Маю же оставалась только последняя прогулка, и он не хотел терять свое время на пустые сожаления. С упорством безумца он рассматривал узор серых туч над головой, и промелькивающие крыши старых зданий Северного Квартала, вдыхая как манну пропитанный вонью воздух. В тот момент он уже не обращал внимания на запах тлена, и был готов вдыхать его, смакуя.

Некогда ненавистный город стал для него каким-то откровением, радостным открытием. И только показавшиеся на горизонте стены Вороньего Гнезда отрезвили оборотня. Он попытался дернуться, скатиться с носилок. Его кто-то стукнул, обновляя силовые нити заклинаний. Они сжались сильнее, казалось, впиваясь в кожу сотнями раскаленных игл.

От боли у Мая потемнело в глазах, но он мужественно сдержал рвущийся из груди стон. Его вновь куда-то понесли. Но Май уже не разбирал дороги. Единственное, что он запомнил — так это скрип открываемого засова и запах плесени, витающий в его темнице. А затем было падение и холод. Успокаивающий, приносящий с собой отдых. И забытье.

С трудом подползая к стене, прижимаясь спиной к холодному влажному камню подземелья, оборотень смог выдохнуть, невесомо касаясь треснувших костей, ноющей грудины. Дышать было мучительно больно, и за каждый вдох приходилось бороться. Но Май готов был сражаться за эту малость. Его губы тронула горька усмешка, и по камере раздались его тихие слова:

— Вот ты снова и попался, глупый кот…

Комментарий к Глава 51 Манул попадает в темницу

Ну что же, выходим на финишную часть работы “Манула”! Развязка уже не за горами, дорогие друзья!

========== Глава 52 Охотник терзается сомнениями ==========

Вечер уже давно сменила ночь, а Май все никак не приходил. И Солоха, не могла найти себе места, взволнованно меряя шагами свою комнату. Жалобно поскрипывали доски под ее ногами, и колыхался язычок пламени небольшой свечки, освещавшей комнату. Словно бы отзываясь на солохин настрой, он задрожал мелко, а затем и вовсе зачадив, погас, погружая комнату в тревожный мрак.

Солоха остановилась, вздрогнув. Отчего-то ей стало не просто страшно — жутко.

— Где же тебя носит, хвостатый… — прошептала она, подходя к двери. Вздохнув, девушка приложилась лбом к холодному дереву, пытаясь приостудить свой пыл и взволнованно колотящееся сердце.

Селянка никак не могла отделаться от мысли, что с манулом произошла беда. И чем больше времени проходило, тем больше Солоха в этом убеждалась. От одной мысли, что манулу угрожает беда, селянке становилось дурно, и больно сжималось сердце в груди.

Девушка решительно мотнула головой, отходя от двери. Что толку ждать? Нужно во всем убедиться самой…

Развернувшись, Солоха подошла к кровати, склонившись, вытаскивая из-под матраса заветный мешочек. Осторожно взяв припрятанное, селянка постаралась унять дрожь в руках. Да, она давала себе зарок, что больше не возьмет в руку колдовскую палочку. Но в сложившейся ситуации знала, что эта сила ей точно не помешает.

Спрятав в юбке палочку, девушка уверенно вышла в коридор, затравленно осматриваясь. Заветный мешочек слегка нагрелся под платьем, неприятно оттягивая ткань, заставляя нервничать только сильнее.

«Успокойся, тряпка!» — шикнула себе мысленно девушка, спускаясь вниз. Дело оставалось за малым — найти вовкулаку и уговорить его пойти вместе c ней.

Мысль о верном друге слегка приободрила селянку, и остаток пути по лестнице она прошла спокойно, даже выдавив из себя улыбку, встретившись взглядом с хозяином трактира.

— Госпожа еще не спит? — участливо поинтересовался он, заступая ей дорогу.

— Что-то не спится… — вяло ответила девушка, осматривая зал.

Последний буквально бурлил и фонтанировал жизнью. С наступлением ночи многие работники и любители питейных заведений подтянулись в «Плакучую Иву» гремя стаканами из-под пива, рассказывая друг дружке сальные анекдоты, смеясь и обсуждая недавние новости.

Особенно расшумелась одна компания стражников в середине зала. Обсуждаемые там новости оказались настолько актуальными, что привлекли внимание чуть ли не всей почтенной публики «Плакучей Ивы»

— Вот брешешь, пес! Как пить дать, брешешь, — ворчал громко какой-то дедок с краю, покряхтывая и потирая бороду. Солоха повернулась в его сторону, привлеченная шумом.

— Да чтоб мне вовек горилки не видать, ежели вру! — возмущенно рыкнул оратор, вскочив из-за стола. — Победили гуля, ясно вам! Своими глазами видел! И не только я!

Солоха настороженно прислушалась, подходя ближе. Вновь услышать о гуле в этот день стало для нее неожиданностью.

— Вот прям сам и видел? — хитро прищурился дедок.

— Не только видел, но еще и участвовал… — надувшись, гордо заявил оратор. — У охотников раненные были… Надо было помочь носилки нести, вот наш отряд и нагрузили! Гуль-то этот успел парочку охотников знатно потрепать! Одного вот вообще, считай, по кусочкам собирали. А жалко. Я видел его. Молодой такой, а уже не жилец. Ох, тяжкая доля. Ирриил его защити…

Народ повздыхал. Кто-то, расчувствовавшись, осенил себя знаком Ирриила, пустив скупую слезу. Солоха решила слушать дальше.

— А что, и много ли раненых было? — спросил еще какой-то мужичок, сидящий подле дедка

— Я ж говорю, парочку гуль раздер так точно… — оратор призадумался, причмокнув губами, а затем, просияв, заявил: — О, у них там еще пленный был! Представляете, оборотень! Настоящий!

— Оборотень? — Солоха ахнула, чувствуя, как сдавило сердце в предвкушении беды.

— Оборотень? Вот так номер! — дедок тоже решил вставить свои пять копеек. — А что, страшен ли оборотень?

— Страшен, аж жуть! — оратор осенил себя знаком ирриила, кривясь. — Такой здоровый, что скала! С хвостом длинным, кошачьим — серым, полосатым. А еще когтями, черными, аки сажа! Вы бы видели те когти, панове! Ну, натуральные шабли! А клыки? Словно у заморского тигра! И волосы пепельные такие, натурально шерсть кошачья!

Толпа заохала, запричитала.

— А глазищи? Вы бы видели эти глазищи! — оратор патетично вздохнул. — Словно золото оплавленное! А взгляд? Ах, как он смотрел! Как смотрел, мерзавец! Хорошо, что его гуль тогда изрядно потрепал, панове! А то, чую, и не справились бы с ним охотники… И чего они его прям там не прибили — никак не пойму… — оратор почесал репу, вздохнул и опрокинул чарочку, захрустев огурцом.

— Ой, батюшки! Защити нас Иррииил! — ахнула прибежавшая служанка, прижимая к груди пустой поднос.

Толпа согласно поддакнула. Солоха поспешила отойти в сторонку. Теперь сомнений у нее не оставалось — Май все же нашел приключения на свой пушистый хвост!

— Да что же это такое? Оборотни, гули, ведьмы… Пятьдесят лет было тихо, спокойно. А тут! — взорвался кто-то праведным негодованием.

— Во-во, не зря о конце света-то заговорили! Погрязли люди во грехе. Надо каяться. Ирриилу молиться… — заявил еще кто-то.

— Так что с оборотнем-то тем? — спросила тихо Солоха. Девушка обернулась, встретившись взглядом с вовкулакой. Лан стоял чуть поодаль, рассматривая собравшихся с вежливым интересом.

— А что с ним станется? Его вроде как в Воронье Гнездо потащили, — буркнул неохотно оратор. — Я вам вот что скажу, братцы. Все это только начало! Начало конца…

Далее слушать Солоха не стала. Отошла в сторонку, поманив к себе Лана. Вовкулака заметил ее жест, беспрекословно подчинившись.

— Вы считаете, что он говорил о Мае? — спросил оборотень.

— Да. Я в этом уверенна, — кивнула девушка. — Нужно идти. Мы должны ему помочь!

— Постойте с выводами! Может, это все же не он! Это может быть опасно… — пробормотал вовкулака неуверенно, уже предчувствуя ответ своей хозяйки.

— А что ты предлагаешь, Лан? Сидеть и ждать? А потом увидеть его распятым на площади на потеху толпе? — голос Солохи дрогнул, и девушка украдкой стерла проступившие в уголках глаз слезы. — Мы должны идти. Пока еще можем что-то сделать…

— Вы хоть понимаете, насколько это рискованно?! — пробормотал вовкулака, потупив взгляд. Оборотень понимал — если его хозяйка пойдет, он не переубедит ее. И вряд ли сможет остановить.