Выпускной прошел, усталые, мы ехали назад в автобусе в город. Серёга сидел рядом и пытался выяснить, где я пропадал, на что я вяло отшучивался. Игорь выглядел очень уставшим и спал, по салону ходили сплетни, что его пыталась затащить в кустики Марина, наша староста класса, но случилось полное фиаско, и он напился просто в хлам. Марина же переключилась под утро на Егора, и теперь они сидели вместе, обнявшись. Марина выглядела очень счастливой, чего нельзя было сказать по виду Егора.

Начались каникулы, и последнее, что связывало со школой, это необходимость сходить и забрать свой аттестат. Их у нас после выдачи сразу забрали, чтоб не дай бог за городом мы их не потеряли.

На следующий день я пошел в школу последний раз, продолжая думать о том, куда же мне поступить. Благодаря полученным баллам, можно было выбирать практически любой вуз. Эх, уехать бы в Москву, но, боюсь, финансово мама никогда б не потянула. Значит, придется выбирать из местных вузов. В школе учителя и одноклассники меня часто пытались спрашивать, куда я собрался поступать, и всегда искренне не верили, когда отвечал, что пока и сам не знаю. Думали, я что-то скрываю — наивные.

В учительской лежала уже изрядно поредевшая стопка аттестатов, мой отличался по цвету и лежал сверху. Я, не глядя, взял его и пошел домой. Только уже на улице, раскрыв из любопытства, я уставился на сложенный лист синей бумаги. Всё тот же красивый почерк и снова стихи:

До свиданья, друг мой, до свиданья.

Милый мой, ты у меня в груди.

Предназначенное расставанье

Обещает встречу впереди. (2)

Мда, а я-то думал, что всё уже закончилось. А тут неведомый поклонник обещает встречу впереди. Интересно где, если я пока сам не решил куда податься…

Комментарий к Глава 1. Страница из школьной тетради.

1) И. Гете “Фауст”

2) С. Есенин

========== Глава 2. Дорога в ВУЗ ==========

Рвусь из сил и из всех сухожилий,

Но сегодня — опять, как вчера, —

Обложили меня, обложили,

Гонят весело на номера.

В. Высоцкий

Распрощавшись со школой, я встал перед нелегким выбором вуза, куда поступить. Стоит сказать, что выбирать, чего именно я хочу, всегда было пыткой. В итоге, я придумал для себя интересный способ — бросать жребий (монетку, кубик или тянуть бумажку из нескольких). При этом вытянутая бумажка никогда не означала, что так и следует поступить. Самое важное, вытянув жребий, нужно было сильно прислушаться к себе. Если появлялось внутреннее чувство протеста — значит, выбор неверен. Когда же чувство смирения с судьбой превалировало — значит это тот самый верный путь. Пока что этот способ никогда меня не подводил.

С вузом я определился сразу — куда и поступать как не в наш городской Университет, стоял вопрос выбора факультета. Вот и сейчас передо мной лежало пять бумажек с надписями: эконом, истфак, матфак, физфак, филфак. Засовываю бумажки в шапку, перемешиваю, тяну…

- Истфак!

Да ну нафиг, ну люблю я историю, но какие перспективы. Да и вообще, зачем я его включил, решено от этой бумажки мы избавляемся. Вновь перемешиваю, тяну…

- Филфак!

Да что это такое, не хотел же его включать. Записка эта и появилась только из-за того, что школьная учительница литературы настоятельно рекомендовала мне идти туда. Помню, особо её впечатлило мое сочинение на тему «Мир женщины в пьесах Островского», после которого она в порыве выдала «Ай да Пушкин! ай да сукин сын!». А по мне так сочинение для женщин было обидное, ну да не мне судить. Ясно одно — филфак явно не мое. Ну что ж осталось три бумажки…

- Матфак!

Почему б и нет? С точными науками у меня всегда было хорошо. К тому же математика и информатика были одними из моих любимых предметов в школе. Итак, жребий брошен, как говорил Цезарь.

На следующий день я подал документы на Математический факультет, специальность Прикладная математика и информатика. Учитывая мой крайне высокий балл ЕГЭ, сомневаться в поступлении не приходилось. Тем не менее, я периодически появлялся в университете и смотрел списки поступающих, надеясь найти в них знакомые фамилии своих бывших одноклассников. Самое странное, что все три фамилии моих подозреваемых с интервалом в несколько дней в списках появились. Интересно, совпадение это или кто-то подался следом за мной.

Шли последние дни июня, через пару дней я собирался уехать к бабушке в деревню. Было шесть часов утра, когда я как всегда отправился на утреннюю пробежку. Людей на улице практически не было, я бежал, мышцы работали, солнце поднималось, и казалось, что это и есть счастье. Я следовал своему обычныму маршруту: вначале между домов, затем свернул в лесопосадку и побежал в тени деревьев по узкой тропинке. Вдруг, повернув голову, меж ветвей стоящего дерева увидел синий лист бумаги. Ну что за… Интересно долго ли это издевательство будет продолжаться? Развернув лист, я прочитал:

Вы замечаете сквозь ветку над собой

Обрывок голубой тряпицы с неумело

Приколотой к нему мизерною звездой,

Дрожащей, маленькой и совершенно белой.

Июнь! Семнадцать лет! Сильнее крепких вин

Пьянит такая ночь… Как будто бы спросонок,

Вы смотрите вокруг, шатаетесь один,

А поцелуй у губ трепещет, как мышонок. (1)

Это я-то мышонок? С моими 188 см роста? Мысли стремительно путались, я чувствовал себя как зверь, на которого идет охота. Отрезан со всех сторон, и меня медленно гонят прямо на охотника, который вгонит заряд в сердце. Настроение стремительно улетучивалось. Нет, так не пойдет, уж что-что, а сдаваться я не привык.

Ясно одно, тот, кто пишет эти записки, знает обо мне очень много, а вот я о нём практически ничего. Надеюсь, в деревне сюрпризов не будет, и у меня останется время подумать, как быть дальше. Во всей этой истории мне не понятно было одно, если кто-то в меня и вправду влюбился, почему нельзя подойти и объясниться. Зачем эта игра? Или автор этих записок хочет, чтобы я сам его нашел? Не люблю я играть по чужим правилам, только вот как навязать свои?

Оставшиеся два дня перед отъездом, я постоянно ждал какого-то подвоха, но ничего не происходило. В деревне же меня наконец-то отпустило окончательно, и, собрав все записки вместе, я попытался разобраться. Первые записки были явно направлены на то, чтоб дать знать, что есть кто-то, кому я не безразличен. Из записки, вложенной в аттестат, явствовало, что на какое-то время мы расстаёмся. Почему же тогда так быстро появилась новая записка? Похоже, не один я искал знакомые фамилии в списках на поступление, и наличие моей фамилии в том же списке очень обрадовало моего тайного поклонника. Значит, по-прежнему упираемся в то, что это один из трех. Только вот кто? Мне снова казалось, что я упускаю что-то важное, но уловить уползающую мысль, никак не удавалось.

Месяц в деревне пролетел на одном дыхании, я купался в озере, загорал, ходил на рыбалку. Сознание требовало отдыха, и оно его получило. Но всему приходит конец, и нужно было возвращаться в город на зачисление в мою новую альма-матер.

Зачисление, по сути, представляло формальность, списки уже давно были сформированы, и решался вопрос только с последними полупроходными местами. На математический факультет в этот год набирали четыре группы по тридцать человек. Многие пришли на зачисление с родителями, кто-то притащил и братьев, сестёр, так что народу было очень много.

Тут же в аудитории я встретился с моими бывшими одноклассниками. Сергей заметно нервничал, он как раз был среди полупроходных, и было ещё не понятно — поступит или нет. Егор излучал уверенность и силу, он практически не изменился за лето. Он был в длинных шортах, которые ему чрезвычайно шли. Когда он сидел на парте, качая ногами, мои глаза помимо воли опускались ему ниже пояса. Игорь же изменился сильно, волосы стали еще длиннее, в ухе появилась серёжка гвоздик. Из другого уха свисал наушник, слышалась мелодия, которой он шепотом подпевал. Он пристально посмотрел на меня своими карими глазами, здороваясь, и я понял, что по-прежнему его боюсь. Ну почему он на меня так действует?