— Безжалостном? — хмыкнула Белла. — Я думала, что там все далеко не для мирный времен придумано.

— Да, — кивнул Блэк. — Но за все нужно платить. Это правило Высшей Магии. Чем он заплатил за свою неуязвимость?

Белла нахмурилась. Она плохо поняла слова кузена, но его напряженность говорила о многом. Вот уж в чем, а в Темной магии он разбирается. Только что, кажется, никогда ею не пользовался. И уж если обычно безрассудный Сириус избегал той части знаний, в которой был силен… это показатель. А если он обеспокоен путем получения таких возможностей, значит, скорее всего, пути достижения ужасны даже по меркам Темного колдовства.

Сириус же, все еще хмурясь, уткнулся взглядом в стол. Сейчас он жалел, что всегда подходил к изучению Темных искусств с этой долей безразличия. Узнав, к чему приводит использование этих сил, каждый раз читая плату за получение тех или иных благ, он всегда считал, что это не для него. Изучал ровно то, что помогает противостоять темным заклинаниям и проклятьям. Остальное оставалось в его памяти лишь отрывками. Но сейчас эти знания не были бы лишними.

Понимая, что завтра закопается в закрытой библиотеке Блэков, он все еще размышлял — учить ли этому Гарри. Поттеры, не смотря на возникший после войны статус «светлой семьи», в темной магии тоже разбирались. Не так как Блэки, всеобъемлюще. Нет, Поттеры были неплохими зельеварами, хорошо распознавали темные ритуалы и знали все о темных рунах, которые вообще мало кому были известны. Это в бою они предпочитали действовать всем известными заклинаниями, причем часто использовали и Высшую Светлую Магию.

В отличие от Темной, эта часть магических знаний, требовала иную плату. Она не пила жизненные силы, не требовала жертв, Свет требовал бескорыстного желания спасти и помочь. А человек, на самом деле, редко способен на вытеснение всех «грязных» мыслей. Поттеры, с их упрямством и каким-то скрытым самоконтролем, были одними из немногих, кто мог похвастаться семейной предрасположенностью. Разумеется, рядом с такими достижениями никто и не вспомнит, как лет триста назад сестра Лорда Поттера была членом последнего Темного Ковена. Ну или что когда-то их далекий предок выкосил несколько деревень, испытывая на маглах свои зелья. Мелочи ведь. Темной магией промышляли все. А вот творить Круг Праведной Защиты, которым прадедушка Гарри укрыл старое здание Мунго, способен далеко не каждый маг. Одна-единственная мысль, что за такое колдовство тебя будут почитать — и круг тут же разрушится. А он пылал желанием защитить людей несколько часов.

Мысли о том, что в каждом маге вполне мирно уживается как Великий Светлый, так и Темный Властелин, чуть развеселили Сириуса. Эта двоякость, конечно, была не абсолютной. Эгоистичные Блэки точно не способны на такое. А вот Дамблдор, чья непогрешимость как светлого вызывала сомнения, не единожды прибегал к этому колдовству. Это обыватели почитают его как образец Света. Старинные семьи, прекрасно знающие об отсутствии четкого разделения на свет и тьму, уважали Дамблдора за невероятный самоконтроль.

— Что усмехаешься? — хмыкнула Белла.

— Как думаешь, что из Гарри быстрее получится — Великий Светлый Маг, или Новый Темный Лорд?

Белла заливисто расхохоталась, едва не опрокинув на себя кружку с подстывшим кофе.

— Знаешь, — призналась она. — Думаю, из него получится редкий тип. Сподвижники будут звать его «мой лорд», а в газетах его прославят как самого сильного светлого.

— Точно не «мой лорд», — качнул головой Сириус. — Он бы помер со смеху от такой фразы.

— О, — мечтательно улыбнулась Белла, — я помню, как он смеялся, когда услышал имя Люциуса.

Оба взрослых улыбнулись каждый своей кружке. Кто бы мог подумать, что Беллатрик и Сириус Блэки будут большую часть своего времени проводить за разговорами о детях. Мало этого, будут ими бесконечно восхищаться.

В кухню, потирая глаза, вышел Ремус. Он вечерами засиживался — готовил интересные летние уроки для детей, поэтому часто засыпал днем, прямо над книгами. Сириус, разумеется, схитрил. Зная непримиримую гордость друга, он предложил ему работу. Летним учителем и круглогодичным консультантом. Учить детей было мечтой Ремуса. Мечтой, которую он боялся произносить вслух. Сириус о ней знал со школы. Тогда, сильно напившись в одной из тайных комнат замка, мародеры невероятно разоткровенничались. Даже сумели разговорить Ремуса, который запрещал себе даже думать о вещах, где его болезнь может выступить препятствием. Действительно, кто возьмет учителем оборотня? Только полусумасшедший Блэк, которого поддержал Лонгботтом, причем последнего даже не признали дееспособным.

— О чем говорите? — сонно спросил Ремус.

— Как всегда. О детях, — призналась Белла.

— А кто кофе варил? Ты, Белс? Тогда можно пить.

Белла опять улыбнулась. Небольшая кухня, высокие табуреты, деревянный стол без скатерти. Сириус, окончательно оправившийся после Азкабана, выглядел почти так же, как в молодости. И этот холеный аристократ пьет кофе из огромной кружки, которую Одри подарила ему на Рождество. Ремус, немного поправившийся, сонно ищет по шкафчикам что-нибудь сладкое, иногда рассеянно потирает небритую щеку. И Белс. Сидит, поджав под себя ноги, и пьет кофе из такой же огромной кружки. Нарцисса права, они все совершенно не подходят этому дому.

— Ладно, нужно к Фрэнку смотаться, — резко встал Сириус. — Пойдешь, Белс?

Кузина лишь недовольно на него зыркнула. Она даже на Невилла смотреть избегала, настолько было стыдно, а уж посмотреть в глаза мужчине, которого сама когда-то пытала… нет, она еще не готова. И вряд ли когда-нибудь будет.

— Он уже несколько раз тебе передавал, что ты можешь перестать его избегать, — хмыкнул Сириус. — И твое общество вполне может перенести.

— Только шутит, что спиной к тебе не повернется, — добавил Ремус, за что получил тычок в бок от друга.

— Он же аврор. К тому же потомственный. Вот Августа, та да. Она тебя ненавидит. А Фрэнк… Фрэнк воспринимает это как превратности судьбы.

— Если бы меня отправили в худшие мои кошмары на десять лет, я бы точно ненавидела, — возразила Белла.

— Так ты же не знаешь Фрэнка, — улыбнулся Сириус.

Но Белла вновь тряхнула головой и даже отвернулась от кузена. Она не готова. Вряд ли за подобное можно простить. Это не разбитая ваза. И даже не сломанная рука. Это десять лет жизни.

========== Глава 28. Фрэнк ==========

Жить было чуть ли не сложнее, чем смотреть свои повторяющиеся кошмары. Быть может, Сириус прав, и все просто кажется непривычным? Фрэнк не был в этом уверен. Даже тело предавало его после стольких лет болезни: от долгой ходьбы дрожали колени, руки больше не могли поднимать привычные ранее тяжести, а пальцы иногда сами собой разжимались, позволяя упасть тому, что недавно крепко держали. Но разве может волновать предательство тела, когда все так изменилось?

Когда в их дом пришли Пожиратели, он спорил с Алисой. Невилл рос робким и скромным, даже несколько изнеженным. А в роду Лонгботтомов всегда рождались воины. Тренировки традиционно начинали в два года. Ничего такого, что не мог бы выполнить такой малыш. Поначалу физические игры, разумеется, с учетом очень юного возраста, постепенно прибавляются самые простые логические загадки, рано учат читать и считать, стараются развивать память и внимание. Так заведено и никогда это еще не навредило ребенку. Алиса же хотела, чтобы у ее сына было более спокойное детство. Спор этот разгорался со дня первого дня рождения Невилла. Мальчику, кроме привычных игрушек и денег, вся родня дарила еще и различные книги и инвентарь. Алиса злилась. Фрэнк не желал уступать.

А тут врываются фигуры в черном, причем они защиту дома преодолели так, будто были членами семьи. Их было пятеро. Двое мужчин увели Алису, еще двое спеленали Фрэнка. Эти сумасшедшие почему-то думали, что он или его жена должны знать местонахождение Волдеморта. Но Фрэнк не знал. Если бы знал — непременно сказал бы, потому что одна фигура отделилась от остальных, прошла в детскую, где плакал Невилл, чутко уловивший что-то страшное. А потом Фрэнка пытали. Круцио, снова Круцио, много Круцио. У него уже не было сил двигаться, когда он услышал спокойный женский голос.