А вот с ведущими актерами будущей трагикомедии я решил побеседовать лично. Основное их задание – отловить господина-товарища Парвуса и в полной целости и сохранности переправить его в Петербург, где по нему давно уже рыдают нары в тюрьме ГУГБ. Ну, а если под руку случайно подвернется еще и Лейба Бронштейн, то следует выписать билет в «Новую Голландию» и ему. А не получится, то… Если мне память не изменяет, в Швейцарии, где уже достаточно развит альпинизм, можно легко раздобыть подходящий для этого дела ледоруб.

В Швейцарию группа Бесоева должна была попасть через Германию. Мои немецкие коллеги обещали оказать им полное содействие. Впрочем, ни о количестве участников этого путешествия, ни о его целях германским коллегам не сообщалось. Ни к чему им знать то, чего пока знать никому не следует. Немцы все же, по всей видимости, о чем-то уже догадываются, но палки в колеса, скорее всего, ставить нам не будут. Не в их это интересах.

Дело в том, что господин Парвус был и для них изрядным геморроем. В свое время они уже высылали его из страны, как «нежелательного иностранца». К тому же он ухитрился в пух и прах рассориться с законопослушной и достаточно обуржуазившейся немецкой социал-демократией, которая совсем не желала иметь дело с человеком, страстно мечтавшим «разжечь мировой пожар перманентной революции». Ведь именно он был творцом этой теории, а его прилежный ученик Лев Давидович Троцкий впоследствии лишь довел ее до полного совершенства.

На пассажирском пароходе группа Бесоева должна была из Петербурга отправиться в Гамбург. Оттуда на поезде вся компания направится в Базель. Вот там им надо будет держать ухо востро. Если социал-демократы – приятели Парвуса – больше болтали, чем действовали, то злые как черти члены эсеровской боевки были готовы разорвать на части всех, кто отловил их «гениального шефа» – Евно Азефа и практически разгромил саму организацию. Эсеры жаждали крови. А убивать они умели. Наши ребята, впрочем, тоже не овечки, да и ротмистр Познанский за это время тоже кое-чему научился.

В Базеле Бесоев и Натали, Познанский и «примкнувшая к ним» группа поддержки должны будут посещать различные злачные заведения, в которых обычно кутит Парвус. Я готов биться об заклад, что увидев Натали, этот бабник не сможет устоять перед ее чарами и начнет добиваться благосклонности такой эффектной женщины. Помучив его как следует, наша агентесса в конце концов «не устоит» перед его напором и пригласит любвеобильного Израиля Лазаревича в номер отеля, в котором она остановилась.

А там его уже будут ждать «трое из ларца одинаковых с лица». Один укол специальным препаратом, и злодей станет послушным аки ягненок. Из Базеля наша команда должна эвакуироваться тем же способом, каким Бесоев в компании Кобы, Ирины, Ленина и Крупской покидали его в прошлый раз. Тем более что Николай Арсентьевич один раз уже натоптал дорожку, и дополнительный инструктаж ему не понадобится.

Если же в это время в Базеле окажется и будущий «демон революции», то Бесоеву со товарищи следует навестить и его, тем же способом предложив прокатиться прямо до Питера. В случае, если все пройдет удачно, ребята прихватят Троцкого с собой, ну а если нет, то досрочно проведут операцию «Утка-2». Извините нас, компанеро Меркадер, Героем Советского Союза вам уже не быть…

Часа полтора мы обсуждали все варианты проведения акции. Наконец, проработав все нюансы, я дал отмашку, и Николай Арсентьевич перевел всю свою команду на казарменное положение. Времени у них было мало – Парвус и его подельники развили бешеную деятельность, поэтому, чем быстрее мы прекратим это бурление дерьма – тем лучше будет для России…

31 (18) мая 1904 года, утро.

Французская колония Мадагаскар.

Порт Таматаве (Туамасина).

Генерал-губернатор Мадагаскара,

дивизионный генерал Жозеф Симон Галлиени

Известие о том, что на рейде Таматаве бросила якорь объединенная русско-германская эскадра под командованием вице-адмирала Ларионова, поступившее по телеграфу прошлым вечером, заставило меня срочно бросить все дела, покинуть свою резиденцию в столице острова Антананариву, сесть в поезд и немедленно выехать в Таматаве. Любимая Франция в последнее время оказалась в весьма опасном положении. Еще предыдущий русский император расторг русско-французский союз, взбешенный отказом Франции исполнить свои союзнические обязательства и закулисными англо-французскими переговорами в Лондоне.

При этом вторая причина была значительно важнее первой. Ни для кого не секрет, что когда Александр III, отец прошлого и нынешнего императоров России, пошел на заключение этого, противоестественного с его точки зрения союзного договора с республиканской Францией, основным врагом России он видел Британию, Британию и только Британию. Только в том случае, если новый союз будет иметь прямую антианглийскую направленность, русские монархи соглашались защитить Париж от грозящей ему тевтонской ярости.

Вступив в тайные переговоры с Лондоном, эти штатские обормоты с Ке-д'Орсе поставили Францию в положение неверной жены, пойманной супругом прямо на месте преступления в крайне недвусмысленной позе. Когда все это выяснилось, разразился ужасающий скандал. Император Николай в ярости сменил министра иностранных дел, а Франции было объявлено о заключении нового, на этот раз уже русско-германского союза. Император Николай был убит русскими террористами, не успев завершить начатого. Но дело его живет. Континентальный Альянс – союз двух самых могущественных монархий в мире, был создан его братом Михаилом и прошел проверку в морском сражении с англичанами у Формозы. Никто теперь не знает, что будет с моей милой Францией, по милости политиканов оказавшейся один на один с жаждущими повторения своего триумфа германцами. Я вспомнил катастрофу под Седаном, где мне, тогда еще совсем молодому сублейтенанту морской пехоты, довелось изведать позор поражения и прусский плен. И мне ужасно не хотелось, чтобы этот кошмар когда-нибудь повторился.

Выйдя на набережную, я внимательно осмотрел гладкую, как стекло, темно-синюю гладь внутреннего рейда. Чуть в отдалении Индийский океан с тяжким рокотом уже привычно для меня бил волнами в прикрывающий бухту коралловый риф. Бессильная ярость морской стихии обычно завораживала, но сейчас внимание мое внимание привлекала совсем не она, а заполнившие бухту корабли под иностранными флагами.

Легкие крейсера германцев и угрюмо дымящие громады двух русских броненосцев были похожи на такие же французские, только, пожалуй, выглядели более приземистыми, без мачт, похожих на китайские пагоды. Но остальные корабли выглядели, как пришельцы из совсем другого мира.

Особенно странно выглядел огромный, превышающий по размерам когда-либо виденные мною корабли, с огромной плоской палубой и задорно вздернутым кверху носом. Неожиданно раздался гром, хотя на небе не было ни облачка. С палубы левиафана, со свистом и ревом рассекая воздух, в небо взмыл стремительный стреловидный аппарат, совершенно не похожий на ажурное сооружение братьев Райт.

Вот она, та самая эскадра, которая словно стадо буйволов, сметающая все на своем пути, так легко сокрушила стабильность нашего прежнего, такого тихого и уютного мира, и повернувшая ход истории по какому-то своему, не понятному пока никому пути. И, кроме всего прочего, судя по поднятому над одним из этих странных кораблей флагу – Андреевский и Георгиевский кресты на красном полотнище с двуглавым орлом в желтом круге и с двумя косицами – на его борту находилась одна из особ, принадлежащих к правящему дому. Вздохнув и мысленно и помянув Пресвятую Деву Марию, я приказал готовить разъездной катер. Придется ехать и самому лично разговаривать с этими русскими варварами, которым привалило такое незаслуженное счастье. А пока надо распорядиться разрешить им покупать в порту все, что они ни попросят.