Огромная кровать была не застелена, и белье на ней было какое-то странное. Я дотронулась и поняла, в чем дело. Не только простыни, но и наволочки, и пододеяльник были из черного шелка. Должно быть, спать на таких простынях было сущим мучением, но выглядело это классно. Тут же на кровати и возле нее валялись фрагменты женского гардероба и нижнего белья.

Я готова была поклясться, что узнала лифчик с ручной вышивкой, который видела недавно в витрине бутика. Только там его цена переваливала за триста долларов, а здесь он был небрежно смят и кинут на ковер. Остальное белье не уступало по качеству, а стало быть, и по цене этому лифчику. В огромном трехстворчатом зеркальном шкафу-купе наблюдалась та же картина. Все тряпки были новые и супердорогие. Не скажу, что у хозяйки был безупречный вкус, но цену она себе явно знала.

– Как-то не вяжется, что жена шофера, пусть даже и работающего в частной фирме, позволяет себе такие покупки, – прочитала мои мысли Мариша.

Кажется, милиция пришла к такому же выводу, потому что рыжий Кротов принялся допытываться, знали ли мы жену убитого, а если знали, то с кем из мужского пола мы в последнее время видели Милу. Мы добросовестно пересказали ему все сплетни, которые услышали внизу от бабок. Он был очень доволен и помчался докладывать своему начальству, оставив нас одних в спальне Милы.

Мариша немедленно метнулась к тумбочке возле кровати и принялась лихорадочно открывать один ящик за другим. На мой взгляд, занятие на редкость бесперспективное, так как милиция должна была уже все здесь обыскать. Оказывается, я плохо знала нашу милицию. Она уделила основное внимание месту убийства, оставив всю квартиру на потом. Я тоже решила поискать что-нибудь подозрительное, направившись с этой целью к трюмо.

Как всегда, Марише повезло. Сначала она с торжествующим криком вытащила из нижнего отделения толстую стопку тетрадей, которую сунула мне в руки, как только я оказалась возле нее, а затем – тонкую книжицу в роскошной тисненой обложке. Мельком глянув в тетради, мы увидели, что страницы там сплошь исписаны мелким нервным почерком. На большее у нас не хватило времени, так как появился рыжий.

– Девочки, пойдемте, – позвал он нас и, увидев, что я держу в руках увесистую стопку, как и следовало ожидать, заинтересовался. – А что это у вас тут? – спросил он, указывая на нее.

Ругая себя последними словами, мне пришлось протянуть ему тетради.

– Где нашли? – поинтересовался Кротов.

– Валялось, – неопределенно ответила Мариша, сверля меня уничтожающим взглядом, сама-то она успела спрятать свой трофей.

Оно и понятно, тонкая книжица совершенно растворилась на ее отнюдь не субтильном теле, а мне что, прятать тетради в простыню? А куда потом девать внушительных размеров тючок? К счастью, Кротов не был законченной сволочью и начал рассматривать тетради у нас на глазах. Всего их оказалось около десятка, исписанных все тем же почерком.

– Дневник! – восторженно воскликнул Кротов. – Видите, все по числам. Седьмое октября 1986 года. Жена убитого вела дневник! Это же просто неоценимая находка.

– М-да уж, – пробормотала Мариша, – это точно.

Но радость Кротова оказалась несколько преждевременной. В стопке не было дневника, относящегося к последнему времени. Самая поздняя дата в отобранных у нас тетрадях – прошлого года. Разумеется, мы могли пролить свет на то, где скорее всего находится последняя часть дневника Милы, но почему-то не стали.

– Надо еще тут поискать, – сказал разочарованный Кротов. – Должен найтись. Дамочка была не слишком большого ума, так что хорошо спрятать не смогла бы.

И он занялся поисками дневника. Совершенно непонятно, на чем он основывался, делая свое заявление. Может быть, строчки из дневника его натолкнули на эту мысль? Чтобы не терять даром времени, я спросила:

– А как убили Степу?

– Вообще-то, это тайна следствия, – сказал Кротов, озабоченно роясь в пестрой горе шелковых халатиков и подвязок, – но вам я скажу. Его задушили удавкой. Очень профессионально. Только это было уже напрасно.

– Почему? – удивилась я.

– Потому что он все равно не выжил бы после тех травм, что ему нанесли перед смертью, – откровенно поделился с нами Кротов тайной следствия и добавил для особо тупых: – Его пытали.

– Пытали! – ахнули мы. – Зачем?

– Искали чего-то, – пожал плечами Кротов. – Видели, какой разгром в квартире?

– Видели, но мы думали, что это ваши ребята постарались, – растерянно сказала я.

– Ни в коем случае! – возразил Кротов. – Чтобы привести в такое состояние квартиру, нужно по меньшей мере часа два. А мы тут всего около часа. Поэтому нам так важно установить, в какое время покинула квартиру жена убитого. Вероятно, те мужчины, что сопровождали ее, и были убийцами ее мужа. Вы точно помните, что видели ее еще в первой половине дня?

– Спросите у других соседей, – посоветовала я.

– Обязательно спросим, – со вздохом сказал Кротов. – Очень странная история. Сначала исчезает жена, потом убивают мужа и обыскивают квартиру. Как это может быть связано одно с другим?

– Кстати, а что слышно у него на работе? – поинтересовалась Мариша.

– Почему ты спросила? – насторожился Кротов.

– Степа подозревал, что у Милы был роман с его начальником, – сказала я.

– В самом деле? – оживился Кротов. – Тогда понятно, почему пропали последние тетради дневника. Вероятно, их и искали убийцы.

– А может быть, что Степу убил один человек, а потом другие уже перевернули вверх дном квартиру? – спросила я.

– Маловероятно, – сказал Кротов. – Соседи слышали шум из этой квартиры, который примерно совпадает по времени с убийством. Хотя ваше предположение тоже нельзя исключить.

– А кто вызвал милицию?

– Соседи и вызвали, – сказал рыжий. – Из сорок первой квартиры девочка пошла гулять с собакой, а та уселась под дверью и начала выть, так что ее не оттащить было. На вой выглянули другие соседи, вспомнили про странный шум, кто-то вспомнил, будто бы видел двух крепких парней, которые недавно спускались по лестнице, и решили на всякий случай сообщить в милицию.

Дальше нас вызвали подписать протокол изъятия двух керамических плиток, одного топорика для рубки мяса, утюга и парочки вилок, найденных возле трупа. Набор, мягко говоря, заставивший меня затрепетать и в очередной раз пожалеть, что послушалась Маришу.

– Николай Валентинович, – обратился наш Кротов к высокому усатому мужику, – тут девушки говорят, что у жены убитого Федорчука был роман с его начальником по работе. Проверить?

– Действуй, только осторожно, – предупредил его усатый. – Больше необходимого не болтай, я же знаю, что у тебя язык без костей.

– Ну что вы, – обиделся Кротов. – Я-то всегда кремень. Так я поеду?

– Ладно, кремень, – усмехнулся усатый. – Ты хоть название фирмы, где работал покойный Федорчук, знаешь? Или ее адрес?

Судя по физиономии Кротова, этим вопросом он до сего момента не озадачивался.

– Поищи запись в дневнике его жены, – посоветовал ему начальник и обратился к нам: – Девочки, вы не знаете, когда примерно ваш сосед устроился на работу шофером? Может быть, вы заметили, когда он стал подкатывать к дому на новеньком джипе? Или он вам сам хвастался?

– Где-то прошлой зимой, – сказала я. – Мы его недавно встретили, и он сказал, что уже почти год без двух месяцев горбатится на своего шефа. Достало его, хотел работу другую подыскивать.

– Значит, смотри записи за прошлую зиму, – велел усатый Николай Валентинович Кротову и снова обратился к нам с Маришей: – А почему же он не нашел себе другой работы?

– Думаете, это так легко? – пожала плечами я и принялась импровизировать, используя собственный опыт, так как убитый при визите к Марише ни словом не обмолвился о своих попытках. – Нужно несколько свободных дней или хотя бы часов, чтобы походить по фирмам и показаться там. Никто ведь не возьмет человека на работу просто по одному телефонному звонку. А этих часов у Степы и не находилось. Он работал с утра и до позднего вечера. А бывало, если шефу приходила охота прошвырнуться по ночным заведениям, что с утра и до утра.