Мэтт с трудом сел в постели. Бен повернул к нему голову и впервые за все время с интересом посмотрел на него.
- Может быть, это и не самая главная победа, - продолжал Мэтт. - Но ты выжил Его из логова. Джимми сказал, что отец Кэллахен очистил подвал с помощью святой воды и освятил все двери в дом. Следовательно, если Он вернется туда, Он умрет... и Он это знает.
- Но Он исчез, - задумчиво сказал Мэтт. - И где же, по-твоему, Он будет спать сегодня? В багажнике автомобиля? В погребе кого-нибудь из своих новых сподвижников? Или под фундаментом сгоревшей в 1951-м году методистской церкви? И как ты думаешь, понравится это Ему? Будет Он чувствовать себя в безопасности?
Бен не ответил.
- Завтра ты выйдешь на охоту, - твердо сказал Мэтт, и его рука сжала руку Бена. - Не сразу на Барлоу - сперва на разную мелкую рыбешку. После сегодняшней ночи мелкой рыбешки здесь будет достаточно. Их голод никогда не будет удовлетворен. Они будут нуждаться в еде, пока будут дышать. Ночь принадлежит Ему, но днем ты можешь преследовать Его, пока Он в страхе не обнаружит себя. И ты сможешь сделать это при свете дня!
Бен в такт его словам кивал головой. На его лице заиграло воодушевление, по губам пробежала тень улыбки.
- Да, это верно, - прошептал он. - Только не завтра, а сегодня. Сейчас же...
Рука Мэтта с неожиданной силой сжала плечо Бена:
- Не сегодня. Эту ночь мы проведем вместе: ты, я, Джимми, отец Кэллахен, Марк, родители Марка. Ему теперь известно... и Он боится. Но только безумец или святой решится сразиться с Барлоу, когда тот находится под покровом своей матери-ночи. Никто из нас на это не способен, - он устало прикрыл глаза и тихо добавил: - Мне кажется, я начинаю понимать Его. Лежа здесь, в больнице, я имел достаточно возможностей поиграть в Майкрофта Холмса и попытаться поставить себя на Его место. Барлоу прожил тысячелетия, и Он - очень яркая личность. Но Он еще и эгоцентрик, что явствует из его письма. А почему бы и нет? Его "эго" с каждым днем становится все сильнее и сильнее. Он очень высоко ценит себя и, похоже, переоценивает. Его жажда крови - страшная вещь, но нам она может оказаться полезной.
Он открыл глаза и грустно взглянул на своих гостей. Потом поднял перед собой крест:
- Это остановит Его, но это может не остановить кого-нибудь, кого Он решить использовать, как Он уже использовал Флойда Тиббитса. Думаю, сегодня ночью Он попытается добраться до кого-нибудь из нас... или до всех нас. Мэтт посмотрел на Джимми и с тревогой добавил: - Я думаю, не стоило посылать Марка и отца Кэллахена в дом к родителям Марка. Туда мог кто-нибудь позвонить и обманом выманить их. Мы сейчас вместе... и я особенно волнуюсь за мальчика. Джимми, лучше позвони им... позвони им прямо сейчас.
- Хорошо, - Джимми поспешно встал и вышел.
- Так ты останешься с нами? Будешь бороться с нами? - Мэтт внимательно смотрел на Бена.
- Да, - торжественно ответил Бен. - Да.
...Выйдя из комнаты, Джимми спустился в комнату медсестер и поискал номер телефона Петри в справочнике. Он снял трубку и с ужасом услышал вместо обычных гудков, свидетельствующих о соединении, какие-то сиреноподобные звуки.
- Они в Его руках! - воскликнул он, и стоящая рядом медсестра, испуганная выражением его лица, отпрянула в сторону.
Генри Петри был достаточно образованным человеком, всю свою жизнь занимающийся вопросами экономики. По убеждениям он был демократ и поддерживал избрание президентом Никсона. Кроме того, он был хорошим семьянином и любил жену и сына.
Сейчас он сидел за столом с чашкой кофе в руке и слушал историю, которую рассказывали ему сын и деревенский аббат, изредка перебивая их уточняющими вопросами. Его жена Джун не проронила ни звука. Когда Марк и Кэллахен закончили свой рассказ, было почти без пяти семь. Подумав, Генри Петри безапелляционно вынес вердикт:
- Невозможно.
Марк моргнул, посмотрел на Кэллахена и сказал:
- Я же говорил!
Он действительно пытался доказать по дороге, что его отец не поверит ни слову.
- Генри, вы же не думаете, что мы...
- Подождите. - Генри Петри предостерегающе поднял руку, и, словно по команде, его жена подсела к сыну, обвив руками его плечи. Мальчик съежился. Генри Петри доброжелательно посмотрел на отца Кэллахена и мягко произнес: - Давайте попробуем проанализировать ваш рассказ с точки зрения здравого смысла.
- Это невозможно, - перебил его Кэллахен, - но попытаться, конечно, стоит. Мы здесь, мистер Петри, чтобы уберечь вас и вашу жену от Барлоу.
- Вы действительно проткнули тело девушки колом?
- Не мы. Мистер Мерс.
- И тело все еще там?
- Его сбросили в реку.
- Если это действительно правда, - сказал Петри, - то вы втянули моего сына в преступление. Вам это известно?
- Да. Но это было необходимо. Мистер Петри, если бы вы позвонили в больницу Мэтту Берку...
- О, я уверен, что вы все несколько преувеличиваете, - сказал Петри, улыбаясь странной улыбкой. - Все это напоминает легкое помешательство. Можно мне взглянуть на письмо?
Кэллахен медленно ответил:
- Оно у доктора Коди. Мы можем проехать в Кэмберлендский госпиталь, и, если вы поговорите...
Петри отрицательно покачал головой:
- Сначала давайте поговорим здесь. Все мы знаем и любим нашего доброго доктора Коди. Он наш семейный врач. И Мэттью Берк, как учитель, тоже, безусловно, заслуживает доверия.
- Тогда какие у вас возражения?
- Сейчас я изложу их вам, отец Кэллахен. То, что вы рассказываете, совершенно невероятно. А я - человек трезвый и прагматичный.
- Вы просто не хотите понять.
- Это невозможно понять. Ваша история, безусловно, трогательна. Как я понял из нее, вы вовлекли моего сына в опасную игру. Будет странно, если вы не предстанете перед судом. Я собираюсь позвонить вашим друзьям и сообщить им об этом. Потом, мне кажется, нам стоит действительно поехать в больницу к мистеру Берку и обсудить ситуацию.
- Лучшего решения принять невозможно, - саркастически сказал Кэллахен.
Петри прошел в гостиную и поднял там телефонную трубку. В трубке была тишина. Линия молчала. Слегка удивленный, он пару раз нажал на рычажки. Никакой реакции. Он повесил трубку и вернулся на кухню.
- Похоже, телефон отключен, - сказал он.
Он увидел взгляд, которым обменялись Кэллахен и его сын, и это вызвало в нем раздражение.
- Могу заверить вас, - несколько более язвительно, чем требовалось, сказал он, - что для того, чтобы нарушить телефонную связь в Джерусалемз Лоте, не нужны вампиры.
И тут погас свет.
Джимми бегом вернулся в комнату Мэтта:
- Телефон в доме Петри не отвечает. Я думаю, Он там. Боже, как же мы глупы...
Бен вскочил на ноги. Лицо Мэтта побледнело.
- Вы видите, как Он действует? - пробормотал Мэтт. - Если бы у нас оставался хотя бы час светлого времени суток, мы бы смогли... но теперь поздно. Дело сделано.
- Мы должны ехать туда, - сказал Джимми.
- Нет! Ни в коем случае! Во имя спасения своих жизней, да и моей тоже, вы не должны этого делать!
- Но они...
- У каждого своя судьба! То, что должно случиться, или как раз сейчас случается, до вашего приезда будет сделано.
Они в нерешительности стояли возле двери.
Мэтт тихо, но с нажимом продолжал:
- Его "эго" огромно, и Его гордыня - тоже. Возможно, это нам на руку. Но Его мозг велик, и Он чертовски умен. Мы должны с этим считаться. Вы показали мне Его письмо. Он говорит о шахматах. Я уверен, что Он превосходный игрок. Как вы не можете понять, что он в состоянии сделать в этом доме все, что захочет, без помощи телефона? Он сделал это - просто чтобы напомнить о себе. Он прекрасно знает расстановку сил и просто пытается внести сумятицу в ряды противника... Ему нужно только одно прислать сюда кого-нибудь, кто застрелит меня или убьет ударом ножа. Для этой цели подходят только два человека: ты, Джимми, и Бен. Тогда Салем Лот - Его. Как вы не можете этого понять?