Медицина – это та область, в которой без юмора не обойтись. Потому что от всех этих диагнозов, больных, справок, анализов, медосмотров, «мне только спросить» и прочей суматохи, которой наполнены рабочие будни врачей, можно сойти с ума. Возможно, поэтому в поликлиниках и больницах так много веселых объявлений, а уж фамилии докторов – это отдельная песня…

Фельдшер Никита настолько нагрешил по жизни, что после смерти переродился обратно в фельдшера.

Дежурство – пьеса в двух актах

В отделении политравмы врачи утверждают, что всякие массовые случаи, да и единичные, учащаются во время полнолуния.

Я сегодня даже специально проверила: нет, не оно… Но вчерашнее дежурство полностью можно охарактеризовать фразой "все ебанулись".

АКТ ПЕРВЫЙ. Вечер. Приёмное отделение больницы скорой помощи.

СЦЕНА ПЕРВАЯ. Вот сижу я на приёме. Все врачи уставшие, днём было две тяжёлых операции. Перед этим в отделении больной, дедушка с переломом шейки бедра и двямя инфарктами в анамнезе, умер, доктор, с которым мы сидим на приёме, реанимировал его 40 минут, но безуспешно. Пошёл передохнуть, я осталась одна на приёме. В десять вечера "Скорая" привозит пьяного человека, предположительно наркомана (так будем и впредь его именовать). Сбит автомобилем. Жалуется на головную боль, боль в левой кисти, правом локтевом суставе. "Скорая", понаслушавшись его жалоб, что, мол, так ему, бедному, плохо, обычные обезболивающие его не берут, вколола по пути к нам ему морфин. Да-да, морфин вот этому вполне стабильному человеку (хоть и назойливому), в то время как даже в состоянии травматического шока больным частенько колят анальгин с димедролом… Объясняем больному, что сейчас ему нужно будет делать снимки. Он согласно кивает. После чего возмущённо спрашивает: "Ну мне здесь будут что-то делать"?!

СЦЕНА ВТОРАЯ. Тут является ещё один наш пациент. Поступил днём, с двумя непроникающими колото-резаными ранениями в грудь. Вроде бы ничего необычного, но у пациента явно гипоманиакальный синдром, возможно, на фоне шизофрении. Он очень рад всех видеть, со всеми хочет общаться, спустился из отделения (в котором успел уже всех задолбать) в приёмник, интересовался, можно ли поменять повязки, а то он помылся, намочил их и всё такое. Знакомился со всеми. Требование вернуться в отделение проигнорировал. Тут на глаза ему попался наркоман. Он подошёл к нему. Состоялся примерно такой разговор:

Псих: о, а что с тобой случилось?

Нарк: да, понимаешь, машина сбила. Вот же сволочи-ублюдки-гады-стервы (и т.д.), я буду на них в суд подавать, я сам водитель (ой, мамочки!), я знаю, что за это им должно быть!

Псих: вот и правильно! Так им всем и надо! А что тебя беспокоит?

Нарк: да всё болит, мне сказали, что сейчас будут делать какие-то снимки…

Псих: а, так ты в больницу к нам ложишься? О, круто! Будем с тобой в одной палате лежать, я тебе всё расскажу, покажу, узнаешь, как здесь лечат! Пойдём покурим!

С этими словами он берёт наркомана под руку и они вдвоём удаляются. Врачи ими игнорируются, но, так как все мы уставшие, никого уговаривать желания нет. Просто ждём.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ. Только я расслабилась, возвращается наркоман с вопросом: "Я обратился за помощью, мне тут что-то делать будут"? Замечаю, что надо не бродить где попало, а находиться при враче. Отплавляю его на снимки.

СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ. Приходят виновники ДТП, в котором сбили наркомана. Требуют, чтобы у него взяли кровь для анализа на наличие в ней спиртов. Десять минут объясняют мне важность этого анализа – это уже после того, как я сказала, что кровь для такого анализа мы всё равно берём у всех. Я почтительно слушаю, естественно.

СЦЕНА ПЯТАЯ. По приёмнику бродит всем известный бомж, который недавно уже лежал в нашем отделении с какой-то пустяковой травмой. Он уже переодет в чистую одежду, но вид всё равно у него стрёмный. Изо рта постоянно свисает вязкая слюна. После выписки он ещё несколько раз возвращался, придумывая разные причины, чтобы его снова положили в отделение. Причина тому – в отделении есть олодильник общего пользования, стырить из которого что-нибудь – признак хорошего тона.

СЦЕНА ДЕСЯТАЯ. Наркоман возвращается с рентгена. "Мне уже что-то будут делать здесь, я же за помощью пришёл"? У него оказывается перелом ладьевидной кости слева и локтевого отростка справа. В первом случае показана операция в плановом порядке. Нарик, услышав об этом, посвистел и пошёл курить.

СЦЕНА ОДИНАДЦАТАЯ. Наркоман возвращается с улицы. "Мне будут здесь оказывать помощь"?.. Отправляю его на сдачу анализа крови. Он заявляет, что вен у него не найдут. Вен у него предсказуемо не находят. Замечательно! Травматолог гипсует нарику руку, нейрохирург смотрит его… После чего нарик отказывается от госпитализации. Я собираю всю инфу у него, выписываю справку с длинныи дыагнозом, поднимаюсь наверх, ставлю печать врача (своей пользоваться я пока не могу, так как интерн), возвращаюсь на приём, и… Вуаля! Двенадцать ночи, и тут нарик заявляет, что ему очень плохо, извиняется и просит всё-таки, чтобы мы его госпитализировали. Ну ё-моё… Ну падла… Оформляю документы для госпитализации. На вопрос о венах и мой намёк, что, может быть, он сам с ними дружит больше, может, сам возьмёт у себя кровь, оскорблённо заявляет: "У меня аномалия вен с детства, а если вы думаете, что я наркоман, то ошибаетесь"! Конечно, ошибаюсь, а то, что вас ничего мельче морфина не берёт – это так, досадное недоразумение… Наркоман отправляется на этаж без анализа крови, зато в листке назначений ему щедро расписаны анальгин с димедролом. Колись – не хочу!

СЦЕНА ДВЕНАДЦАТАЯ. Я уж думала, что свалю спать, н оне тут-то было! Привозят пьяную тётку с разбитой башкой и двухлодыжечным переломом. Меня соблазняет предложение травматолога сделать закрытую репозицию перелома. Остаюсь. Полчаса ждём рентген-снимка,потому что тётка легла поперёк каталки, не хотела укладываться как надо, уделала кровью весь пол, рентген-лаборанта и санитарок… Пока дожидаемся результата, наблюдаем очередь в рентген-кабинет. Пьяный мужичок и его жена с утиной походкой (то ли травма таза была, то ли дисплазия тазобедренных суставов) учиняют шумные разборки. Мимо нас пробредает всем знакомый бомж со слюной, свисающей изо рта.

СЦЕНА ТРИНАДЦАТАЯ. Под возмущённые вопли пьяной тётки делаем ей закрытую репозицию перелома и гипсуем ногу. Я отправляюсь в отделение. Перед дверями отделения лежит какашка. За дверями – ещё одна. Может быть, это недовольный бомж "отблагодарил", потому что его который раз уже выгоняют из отделения…

СЦЕНА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. Ночью наркоман бродит по отделению и будит всех своими воплями, потому что обезболивающее, которое ему ввели десять минут назад, не действует. Шизик бегает и требует, чтобы ему сделали перевязку при нормальной повязке.

АКТ ВТОРОЙ. Утро. Кажется, ночной кошмар закончился…

Но шизик за ночь устал, зашёл в нашу палату (изначально он лежал в соседней) и уснул там. Приглашение психиатра и ожидание родственников шизика, так как выписать в таком состоянии мы его не имеем права.