Провожу рукой по его волосам и делаю то, чего сам не ожидал от себя. Наклонившись, я накрываю губы Вити своими. Поцелуй получается таким коротким и практически невесомым, но от этого он не становится менее сладким. Наоборот, этот поцелуй навсегда останется в моей памяти, ведь его я не открыто забрал, как обычно привык делать. Этот поцелуй я украл, надеясь, что Витя никогда об этом не узнает. Отстраняясь от парня, закрываю лицо в ладонях и тихо шиплю. Черт, какой же я идиот! Лучше бы я сломал ему руку или попытался выбить пару зубов. Это было бы больше похоже на меня. Откуда вообще в моей голове взялись эти слишком розовые мысли? Прям тошно от них.
Саркастически улыбаюсь и наконец встаю с кровати, хоть это и стоит мне огромных усилий. Черт, ну почему этот ублюдок кажется таким притягательным, особенно когда он голый лежит передо мной в кровати?
На тумбочке в спальне нахожу блокнот и ручку. По пути в зал пишу на одном листе: “Счастливого пути, ублюдок. Мы хорошо развлеклись, но я надеюсь, что больше никогда не увижу тебя больше». Буквы получаются неровными и кривыми, но, дописав последнее слово, я чувствую себя немного лучше. Пожалуй, в своей прощальной записке я хотел бы написать побольше, но самое важное уже сказано. Надеюсь, мы и правда больше не увидимся.
Вырываю лист, на котором я написал эти строки, после чего кидаю его на один из чемоданов. Как же меня раздражает только один их вид! С удовольствием выкинул бы их из окна.
Около двери еще раз ненадолго останавливаюсь, но уже не оборачиваюсь и даже не думаю о том, чтобы вернуться. Все так, как я и написал. Развлеклись мы неплохо, но дальнейшее наше общение будет лишним и никому не нужным. Осталось лишь последнее, что раз и навсегда оборвет все наши договоренности и связи. Мы станем никем друг другу. Достаю телефон и захожу на сайт. Быстро пишу несколько прощальных сообщений некоторым людям и удаляю свой аккаунт. Несколько нажатий кнопок, и Лития больше нет. Другого меня больше нет. Непривычно. В это сложно поверить, но я выполнил условия договора и уверен, что это того стоит. Больше нас ничего не связывает. Нет Лития или Мэрива, и нет этого идиотского спора. Больше нет нас.
Еще пару долгих секунд стою на пороге, после чего открываю дверь и выхожу из квартиры. На лестничной площадке закрываю дверь и по ступенькам спускаюсь вниз.
Солнце еще полностью не взошло, и на улице было совершенно пусто. Зеленая трава покрыта каплями инея, а ветви деревьев то и дело еле слышно шелестят от дуновения ветра. Мощусь от утренней прохлады и иду к дороге.
«Мы больше не увидимся», – звучит в голове настойчивый голос. Постепенно шаг становится быстрее, и я уже не могу понять, бегу я или все еще иду. Местность меняется, оставляя позади жилые дворы и открывая передо мной пустой тротуар.
«Он уезжает», – не успокаивается мое сознание и твердит в такт тому голосу. Воздуха начинает не хватать, и в боку неприятно покалывает. Но я не останавливаюсь, чувствуя, как внутри разгорается злость и негодование. С силой сжимаю зубы и шиплю несколько ругательств, после чего бью ногой недалеко стоящую скамейку. Жутко больно, но эта боль не отрезвляет. Она делает только хуже. Гнев бушует внутри, как ураган, сердце бешено стучит, а в голове что-то пульсирует.
— Блядь, хочешь уехать – уезжай! — шиплю, сжимая ладони в кулаки. Я знаю, что Витя не услышит моих слов, но остановиться уже не могу. — Мне похер! Надеюсь, я больше не увижу твоего ублюдочного лица! — кричу в пустоту и еще раз бью скамейку, надеясь, что это хоть немного сможет усмирить мою ненависть. Нога болит просто зверски, а в голове так ничего и не прояснилось.
Вновь хочется кричать во весь голос, проклинать парня и разбить этот мир к чертям, но вместо этого я просто прислоняюсь спиной к забору и глубоко вздыхаю. Замечаю, что внутри еще засело чувство тоски, которое только сейчас дало о себе знать.
— Мне все равно. Хочешь – уезжай, — вновь шепчу в тишину и закрываю глаза. Мне нужно успокоиться.
***
«Никогда и никому не уступай. Это может однажды вылезти тебе боком». Эти слова знакомы тебе с детства, ведь именно они практически сформировали твой характер в то время, когда ты, еще будучи маленьким мальчиком, раз за разом слушал поучительные лекции отца, в которых то и дела проскальзывали эти слова, пусть даже и в другом звучании и подтексте. И в жизни ты раз за разом следовал этим словам, которые стали для тебя уже строжайшим правилом. Никогда и никому не уступать. Желая что-либо, ты добивался этого и не уступал никому. Конечно, это требовало немало хитрости и сил, но, в конце концов, научившись не уступать, ты научился добиваться всего своим умом и при этом ничего не терять.
Тогда почему, следуя этому правилу всю свою жизнь, вчера вечером ты впервые уступил другому человеку? Кирилл ворвался в твою квартиру так же резко, как и во всю твою жизнь. Он пронесся, будто ураган, и, вызывая самые противоречивые чувства, свел на нет множество твоих идей, планов и размышлений.
Кирилл всегда был грубым и надеялся лишь на собственную силу. Он не мог сдерживать себя и в любой момент мог сорваться, прибегая к насилию. Опасный и неуравновешенный. Общество не таких людей ты предпочитал, но почему-то мысли о нем засели в твоей голове и не давали покоя, а всякий раз, когда ты его видел, ты становился более живым, будто этот юноша мог прибавить в твою жизнь больше ярких красок и интересных событий.
Как бы там ни было, вчера ты впервые уступил, и Кирилл воспользовался этим, совершая то, на что ты сам бы никогда не решился. Ну конечно, этот темноволосый ублюдок всегда делал то, что хотел, и брал то, что желал. А ведь ты сам поклялся, что никогда не сдашься ему так просто.
Сейчас, лежа в кровати и прислушиваясь к тишине, ты все надеешься, что где-нибудь в квартире послышатся шаги или шум, оповещающий, что Кирилл не ушел и все еще находится тут. В глубине души ты надеялся, что скоро он вновь зайдет в комнату и привычно нахально улыбнется, не забыв при этом сказать какую-нибудь колкость.
Только в квартире было тихо, и в комнату никто так и не заходил. Горький ком подкатил к горлу, и в груди что-то неприятно закололо. Тебя поимели и бросили. От этой мысли стало горько. Конечно, ты никому не покажешь этого, но разве так можно хоть чем-нибудь помочь ситуации?
Пытаешься сесть на кровати и тихо шипишь от боли в пояснице и заднице. Кирилл постарался, входя до самого основания и раз за разом терзая твое тело. Ощущения, которые ты получил этой ночью, были необычными и противоречивыми, впрочем, как и все твои мысли о нем. До сих пор не можешь поверить, что переспал с парнем, и, более того, был в роли женщины. Унизительно и стыдно. Хочешь забыть, но все не утихающая боль не дает этого сделать. До сих пор чувствуешь на себе прикосновения Кирилла и отчетливо помнишь, как парень имел тебя этой ночью, совершенно не жалея твоего тела.
Ты всего лишь раз в жизни уступил другому человеку, и вот к чему это привело. Да, у вас была договоренность, и подобный расклад событий не должен ранить тебя, но он ранил и принес боль. Усугубляет положение только записка, оставленная Кириллом на чемодане. Тебя не просто бросили. Тобой воспользовались, как последней шлюхой, вытерли ноги об тебя и выбросили на свалку, надеясь, что ты там и останешься.
Внутри уже пусто. Там нет злости, обиды или ненависти. Ты больше не чувствуешь ничего. Завтра ты уедешь в другую страну и больше никогда в жизни не увидишь Кирилла. И больше никому и никогда ты не уступишь, дабы эта боль больше не пронзала твое тело, глубоко поселяясь в сердце. Вновь и вновь повторяешь себе эти слова, сидя в пустой квартире около чемоданов. В эту самую минуту одиночество убивает и в то же время лечит. Ты ведь не хочешь никого подпускать к себе, помня, как этой ночью тобой воспользовались, и будто боясь, что ты никому не нужен. Вот только от этого желания чувствуешь себя только более жалким. Все, хватит! Ты решительно рвешь записку, оставленную Кириллом, и выкидываешь ее в открытое окно. Наблюдая за тем, как обрывки листка медленно падают вниз, то и дело подхватываемые слабым ветром, ты практически клянешься себе, что больше никогда и ни за что не уступишь никому. И для тебя больше не существует Кирилла, как и этой ночи.
