимо" [43. C. 263], - считает А. Шопенгауэр.

В принципе то же самое, но в отношении противоположного злобности качества, говорит устами Генриха