Солнце вовсю припекало, стояло спокойное летнее утро, пока на дорожке сада вдруг не заплясали лучи и блики явно искусственного происхождения и не раздался странный свист. В десяти метрах над землей зависла, вращаясь, летающая тарелка из ослепительно сверкавшего металла.

«Нержавейка, наверное!» — мелькнула у меня мысль.

Вращение тарелки замедлилось, и она стала плавно продвигаться в сторону пустующего соседнего дачного участка. Замерла она метрах в полутора от земли, слегка помяв кусты ежевики и деревца облепихи.

Несколько высоких штанг-штативов выдвинулось из днища тарелки. Открылась дверца, и из нее вывалилась стремянка.

«Только бы не утащили, а то приедет дочка с внуком, а завтрака нет, — подумал я. — Да и дел полно на сегодня».

С миской, полной овощей, я в недоумении стоял посреди своего огорода и готовился к встрече с посланцами далеких миров. И она не заставила себя ждать.

По лесенке легко сбежал космический странник. Он был одет в темно-серый комбинезон из какой-то плотной, но легкой материи. То ли широкий галстук, то ли платок был повязан у него вокруг шеи. Ростом он был мне по пояс. Лицо его казалось детским.

— Вы первый человек, которого я вижу! До этого людей я видел лишь на фото в нашем учебном центре.

— А я даже на фотографии не видел ни одного жителя Вселенной, кроме, конечно, землян. Вы первый! Откуда вы?

Название планеты гуманоид произнес неразборчиво, и тут же он продолжил:

— Мне сверху понравилось у вас: и зеленые посадки, и места для игр, и озерцо.

— Это не озерцо, искусственный бассейн. Можете искупаться. Или можем в тень перейти, а то сегодня жарко. Я живу один, но сейчас приедут дочь и внук. Эти спортивные площадки, собственно, для них. Я только в городки играю вон там, — я указал на городошную площадку. — А вы один прибыли?

— Да. У вас семья? Семья — это здорово! А жара мне не страшна, мне здесь у вас прохладно. И даже очень. А давайте познакомимся, — ясно и четко слышался голос инопланетянина, но при этом рта он не открывал.

— Меня зовут Сергей. Полностью — Сергей Иванович Лебедев.

— А я Асия, — сказал гость. — У нас фамилий и прочих реквизитов не бывает.

— Очень приятно.

— Огурец? — спросил пришелец, указывая на миску с овощами.

— Верно. А это помидор, вот лук, а это укроп.

Я по очереди показывал ему овощи. Потом предложил их попробовать. Он отказался, сказав, что врачи не рекомендовали им есть пищу других планет, тем более другой Галактики — мало ли что.

— Это помидор, не редиска? — уточнил Асия.

— Помидор. Редиска уже отошла.

— А действительно ли выражение «редиска» значит еще «плохой человек» — это из одного фильма мы почерпнули?

— У вас удивительные знания, — сказал я. — Вы чисто говорите по-русски. Не первый раз на Земле?

— На Земле я впервые. А к какой вы относите себя рассаде, ой, расе, этносу? — спросил пришелец.

Я ответил, что он в России, среди русских. Хотя у нас могут попадаться и таджики, например. Русские — это национальность. К расе мы относимся европеоидной.

— Можно мне, Сергей, еще позадать вам несколько вопросов, чтобы рассеять туман в голове?

— Да, Асия, задавайте! Только правильнее говорить не «позадать», а «задать».

— Вы морских ежей дрессируете?

— Пока нам не до этого. Да и нет их в наших морях.

— На бразильском карнавале давно были?

— Бразилия далеко от нас. Там я не был, впрочем, как и в соседних с ней странах.

— Вы прямой потомок жреца майя?

— Асия, от нас Южная Америка неблизко и вряд ли у меня там есть родственники.

— А какую боль вы, Сергей, любите?

— Боль — это то, что люди не любят, и я тоже.

— Есть ли у вас грабли? Нравятся они вам? Не забываете иногда наступать на них?

— Грабли у меня есть. Нужный инструмент. Если говорить иносказательно, то мы наступаем на них слишком часто.

— А вы по специальности крестьянин?

— Нет, с землей и с овощами я вожусь для удовольствия. Специальность у меня риэлтор. Как на вашей планете с недвижимостью? Дорогая она, есть ли спрос? Продается?

— Не знаю, как вам ответить, эти термины для меня новые.

— А бензин, Асия, у вас на планете дорогой?

— Что такое «бензин» и что это — «дорогой»? «Дорогой» в смысле «любимый»?

— Ну, топливо для ракет, авто, летательных аппаратов дорогое? Затраты, себестоимость, цена — эти понятия вам знакомы?

— Я понял. Топливо мы берем из воздуха. Двигатели у нас инерционно-торсионные. Вращается турбиной воздух — появляется энергия. Это бесплатно для нас, как и все другое.

— А как вы живете, Асия? Расскажите о себе.

— Жизнь у нас групповая. Родителей своих никто из нас не знает. В раннем детстве нас разбивают на группы, так мы и идем по жизни: растем, нас воспитывают, учат, потом будем работать. Одни и те же лица весь день и всю жизнь… Вот, например, картинка вчерашнего дня: идем строем в баню; банный день — серое мыло, серая мочалка, серый пар, серое полотенце, серая форма. Все по команде, все по сигналу. Лица кругом скучные, серые. Но это, может, только в нашей группе?

— У вас, Асия, лицо не серое! Живое, румяное лицо с блеском в глазах…

— Спасибо! Это может быть на свободе, здесь, у вас. А вот еще воспоминание из моего детства. Группа идет на прогулку. Дворик зажат с двух сторон домами. Высоченными, по сотне этажей. С двух других сторон — дороги: автомобильная и железная. По улице носятся машины, по ветке — поезда и электрички. Дворик маленький. По углам растут хилые деревца. Сверху квадратик неба перечеркивается городскими такси и звездолетами. Мы стоим у забора и смотрим на поезда. Поезда туда-сюда, туда-сюда. Колеса стучат. Гудки… Мы молчим, иначе накажут. Всегда, помню, мечтал убежать. Но не получалось. Итак, погуляли — ив группу. Там мы или учим что-нибудь хором, или играем, взявшись за руки; а то еще можем строем идти в столовую…

Я кивнул, давая понять, что внимательно слушаю.

— А наказания у нас такие: ставят в угол на колени. В руки дают грамматику. С двух-трех лет мы все читаем. За время стояния надо выучить три страницы из законов поведения и наказаний, правил профилактики детских правонарушений и преступлений или из правил нормального тона. В специальном реестре появляется запись: за что наказан, что задано выучить. Считается, что выученное тобой будет с тобой всю жизнь. И вот на протяжении жизни воспитатель в любой день может взять любой реестр за любой год и спросить тебя. Если что-то забыл или ответил неточно, то учишь эти тексты заново… Вы любите манную кашу с комками?

— Нет, Асия. Чего не люблю, так это такую кашу.

— Вот-вот. А мы всю жизнь едим манную кашу с комками. Иногда в кашу добавляют несколько изюминок. Ну, конечно, хлеб. Хлеб вам знаком, Сергей?

— Да, конечно.

— Особенно я не люблю лето, летом у нас действительно жарко, не то что у вас. Летом мы гуляем в том же дворике. Это в раннем детстве. Потом училище, — коробочка двора побольше. Там даже одна грядка есть, чтобы наблюдать, как растет борщевик. Иногда строем выводят на задний двор — там ангары с макетами, моделями и учебными тарелками. А по периметру двора башни наблюдения. Воспитатели с биноклями там дежурят, но они больше за орланами наблюдают. Такие птицы скапливаются там почему-то. Подойти к ограде нельзя — по радио тут же идет такая трансляция: «Луис из семнадцатой группы, отойти от заграждения!»

Я по-прежнему внимательно слушал, и мне было не по себе. А Асия продолжал:

— Никто специально к этому ограждению не подходит. Только случайно. Чем мы старше становимся, тем чаще и больше нас наказывают. Воспитатели считают: чем строже наказание, тем лучше мы будем. Растят из нас специалистов. Вот вся наша группа — специалисты по недоразвитым планетам, в том числе по Земле. Я — будущий антрополог. Происхождение и эволюция рас — вот это мое будущее. Пока я знаю немного. Мне еще многое предстоит узнать.