Перед мэнором — английский парк. Аккуратные аллеи, стриженный газон, причудливые клумбы. За домом — парк дикий, постепенно превращающийся в луг, уходящий к небольшому озеру, в который впадали три ручья и вытекала одна маленькая речушка. А за озером начинался лес. Где-то в лесу проходила граница между Блэк-мэнором и угодьями Адамсов. В детстве ей говорили, что до этой границы идти через лес день и потом еще утро. Наверное, раньше Блэки в лесу охотились. Часть леса вроде даже доступна для маглов. Вот только к этому озеру им не выйти.

Белла спускала на воду небольшую лодку. Магией направляла ее к крошечному песчаному островку у дальнего берега и там подолгу купалась и валялась на жестком песке. Когда от обилия мыслей начинала пухнуть голова, она возвращалась обратно. Эйлин любила гулять по саду. Она почти всегда улыбалась, говорила тихо и с радостью во взгляде смотрела на небо. Если разговоры о зельях и мужчинах Белле надоедали, то она уходила к Нарциссе. Избавившись от материнского надзора, Цисси стала живее, бодрее… стала настоящей Блэк. Она составляла букеты из живых цветов, подбирала посуду для ужинов (меню выбирала Ольга), смешно требовала выделить ей сопровождающего для посещения Косой Аллеи. Белла искренне удивлялась, как эта девчонка умудряется говорить лишь о шмотках и цветочках, и при этом не выглядеть дурой.

Впрочем, чаще всего Нарцисса общалась с Лили. Тогда их разговор становился чуть более осмысленным, Лили учила этикет, но он становился слишком скучным для Беллы. И она уходила в кабинет Ольги. К обеду та заканчивала с насущными проблемами мэнора вроде выделения денег на телятину и покупку яблок. Она читала книги, помогала Сириусу с поиском, и Белла любила проводить часы с ней. С ней было спокойно и комфортно. А еще Белла ей завидовала.

Раньше ей было незнакомо это чувство: старшая Блэк получала все, что хотела. Чему там завидовать? Но сейчас она искренне восхищалась девушкой, первое впечатление о которой было столь ошибочным. Ольга красива, молчалива, не любит смотреть в глаза малознакомым людям. Это из-за умения ее семьи: Солоу неплохие менталисты. Ольга не унаследовала сам дар, но чутко ощущала направленность. Это забавляло. Как готовый детектор лжи, она чувствовала фальшь, презрение, злобу. Не любила людные места. Оказывается, мужская похоть тоже ощущается на расстоянии. Белла обычно наслаждалась вниманием, а Ольга недовольно хмурилась. Говорила: липкие мысли. Будто сиропом на голову тонкой струйкой льют. Не опасно, но противно.

Но, несмотря на внешность, она была личностью с железной волей и стальными нервами. С философским равнодушием относилась ко всему многообразию Блэковского сумасшествия. Прекрасно ладила как с старшими, так и с молодыми. Без жалоб и нытья занималась всей той работой, что выпадает на долю хозяйки дома. И все это не теряя безупречного внешнего вида. Идеальная леди. Примерно с завтрака и до вечера.

Вечером идеальность спадала с нее, она словно расслабляла галстук на костюме. Снимала туфли, укладывала голову у Сириуса на плече, смеялась с Лили, могла носиться за Севом по библиотеке, словно они маленькие дети. Вечером она была совсем девчонкой. И Белла завидовала ей именно поэтому. Как можно быть одновременно и идеальной, и несовершенной? Белла нервничала, кричала, топала ногами и лезла раздирать обидчику лицо ногтями. Она не представляла себя в качестве жены и хозяйки, у нее никогда не было подруг, она не умела дурачиться, не теряя самообладания. Она просто была другой. К концу августа Беллатрикс, наконец, обрела себя. Обрела, поняв, чего она хочет больше всего.

Никогда до этого она не думала, что захочет ребенка. Но сейчас хотела. Дочку. И чтобы ее малышка была похожа на Ольгу. Только чуть больше Блэк. И у нее будут глаза серо-зеленые, только темные, как и у… дальше Белла старалась не думать, потому что начинался конфликт интересов. Она любила мужчину, который когда-то сам предложил ей стать частью его “семьи” — так он поначалу называл ближний круг. И она согласилась. Он изменился, стал более жестоким и менее вменяемым, но в нем не изменилось то, что Белла любила. Он был уверен и силен, он был истинным Лидером. Как и большинство мужчин ее семьи. Вот только в семье ей было не в кого влюбляться.

Сразу после ужина в библиотеке собирались почти все младшие. Чаще всего обсуждали дела. Иногда травили байки, анекдоты и просто веселились. Бывало что и разбредались по компаниям, ведя задушевные разговоры о каких-то областях магической науки. Карлус часто “крал” Северуса и Эйлин. После того, как Джеймс и Северус придумали зелье, которым пропитывали дерево для прочности наложенных заклинаний, Карлус стал интересоваться зельеделием больше, чем обычно. Но правильно сваренное зелье – тоже дар. Они обсуждали состав зелья, которое поможет сделать стационарные порталы между домами. Джеймс, Сириус и Ремус тоже часто уединялись за столом, ведя жаркие споры о каких-то редких заклинаниях. Белла же предпочитала оставаться в самом большом зале из трех, что были отданы под библиотеку. Сидя за столом, можно было просматривать выходы в два других зала и сам вход в библиотеку.

Но сегодня она занималась самобичеванием, поэтому не сразу заметила, что уже поздно, все начали расходиться по домам и спальням, а из каминного зала библиотеки полился мягкий свет — феникс уже вернулся на свое спальное место. Из раздумий Беллу вывел Сириус. Он пришел к столу с кипой листов и принялся раскладывать их по нескольким стопкам.

— Чем занимаешься? — потрясла головой Беллатрикс.

— Это та часть наших проблем, о которых ты не хочешь говорить, — хмыкнул Сириус.

— Неужели? И что же вы сегодня обсуждали?

— В сто пятый раз обсуждали Оза, его детство и проблемы с психикой. Все еще хочешь поговорить об этом?

— Ты прав. Не хочу. Подожди, — Белла заметила целую стопку листов с генеалогическими древами, — это что, древо Малфоев?

— Ага. И еще многих чревоугодников.

— Я рада, что Нарцисса не вышла за Люциуса. Ей бы не понравилось быть частью проклятого рода…

— Проклятого? — удивился Сириус.

— Ну да, — пораженно посмотрела на Сириуса Белла. — А почему у них, по-твоему, только один наследник? Ведь и они когда-то были кланом.

— И что за проклятье?

— Один наследник. И больше никого.

— Но у Люциуса есть брат, — возразил Сириус.

— Он не совсем брат. Точнее, брат, но не для Магии и Рода.

— Что-то я совсем не понимаю.

— Проклятье. В семье Малфоев может быть только один наследник, и ни одним ребенком больше. Рудольфус говорил, что проклятья вообще трудно сформулировать. Поэтому оно так работает. Родиться может и два, и три ребенка. Но все они сразу станут отреченными. Ни семейных даров, ни права наследования. Это как если бы ребенка украли.

— И они не пытались снять проклятье?

— Ну поэтому ведь Абраксас и так трясется с… ну, ты понял. Они нашли какой-то способ снять проклятье. Они ведь неустойчивы.

— Всего один раз разорвать круг, и проклятье не вернется.

— Именно. Но для этого дети должны появиться у Люциуса. Причем от сильной чистокровной ведьмы. Как-то так.

— И много ты еще такого знаешь?

— Лестрейнджи имеют милый недостаток… вроде Блэковской клептомании. Они не выносят чужие секреты. Руди же должен был как-то меня заинтересовать. Именно об этом мы и болтали все время. О чужих секретах.

— То есть, теоретически, Лестрейнджи знают всё про всех?

— Теоретически, — согласилась Белла, — но, судя по его вопросам, о нас им тоже известно не все. Можно предположить, что и про остальных тоже.

— Правда, что Гойлы готовятся повторить судьбу Гонтов? — заинтересовано наклонился к кузине Сириус.

— О да. У них уже три поколения близкие родственные связи. Боюсь, что их малыш будет немного туповат. А внук вообще тупой. Какая жалость. Хорошо, что Блэки подобным не страдают.

— А что они знают про нас и наше окружение?

— То, что Блэки вечно темнят, Поттеры притворяются невинными овечками, а Пруэтты в своей истории хранят одного Темного Лорда.