Мэй пригласила девушку к ним на очередной праздник, но школьница вежливо отказалась, сверкая глазами, сообщила, что родители обещали приехать. И, кажется, это уже было для неё лучшим подарком, который она только могла себе вообразить.

Поэтому Питер договорился с ней встретиться и погулять уже второго числа, иначе тётя Мэй от него не отстала бы. Она требовала, чтобы Питер позвал предмет своих воздыханий на свидание, в противном случае она сделает это вместо него. А этого Паучку не хотелось никоим образом, а то будет вновь покрываться пятнами, заикаться и мямлить несусветную чушь.

Где-то за час до начала Нового Года, Питеру пришла «гениальная» идея подкинуть Еве подарок под ёлку, сделав тем самым маленький сюрприз. Тем более, тетя Мэй ворковала со своим ухажером в гостиной, совсем позабыв о племяннике.

Натянув костюм Человека-паука, выскочил в окно, надеясь, что успеет вернуться вовремя.

Он предвкушал её удивленное лицо, а так же бурное желание спрятать его от родителей.

Только вот, оказавшись на знакомом балконе, тут же напрягся, так как свет в квартире не горел, царила кромешная тьма.

И двери балкона открыты настежь, впуская морозный ветер и мелкий снег. Волнение нарастало с каждым тихим и неуверенным шагом. Стоун ведь с вечера не отвечала на его сообщения и звонки, заставляя переживать. Но из-за подготовки к празднику и щебетания родственницы, Питер об этом на время запамятовал.

Удары сердца звоном отдавались в ушах, стало тяжело дышать, словно не хватает воздуха. Он уже представил самые ужасные варианты у себя в голове, крадясь, словно воришка.

— Питер, ты что тут делаешь? — крайне хриплый и слабый голос из темноты заставил вздрогнуть и едва ли выскочить на улицу.

Приглядевшись, Паркер увидел школьницу, что сидит в коридоре, возле двери, обняв себя за плечи.

Не раздумывая, стянул маску и тут же поспешил к ней. Хорошо, что хоть жива.

Глаза красные явно от слёз, губы синие от холода, и сама вся дрожит, и пока сложно понять, что именно довело её до такого плачевного состояния.

— Что случилось? — включив свет, присаживается на корточки перед ней и боится прикоснуться, словно она даже от его дыхания испарится.

— Ничего, — шмыгает носом и глаза отводит. Никто её в подобном состоянии ещё не видел. И она предпочла, чтобы так было и дальше. Но кареглазый ведь её в подобной ситуации не оставит точно. Он ведь добрый и заботливый малый.

От столь глупого ответа и очевидной лжи, Питер фыркает раздраженно. Он ведь не настолько глуп, чтобы поверить в подобное.

— Скоро полночь, тебе нужно вернуться к Мэй, — кашлянув и глянув на часы, пробормотала Стоун, нервно вытирая рукавом легкой кофты, вновь подступившие слёзы.

— Что случилось? — более твердо спрашивает Паркер, помогая ей подняться. Ева чихает и идет на кухню, явно не желая отвечать на его вопрос.

Парень тяжело вздыхает и пишет тёте сообщение, что он проведет время с Евой. Потому что так нужно. Тётя со своим кавалером не заскучает уж точно.

Закрыв балкон, подхватил плед, что мирно лежал на диване, и отправился вслед за девушкой.

Вместо устрашающей ведьмы на кухне, что варит зелья, Питер видит побитую жизнью зеленоглазую черную кошку, которая делает им двоим чай.

— Уходи, — продолжая хрипеть, говорит едва слышно.

— Нет, — четкий и упрямый ответ. Ева поджимает губы и протягивает ему чай. Странная. — Если думала, что я уйду, почему достала сразу две чашки?

— Привычка, — вновь вытирает слёзы в уголках глаз и пожимает плечами, не видя в этом ничего странного. — Ты собираешься провести Новый Год со мной? — сжимает чашку сильнее и делает несколько поспешных глотков.

— Да, — обходит стол и накидывает плед на узкие плечи. Хочет обнять, но шестое чувство подсказывает, что в этот момент она точно оттолкнет, а потом и вовсе полностью закроется в себе.

— Не стоит быть со мной из жалости, — качает головой и быстро допивает свой напиток, ощущая, как тепло разливается по телу, что уже порядком окоченело. Но ей недавно было слишком жарко и душно, казалось, что без свежего воздуха задохнется или сойдет с ума.

— Не из жалости, — от его резкого тона, столь для неё непривычного, вздрагивает и кусает губы. — Я просто хочу быть рядом с тобой, — заканчивает чуть мягче и касается её щеки. Через ткань костюма ощущения совсем не те, и они понимают это дружно без слов.

Он хочет быть к ней ещё ближе, поцеловать, как сам того желает, потому что того её чмока было катастрофически мало. И в зеленых глазах плескается вселенская боль, с щепоткой доверия. Она сама тянется к нему, обвивает руками торс и… Утыкается носом в ключицы, прижимается всем телом.

Питер мысленно корит себя, что свои прихоти ставит выше её чувств, но фантазия-то уже разошлась!

Школьник тяжело выдыхает и обнимает в ответ, ощущая, что она всё ещё слегка дрожит.

Она ведь и не хрупкая, но в тоже время хочется её оберегать, лелеять и дарить всю любовь, на которую он только способен. И хотя они и не пара вовсе, но Питеру становится плохо от одной только мысли, что она могла бы так же прижиматься к кому-то другому. Собственник, он уже им стал. Страшно представить, с какими внутренними демонами ему надо будет бороться, когда он всё же взаимности добьется.

Паркер не мог припомнить тот момент, когда перестал думать о том, что ему ничего не светит. Просто переклинило в другую сторону, и он был этому только рад.

Размышления и их уединение прерывает трезвон мобильника, а так же урчание его желудка. Тётя Мэй не давала после завтрака ничего кушать, чтобы потом в него влезло всё и сразу. Ева слабо смеется и отстраняется, посему Питер вынужден расцепить руки и отпустить.

Драгоценная родственница взволнованно спрашивает, всё ли в порядке, и хватает ли у них еды. Ева всё слышит и демонстративно открывает холодильник, который полностью забит.

Особо не вслушиваясь в неразборчивое лепетание Питера, кутаясь в плед, достает всё, что наготовила. Раз есть гость — надо его накормить. Тем более Паркера — худоват чуток.

— Я пойду, переоденусь, — подходит к своему рюкзаку, что захватил с собой чисто по привычке, берет его и направляется в соседнюю комнату. До полуночи десять минут. Тётя Мэй пожелала повеселиться, и от этого ему становится жарко, не смотря на то, что в квартире ещё царил холод.

Стоун же накрывает на стол, пару раз почти роняет тарелки, шмыгает носом и старается себя мысленно успокоиться. Выходит с большим трудом, и это раздражает. А ведь стоит Питеру обнять, как всё плохое тут же отходит на второй план.

Слышит копошение и громкий стук, словно что-то (или кто-то) упал.

Осторожно подходит к двери, стучит пару раз и спрашивает, всё ли в порядке.

— Да-да, прости, я просто в штанах запутался, — нервный смешок слышен даже ей, вызывая слабую улыбку. Чудной он, и очаровательный.

— Знаешь, — упирается спиной об стену, сложив руки на груди, — родители позвонили и сказали, что у них возникли неотложные дела, — открывает правду, которая и без этого была очевидна. — Для них посещение вечеринки друзей всегда было важнее дочери, — в горле ком обиды, не смотря на то, что она уже давно привыкла и смирилась. Возможно, не подари они любовь ей в детстве, она бы не знала, что такое счастье, и было бы сейчас куда легче жить.

Паркер выскакивает в одних штанах и с футболкой в руке.

— Для меня ты важней всего, — притягивает к себе и смазано целует в висок. Стоун краснеет от такой близости, когда он полуголый, своими кубиками сверкает и там крепко к себе прижимает. Сердце в пляс бросается, а разум подсказывает, что этому человеку она может всецело доверить себя и свои переживания.