Литмир - Электронная Библиотека

- Или только глупый дракон, - предположил Реваст, вылезая из хижины на берег. - Татенал, вижу, ты подобрал еще одно дерево. Добавишь к другим семи, чтобы у нас получилась опрятная куча?

Татенал скривился. - Сон был очень реальным, щенок. Говорю тебе, мы были в шаге от утопления, и не построй я корабль, благословенный прозрением, мы могли бы уже умереть.

- Умереть в мире твоих грез?

- Кто скажет, что подобным мирам недостает правдоподобия, Реваст? Да это королевство может оказаться вместилищем драгоценнее наших, и если мы умрем там, проснемся с мертвыми очами и неутолимым влечением к похоронной одежде. Унылой и претенциозной: вот как можно описать твои модные пристрастия, но не мои!

- Ладно, Татенал, - отозвался Реваст, - можешь сооружать свое бревноспасение, но только во сне, в мире, где оно поистине необходимо. - Он обвел жестом вывороченные с корнями деревья, окружившие стоянку. - Эти тебе не помогут, если только ты не видишь корабль, способный оседлать воды реальные и воображаемые.

- Мудро отмечено, - вставил Гарелко, смотревший на Татенала с долей скептицизма. - Но я уже отметил это раньше всех, ибо самый старый и потому самый мудрый. Может быть, в словах Реваста сквозила не мудрость, но юношеская торопливость, что стремится в места очевидных нелепостей, особенно когда трудиться должны будут другие.

- Он стремится к необдуманным суждениям, хотел ты сказать, - крикнул Татенал. - Недавние малыши, каков Реваст, не способны понять нюансы метафизических материй. Не уловил он и великодушия в приглашении занять койку в моем ковчеге.

- Не вижу ковчега, - буркнул Реваст. - А вижу бревна, сучья, листья и корни.

- Лишь возвышенный разум способен созерцать ничтожные материалы, а зреть остроносый монумент мореходного совершенства.

- Похоронили мою секиру, - сказал Реваст, - боясь, что только она от меня и осталась. Увы, мы опоздали и не видели мокрых пятен слез на щеках жены, когда она кидалась на груду камней, вырывая волосы со скальпа в приступе горя, тоски и тому подобного.

- Я осмотрел почву, но не нашел клочьев волос. Нет, куда вернее, она взяла юного и слишком красивого Ханако под меха и если ее воля так сильна, как она воображает, нас вскоре ждет незаконное дитя. Вижу ее раздувшейся, пресыщенной. И проклятие Ханако, он такой же! Хитрый блеск ее глаз не дает мне заснуть. Легкая улыбка женщины, победившей мужей во многих битвах, которых мы даже не замечали, хотя истекали кровью. Вижу ее: нависла словно нож над моим сердцем - но быстрое движение, и она уже нацелилась на невезучее мое естество!

- Давно пора было отрезать, - заметил Гарелко. - Твой угорь сдох от возраста и уже не разевает пасть.

- Реваст, на помощь. Юность и старость должны вступить в союз, ударами отогнав дикаря, не наделенного ни первым, ни вторым. Татенал, ради всего святого строй корабль, но нам придется тебя оставить и бежать, пока не наткнемся на неверную жену, что содрогается в объятиях чужеложца Ханако. Мы с тобой, Реваст, должны показать свежие и острые рога, и узреть в широко открытых глазах первые цветы страха и ужаса! И тогда, когда ее честь будет извиваться под нашими пятками, мы вобьем ее в пыль унижения и раскаяния, обретя изобильный рог милостей!

- Сладки будут плоды, но сок ядовит, - оскалил зубы Татенал. - Когда увижу вас, беспомощно бултыхающихся в глубоких водах, услышу жалобные крики - да, я равнодушно проплыву мимо, чуть помахав пальцами.

Реваст обернулся к хижине. - Кстати пора разбирать убежище, Гарелко, ведь и строили его мы.

- Погодите? А поспать?

- Ну, Татенал, - предложил Реваст, - можешь поспать на своем корабле.

Гарелко засмеялся: - Сладких снов! Ха, ха, ха, ха!

- Хорошо, - сказал Татенал после недолгого размышления, - я сопровожу вас, чтобы убедиться, что вы в порядке, ведь лишь одному из троих довелось быть на пике боевых умений. Щенок слишком дик и неуклюж, до сих пор мнит себя героем, а старец трещит костями, едва способный поднять оружие.

- Ах, - сказал Реваст - можно оставить хижину для следующей партии глупцов.

- Ты признался в ненависти к нам!

- Не признаюсь ни в чем, кроме разве что внезапной лени. Ну, не слишком ли мы засиделись? Пора ловить жену-изменницу!

- Я весьма внушительно замахнусь кулаком, - заявил Гарелко, собирая вещи. - Словно медведь, разбуженный в пещере - губы мои обнажатся, клыки лязгнут со зловещим клацанием. Подобно волку в глубоких снегах, дерну шкурой и подниму шерсть дыбом. Со всей неумолимостью атакующего рака раскрою широкие клешни, устрашающе помавая и жутко угрожая.

- В конце речи, - заметил Татенал, - он нашел для себя сравнение подходящего размера.

Вскоре трое мужей Лейзы Грач вышли по следам жены.

Виноват, возможно, был остов дракона - мысли Реваста вскоре утонули в военных воспоминаниях. Он едва успел освоиться с оружием, когда налетчики Теломенов напали на деревню. Он помнил тупоносые ладьи, вытянутые на каменистый берег, и как фигуры в доспехах соскочили с бортов и помчались по склону. Деревенские псы взбесились, бросившись навстречу. Большинство собак оказалось достаточно умны, чтобы рычать, но не подбегать близко, хотя некоторые умерли от ударов копий, умерли громко, в куче собственных кишок. Реваст поспешил встать в строй мужчин и женщин, подхвативших оружие; лишь немногие одели кирасу или шлем, или взяли щиты. Заполнил прогал между двумя родичами. Выставил топор и щит и только тогда осознал, что оказался в первом ряду, состоящем из самых старых обитателей. Единственной их задачей было замедлить продвижение Теломенов, дав время молодым воинам полностью вооружиться, а подросткам собрать детей и увести в лесные овраги.

Единственным защитником не на своем месте был Реваст.

И было слишком поздно - первая волна Теломенов настигла их.

Вдовцы и вдовы, хромцы и горбуны, товарищи Реваста дрались в ожесточенной тишине, изгнав все мысли, жалобы и страхи. Умирая, они не кричали, и никто не молил о пощаде. Лишь много позже Реваст понял: та битва, та яростная оборона деревни для соратников стала осуществлением смысла смерти - моментом, коего они ждали. Перед выбором - быстрая гибель или медленные годы угасания от старости - никто не стал колебаться, все взяли оружие.

Выжил один Реваст - он сражался так яростно, что смог отгонять нападавших, пока готовые к бою воины-родичи не вышли туда же, решив помочь ему, а не стоять в стене щитов.

В тот день Теломенов прогнали, даже не дав ступить в деревню. Реваста разом провозгласили и героем, и глупцом, и тот день он заметил взор Лайзы Грач.

Впоследствии Реваст много раз повторил ту битву, рассказывая у костра и видя сны, и страх одолевал его, страх, неведомый в день настоящего боя. Конечно, он умел это скрыть, дабы не омрачать образ юного героя, но, говоря правду, страх оставил больше рубцов на душе, нежели битва на теле.

Лейза Грач легко завоевала его, не подозревая, что в юном теле прячется калечная, дрожащая тварь. Страх сделал желанной жизнь фермера и пастуха, а если окружающие и видели странность в воине, отложившем оружие и латы, то легко решали - всему виной соблазнительная Лейза, самая желанная женщина деревни.

Он научился прятать страх и воздвиг высокие стены во снах. Татенал может мечтать о потопах и разрушениях, собирать деревья, чтобы строить спасительный плот. Реваст не видел пользы в таких жестах. И корабль постройки Тел Акаев, ни ладья богов не одолеет волны страха.

" В таких морях утонет любое судно, скроется под сумятицей водоворотов. В таких морях мужчина вроде меня может лишь погибнуть".

Но вот он - идет рядом с товарищами и кажется спокойным.

"Она не рискнет стать на непредсказуемую тропу Джагута. Она поймет, когда придет время отступить. Задолго до битвы. Если нет, я ей сознаюсь. Расскажу о вдовах и вдовцах, стариках и калеках, что мчались на свои места в первой линии. И тишине, ими овладевавшей, горько-сладком предвкушении, и как они собрали все свои страхи и отдали единственному молодцу.

97
{"b":"589877","o":1}