— Странное стечение обстоятельств, Джиллиан Холл. Сначала ты была замечена в компании Итана Нуаре, а затем на Большой Арене, где вспыхнуло восстание вновь прибывших рабов. Причем с одной из них ты имела непосредственный контакт. Ты что-то передала ей?

— Что? — непонимающе хмурюсь, все больше утопая в липких обвинениях, которыми он меня обливает. Совершенно забываю о втором присутствующем тут человеке, пока не ощущаю его горячие ладони, скользнувшие по моим бедрам и заставившие изогнуться вперед. Я отчаянно дергаюсь, пытаясь избавиться от его близости, и громко кричу, когда по инерции возвращаюсь обратно, почти впечатываясь в его тело спиной.

— Логан, отвали от нее. Дай мне закончить.

— Закончишь завтра, она все равно никуда не денется, — его горячее дыхание путается в моих волосах, когда он обхватывает меня руками и прижимает к себе, тем самым вынуждая меня еще больше брыкаться. Не обращаю внимание на разъедающую запястья боль и колочу ногами, стараясь ударить его посильнее, чтобы избавить себя от настойчивых приставаний. Было бы лучше, если бы они мучили меня пытками, а не пользовались моей беззащитностью, удовлетворяя свою похоть. Хотя это до иронии спорный вопрос.

— Не трогайте меня, не смейте.

— Я сказал, отвали от нее, — более твердо произносит Брэд, и руки, удерживающие меня, исчезают, а сам Логан, гнусно улыбаясь, появляется прямо передо мной. Он издевательски смотрит в мое заплаканное лицо, слишком пристально, слишком нагло, отчего мне становится до дрожи неуютно, и я опускаю взгляд, наперед зная, что он своего не упустит. Ведь как только допрос будет окончен, я окажусь в его руках, не так ли? — Давай, девочка, чем быстрее мы закончим, тем быстрее ты окажешься на свободе и вернешься к своему хозяину.

Логан издает саркастический смешок и отходит чуть в сторону, подставляя меня под обозрение своего напарника, по виду уже уставшего и наверняка желающего уйти домой. Я тоже хочу — домой, до ужаса просто. Хочу закрыть глаза и очутиться в своей ярко-лимонной комнате, под теплым одеялом, на пахнущих стиральным порошком простынях. Хочу не чувствовать пульсирующей боли в ноге, прикосновений стальных наручников, тяжелого запаха отчаяния, пропитавшего бетонные стены.

— Так что ты передала Элисон Картер?

— Ничего, я ничего ей не передавала, мы лишь говорили о моей семье, — я говорю это сквозь слезы безысходности, умоляя бога, чтобы они поверили мне, но Брэд напротив, подозрительно прищуривается и подносит ручку ко рту, обхватывая ее колпачок губами.

— Тебе не кажется странным, что сначала ты сталкиваешься с Итаном Нуаре, находящимся под нашим наблюдением, затем каким-то чудом находишь свою подругу, которая оказывается в эпицентре восстания, причем в этом восстании было применено оружие? Это оружие дал тебе Итан?

— Он ничего мне не давал, лишь помог перевязать ногу и подсказал, где я могу найти Большую Арену, куда везли Элисон. Ее провозили в больших грузовиках мимо нашего дома.

— Какое совпадение, — перебивает Брэд, и я замечаю, как он раздраженно сжимает челюсти, словно я со своими нелепыми выдумками его порядком достала. Мне хочется набрать полные легкие воздуха и закричать, что я говорю только правду, но опасения вызвать их недовольство побеждают, поэтому я обреченно опускаю голову, в полной мере понимая, в какую передрягу попала со своим фанатичным желанием увидеть Элисон. Меня обвиняют в участии в волнениях, связи с Итаном и черт знает в чем, тогда как за все время жизни здесь я не видела ничего, кроме стен клетки, запечатанной в винтажные обои.

Прости меня, Хелен, быть может, я уже не смогу сказать тебе это лично, слишком глубоко я увязла, пытаясь поймать прошлое.

— Что ж, Логан, она твоя, надеюсь ты вытрясешь из нее настоящее признание, а не красивые сказки о встрече подруг, — Бред устало закрывает папку, вынуждая меня вздрогнуть от внезапного звука и с нарастающим ужасом посмотреть на него.

— Нет-нет-нет, прошу вас, поверьте мне: я не причастна к восстанию. Спросите у Итана, он лишь оказал мне первую помощь и рассказал, как найти Арену. Я ни в чем не виновата, клянусь, — я так отчаянно хочу, чтобы он поверил мне, что всем телом тянусь в его сторону и пытаюсь поймать его взгляд, словно как только он заглянет в мои глаза, то сразу поверит в искренность моих слов. Но это не останавливает его, и Брэд медленно выходит, оставляя после себя гнетущую тишину, сжавшую мое сердце холодными тисками, так, что в висках начинает стучать кровь, и дыхание срывается на поверхностные вдохи.

Достаточно страха. Я сыта им по горло.

Понуро затихаю, живо представляя, через что мне придется пройти.

— Могу рассказать тебе, какими методами здесь добывают признания. Хочешь? — Логан вновь появляется передо мной. У него приятный голос, если честно, что не вяжется с его отталкивающей манерой ощупывать взглядом. В свете лампы его волосы кажутся огненно-рыжими, и я устало выдыхаю, мысленно подготавливая себя к худшему. Если бы я могла отключать чувства, то сейчас без сомнений бы сделала это, но вместо этого лишь прикрываю глаза и сжимаю челюсти, когда одним сильным рывком он разрывает платье на моей груди. Холодный воздух касается обнаженной кожи, сосков, подмышек, а я еще крепче зажмуриваюсь, ощущая, как его руки начинают задирать подол платья, ласкать бедра, сжимать талию. — Вряд ли тебе кто-нибудь поможет, сбежавшие рабы не имеют никаких прав, и мы — представители закона, имеем право убить вас без разбирательств.

— Ты хотел сказать: продажные представители закона, — прежде чем подумать, произношу я, и тут же вскрикиваю, когда он со всей силы бьет меня по лицу, отчего моя голова, прямо как у тряпичной куклы, дергается назад, а сознание на миг ускользает из-под контроля. Перед глазами плывет потолок, и словно сквозь толщу воды я чувствую, как он, на удивление нежно, прикасается к моей груди ладонью. Слегка сжимает ее и трется пахом о низ моего живота, поддерживая меня за ягодицы свободной рукой.

Все это так омерзительно грязно, что мне хочется завыть от безнадежности. Они могут насиловать меня, пытать, потом убить без разбирательств, а Господин даже не узнает, как сильно я его ненавижу. Как сильно желаю, чтобы его власть подошла к концу, а он стал следующей целью убийц. Сквозь полуобморочное состояние чувствую, как Логан гладит внутреннюю сторону моих бедер, как проводит ладонью по промежности, спрятанной от него под тканью трусиков. Чувствую, как он дрожит от нетерпения, расстегивая пряжку ремня и ширинку; как раздвигает мои ноги и чертыхается, пытаясь отодвинуть белье в сторону; как несдержанно рвет его, оставляя меня совершенно беззащитной. Со слезами на глазах, безразлично рассматривая присохшую кровь на руках, я ожидаю его толчка и думаю о том, что это всего лишь сон. Пройдет ночь, настанет утро, и я открою глаза, чтобы с улыбкой встретить новый день.

Новый день, в котором не будет боли, воспоминаний, чувства вины, сожалений, горячих рук Логана, лапающего мои ягодицы и целующего грудь слюнявыми поцелуями.

Тихий щелчок и внезапная свобода от его близости вытаскивают меня из прострации, и я недоуменно выпрямляюсь, глядя на пол перед собой, где темно-синей грудой лежит недвижимый Логан. Его голова неестественно вывернута, в уголке рта торчит кончик языка, а глаза уродливо выпучены, будто только что кто-то сильный сдавил его грудную клетку и разорвал легкие. Окидываю взглядом комнату, ощущая, как нижняя губа начинает непроизвольно дрожать, и дыхание перехватывает от смутных догадок. Знакомый аромат невесомым кружевом стелется по воздуху, и я не сдерживаю рваный всхлип, точно зная, что мой Господин здесь.

— Господин…

— Выглядишь ужасно, — его голос раздается где-то за спиной, и я напрягаюсь, прислушиваясь к тихой крадущейся поступи. Не знаю, радоваться мне или плакать, потому что его тон не несет в себе ни одной положительной эмоции, только ледяное равнодушие, смешанное с превосходством и ненавистью, которая опаляет меня, пока он медленно обходит вокруг, переступает через мертвое тело Логана и останавливается напротив. Безразличный взгляд скользит по моему лицу, спускается на грудь, зависает на бедрах, которые я тут же сжимаю, и вновь возвращается назад, встречаясь с моим, испуганным. Замечаю, как дергается мускул на его лице, словно ярость, которую от так тщательно скрывает, пытается вырваться наружу, и поджимаю губы, совершенно не зная, как оправдаться. Да и стоит ли, ведь теперь мне не нужно его доверие. Хватит. — Как тебе свобода, Джиллиан? Понравилась? — он говорит это язвительным тоном, по дороге до стола, где садится на стул и открывает оставленную там папку. Шелест переворачиваемых им листов режет по ушам, и я стараюсь смотреть куда угодно, но только не вниз, где лежит превратившийся в бесполезную груду мяса Логан. — Отвечай, Джиллиан.