Я поднялся в комнату на втором этаже. Это довольно большой зал с огромным столом посредине. За столом идет игра в баккара, а в углу за маленьким столиком три парня и две дамы играют в покер.

Мэлони играет в баккара, а рядом стоит, наблюдая за его игрой, Генриетта. Все ребята наверху одеты в смокинги, но рожи у двух-трех парней показались мне довольно наглыми, чтобы не сказать больше. Вероятно, во время игры все время разносят выпивку, так как в комнате царит соответствующая атмосфера, как это бывает, когда люди здорово навеселе.

В дверь заглянул Перейра и потом опять куда-то ушел. Я решил немного понаблюдать за игрой.

У Мэлони дела шли неважно. Он уже здорово проигрывался, и вид у него был довольно бледный. Мне показалось, что он чем-то слегка озадачен, как будто чего-то не может понять, и я подумал, не передергивают ли здесь карты.

Минут через десять Мэлони держал банк и в конце концов продулся окончательно. Проиграл он, видимо, много. Он обернулся и с глупой улыбкой поглядел на Генриетту.

— Что-то у меня ничего не получается сегодня, — пожаловался он. — И вообще здесь мне никогда не везет.

Она улыбнулась, и, поверьте мне, ее зубки вполне соответствовали всему остальному. Да, я не говорил вам, что у нее великолепные темно-синие глаза?

— Почему бы вам не отдохнуть? — спросила она. — Может быть, вы хотите, чтобы я разок сыграла вместо вас?

С другой стороны стола сидел огромный парень. Широкоплечий, с худым лицом и копной черных волос. Я слышал, как его называли Фернандесом. Пока они разговаривали, он не спускал с Мэлони глаз.

Наконец он вмешался в их разговор:

— Кажется, счастье отвернулось от вас обоих? — спросил он. — Но, — добавил он с усмешкой, — может быть, вы считаете, что вы всегда должны выигрывать? Может быть, вы вообще не любите проигрывать? Мэлони покраснел.

— Что я больше люблю: выигрывать или проигрывать — это мое личное дело, Фернандес, — сказал он, — и ваши шутки на этот счет совершенно излишни. Я не возражаю против проигрыша, я только хочу сказать, что у меня вошло в привычку вечно проигрывать здесь, — он улыбнулся довольно саркастически. — Но, может быть, это только мое воображение?

— Да что ты мелешь? — заорал Фернандес. Он медленно встал и отодвинул стул. Потом перегнулся через стол и правой рукой выдал Мэлони отличный удар по физиономии. Звук от удара разнесся по крайней мере на целую милю.

Все стихло. От удара Мэлони повалился на пол вместе со стулом. Он поднялся и стоял, пошатываясь на нетвердых ногах. А в это время Фернандес обежал стол и ударом под подбородок опять сбил его с ног. Фернандес был похож на разъяренного тигра. Он страшно рассвирепел, вероятно, еще и от того, что успел уже понюхать кокаинчика.

Я стоял в углу, спокойно закуривая сигарету. Меня это начинало явно интересовать.

Генриетта прижалась к стене и не спускала глаз с Мэлони. Глаза ее сверкали, и, вероятно, она молила Бога, чтобы он помог Мэлони подняться на ноги и выдать Фернандесу, что полагается. В углу, за покерным столиком, одна из дам, тоже, видимо, прилично пьяная, начала истерически хихикать. Очевидно, она находила все это очень забавным.

Мэлони встал. Он весь трясся, но все-таки побрел к Фернандесу и замахнулся правой рукой. Но Фернандес успел блокировать удар, и, прежде чем Мэлони что-то сделал, Фернандес выдал ему еще один апперкот. Мэлони снова упал. И куда девалась его красота! Один глаз закрылся, а по лицу струями лилась кровь.

Игравшие в покер встали. Один из них, маленький паренек, подскочил к месту драки.

— А ну, вы, ослы, прекратите! — прикрикнул он. — Где вы, по-вашему, находитесь? В Мэдисон Сквер Гарден? И вообще, что с тобой, Фернандес? Почему ты всех всегда задираешь?

Фернандес повернул к нему свое туловище.

— Тебе что, это не нравится? — спросил он и двинул маленького паренька по лицу тыльной стороной ладони. — Если тебе это не нравится, можешь убираться отсюда!

Наступила зловещая тишина. Как пишут в книгах, атмосфера накалилась. Никто не издал ни звука. Тогда маленький паренек, которого только что смазали по роже, встал и вышел из зала. Его партнеры последовали за ним. Мэлони встал, прислонившись к стене. Вид у него ужасный. Вероятно, первый удар Фернандеса, тот, который он нанес ему за столом, сразу сшиб его с катушек.

Я подошел к нему.

— Слушай, парень, почему бы тебе не выйти куда-нибудь и не вымыть свою физиономию? Она у тебя сейчас довольно некрасивая. И на твоем месте я бы выпил стаканчик. По-моему, это именно то, что тебе сейчас требуется.

Я повернулся к Генриетте и улыбнулся.

— Послушайте, леди, — сказал я. — Заберите-ка вы его и исполните роль сестры милосердия, оказывающей первую помощь. А потом, я думаю, мы сможем с вами еще и сыграть в карты.

Пока я это говорил, в комнату влетел Перейра. Удивленный, он остановился в дверях. Наверное, Фернандес — его друг и настоящий хозяин этого заведения. Генриетта мне ничего не ответила, но мне показалось, что, если бы у нее был револьвер, она непременно разрядила бы его в Фернандеса. Она просто заграбастала Мэлони и подтолкнула к двери.

Когда они выходили, Фернандес посмотрел им вслед и рассмеялся гадким смешком.

— Забери этого сопляка и брось его где-нибудь! — крикнул он.

Генриетта повернулась. Она побледнела как смерть и до того рассвирепела, что прямо-таки не знала, что ей делать. Фернандес глядел на нее и улыбался. Потом подошел к ней, и прежде чем она успела опомниться, поцеловал прямо в губы.

— Давай топай, сестренка, — сказал он ей. — И не злись. Тебе это все равно не поможет.

Затем он повернулся к столу.

— Ну, может быть, продолжим игру? — спросил он, беря со стола карты. Четверо парней, игравших за большим столом, уселись.

— А вы не присоединитесь к нам? — обратился ко мне Фернандес.

Я кивнул головой.

— Хорошо, — ответил я. — Только подождите минутку, мне нужно кое-что сделать.

Я повернулся и вышел из комнаты. Генриетта волокла Мэлони вдоль балкона в какую-то комнату. Там она положила его на кушетку и налила в таз воды.

Я последовал за ними.

— Послушайте, сестрица, — начал я. — Кажется, ваш друг здорово заработал сегодня. Вряд ли он скоро снова обретет спортивную форму.

Она подошла к Мэлони и стала вытирать ему лицо мокрым полотенцем.

— Как бы я хотела быть мужчиной, — проговорила она. — Я бы убила этого Фернандеса!

Она вдруг повернулась ко мне. Глаза ее сверкали. Красивая бебн! Я всегда любил женщин с темпераментом.

— Джим разбил бы его вдребезги, — продолжала она, — но он две недели тому назад сломал руку и не может как следует владеть ею. Только поэтому этот подлец так расхрабрился.

Мэлони начал постепенно приходить в себя. Он попытался встать с кушетки, но не смог и опять упал на нее.

— Дайте-ка я его… — пробормотал он.

Мой мозг быстро работал. Я подумал, что сейчас подходящий момент втереться в доверие к Генриетте. Может быть, если я правильно поведу игру, она заговорит. Да, момент подходящий.

— Не беспокойся, Мэлони, — сказал я. — Это все из-за твоей руки. Он сам это отлично знает. — Я взглянул на Генриетту. — Я сам страшно разозлился, когда этот паршивый пес поцеловал вас. Какое ужасное оскорбление для вас. Проделать такую штуку в компании, где столько мужчин, это свинство.

— Все это так, — ответила она, — однако я не видела, чтобы вы предприняли что-нибудь, чтобы защитить меня.

Я улыбнулся.

— Послушайте, леди! Когда вы сделаете для своего дружка все, что полагается, приходите обратно в игорный зал. Я там немного побеседую при вас с Фернандесом.

Я быстро вернулся в зал. Они меня уже ждали. Фернандес что-то проворчал. Видно было, что ему очень не терпелось начать игру. Я сел, и мы начали играть в покер. Ставка у нас была 10 долларов. Для меня это, пожалуй, было слишком крупно, но я неплохо провел две партии и выиграл. Я взглянул на Фернандеса и улыбнулся, как бы давая понять, что я очень доволен собой. Тот что-то проворчал.