Он был безраздельным правителем степи Ножевой травы. Он мог взять все, что хотел. Секандер очень сожалел, что дети человеческие так быстро перестали с ним драться. За те пять лет, что он со своими воинами носился по широкой степи, у них случилось всего семь крупных сражений. И всякий раз они одерживали победу. Постепенно становилось скучновато, поскольку в поход с ним отправлялось все больше и больше воинов.
Князь окинул удовлетворенным взглядом захваченное стадо. Скучать таким образом было очень приятно. Возможно, для следующего нападения нужно взять всего тысячу кентавров. Тогда дети человеческие, быть может, рискнут еще раз ввязаться с ним в бой.
Эта мысль понравилась Секандеру. При любом раскладе с ними ничего не случится. Даже если люди выставят значительно превосходящее их по численности войско, они смогут легко уйти от них.
– Парень!
Князь кентавров расправил плечи. Во всем мире лишь один воин осмеливался обращаться к нему подобным образом, да и то когда они были наедине. Однако даже в таких ситуациях ему это не нравилось. В конце концов, он уже не мальчик!
– Парменион?
По склону поднимался старый оружейник его отца. Он был роскошным сивым жеребцом, одним из немногих в стаде, кто брил бороду. Когда-то он учил его сражаться двойным мечом.
– Секандер, к тебе пришел Шанадин. Его послали купцы Уттики. Он готов заплатить хорошую цену, если ты отдашь ему стадо для боен. Говорит от имени всех купцов.
Секандер пожал плечами.
– Золото. К чему мне еще больше золота? Если я раздарю скот своей свите, моя слава возрастет. Какой мне прок, если в моем дворце будет стоять еще больше сундуков с золотом? А вот слава переживет меня.
– Оживешь ли ты в могильном холме, если через сто лет какие-то кентавры будут орать о тебе песни, напиваясь до упаду? – Лицо Пармениона покраснело от гнева. – Думай о сегодняшнем дне!
Секандер всякий раз очень веселился, наблюдая, как старый учитель входит в раж и возмущается, словно он, князь, еще неразумный жеребец, которому нужно объяснять, как устроен этот мир.
– Значит, ты считаешь, что мне нужен еще один-другой сундук золота, – сказал Секандер и заметил проступившую сквозь седые волосы учителя красноту, вызванную гневом.
– Нет конечно! Поговори с Шанадином! У него есть связи с кузницами карликов. Если будешь делать нагрудники и шлемы для своих воинов получше, у нас будет меньше потерь в сражениях.
– Я подумаю над этим. – Секандер отвернулся и снова принялся разглядывать пасущееся стадо. Вот это – настоящее богатство! Какой прок от сокровищ?
– Шанадин и жену привел, – словно мимоходом произнес Парменион, хотя старый лис, конечно же, прекрасно знал, что это меняет все. Секандер столько ночей беседовал с ним о загадочной эльфийке. Опасной няньке, сумевшей соблазнить богатейшего купца на Западном побережье. Эльфийке, у которой такие странные друзья.
С самой первой их встречи Секандер был одержим ею. Он считал ее хорошенькой, но она не шла у него из головы не по этой причине. Какой толк приличному жеребцу от эльфийки? Его интересовала окружавшая ее тайна. Ясно же, что нянькой она не была никогда. Но кто же она тогда? И кто прислал ее в его город?
– Ладно, вреда от разговора с Шанадином не будет, – согласился князь.
Спускаясь вместе с Парменионом к жертвенному камню, он краем глаза увидел, что вспыльчивый учитель улыбается во весь рот. «Этот подлец все еще знает, с какой стороны подступиться к своему князю», – подумал Секандер и тоже улыбнулся.
Шанадин стоял у плоского серого валуна, лежавшего посреди лужайки у подножия холма. Одинокий камень, выглядевший так, словно альвы поставили стол для пира, уже не первое столетие служил жертвенником для его народа. Они дарили здесь альвам первый молодняк, родившийся весной. Иногда приносили в жертву пленника из походов, отличившегося особым мужеством. Тела сушили на деревянных подмостках на теплом ветру, и молодые кентавры должны были следить за тем, чтобы в мертвой плоти не копошились падальщики.
Сейчас почетным караулом вокруг жертвенника стояли насаженные на колья дети человеческие. Одного они отправили к альвам лишь позавчера. Два парня с веерами на длинных палках отгоняли мух от мертвого героя.
Шанадин пришел с очень маленькой свитой. Князь-торговец время от времени помахивал у лица надушенным платком, хотя трупный запах был не такой уж сильный. На его узком мрачном лице отражалось недовольство тем, что Секандер устроил встречу в таком месте. Кентавр не слишком любил эльфа. Его присутствие напрягало, он никогда не напивался, никогда не отпускал шуток, даже если все вокруг веселились, и, казалось, думал только о списках товаров в своих конторах. Секандер совершенно не понимал, почему он снова женился после самоубийства Невенилл. Точно так же он не представлял себе, каким образом Шанадин ухитрился зачать обеих дочерей. Не похож он был на того, кто любит спать с женщинами.
Справа от него стоял Граумур, постаревший минотавр, сопровождавший князя-торговца в роли телохранителя уже не один десяток лет. Человек-бык производил столь же мрачное впечатление, как и его хозяин. Он стоял, опираясь на огромный двуглавый топор, и краем глаза наблюдал за кентаврами, которые небольшими группами слонялись вокруг жертвенника и, несмотря на ранний час, уже приступили к продолжению богатого пира, начавшегося еще вчера ночью по случаю победы.
Среди всех гостей самый большой интерес вызывала Бидайн. Она была одета в охотничий костюм из светлой оленьей кожи, вышитый красным и голубым жемчугом и подчеркивавший ее стройную фигуру.
Взгляд ее казался более мужественным, чем у ее супруга. В отличие от него она была с оружием, хоть это и был всего лишь охотничий нож.
– Удивительно, что вы не в путешествии, госпожа Бидайн! – Князь прекрасно осознавал, что он нарушает законы вежливости, заговаривая не с Шанадином, а с его женой.
– А вы даже не пьяны, князь Секандер?
Секандер услышал, как стоявший рядом Парменион резко втянул носом воздух. Князь громко расхохотался. Эта эльфийка ему явно нравилась. Никто больше не осмелился бы сказать ему что-то подобное.
– В моем лагере есть великолепное вино, госпожа. Быть может, вы сопроводите меня туда? За бокалом вина торг идет значительно непринужденнее.
– Верно ли я вас понимаю, что вы только что пригласили меня в свой шатер без сопровождения мужа, князь?
Секандер увидел, как побледнел Шанадин.
– Что вы, госпожа. В походах мой народ не обременяет себя шатрами. Чем бы мы с вами ни занимались, это увидят все, кому будет интересно.
Эльфийка улыбнулась ему многозначительной улыбкой.
– Значит, и переживать никому не следует. – Быстро обернувшись к мужу, она что-то шепнула ему на ухо. Шанадин решительно покачал головой:
– Князь Секандер, давайте перейдем к делу…
– Нет, купец. Мы с вами точно не перейдем!
Стоявший рядом с ним Парменион прыснул, и даже мрачный минотавр немного развеселился.
– Вы же знаете, что я имел в виду, – произнес Шанадин, с трудом сдерживая себя.
– Конечно, друг мой. – Секандер понимал, что лучше не заострять внимание на этой шутке. Может быть, Шанадин и зануда, но вместе с тем очень влиятелен. Не стоит превращать его во врага без нужды. – Итак, давайте выпьем по бокалу вина и поговорим о деле. Парменион сказал мне, что у вас есть хорошие связи с кузницами карликов. Возможно, вы знакомы также с Гобхайном? Об этом эльфе и его кузнечном искусстве ходят поразительные слухи. Говорят, его клинки способны разрубить даже камень.
– Какой же дурак станет рубить мечом камень? – пренебрежительно фыркнула Бидайн.
– Тот, кто предпочитает проверять силу своего клинка не в бою, – спокойно отозвался Секандер. – Вероятно, мне стоит спросить о Гобхайне у вас? Слыхал я, что вы тоже умеете обращаться с мечом.
– К сожалению, о моей жене ходит слишком много глупых слухов, – произнес Шанадин, смерив Бидайн ледяным взглядом. – Что же до Гобхайна, в Южном море я слыхал истории, что он якобы влюбился в дриаду и живет с ней в лесной глуши Изумрудного леса. От него не добиться меча теперь даже небесным змеям. Однако выкованное карликами железо действительно высочайшего качества. Я уверен, что с их помощью вы сумеете воплотить свои самые смелые желания. Не хотелось ли вам получить нагрудник или шлем из серебряной стали? Само собой, по индивидуальной мерке.
