Запорожское казачество возникло около половины XVI столетия. В исторических актах под 1568 годом находится прямое указание на Запорожскую Сечь как на самостоятельно существовавшую военную общину. Есть основание предполагать, что Сечь существовала уже за несколько десятков лет раньше упомянутого года. Во всяком случае, началом, если не возникновения Запорожской Сечи, то укрепления ее, в смысле более или менее законченной организации, можно считать вообще средину XVI века.
Вот что говорит в своем исследовании «Южная Русь и Казачество» известный историк Костомаров по поводу возникновения запорожского казачества: «Вероятно, образование Сечи совершилось не вдруг, а постепенно и возникло из рыболовов и звероловов, которые, как показывают акты конца XV и начала XVI веков, издавна имели обычай отправляться весною к порогам и за пороги Днепра, ловить там рыбу и зверей, а осенью возвращались в Украину и в украинских городах продавали свежую и просольную рыбу, и звериные шкуры. Условия пустынного края, куда отправлялись эти промышленники, были таковы, что они невольно должны были сделаться воинами. Занимаясь ловлей и солением рыбы, они каждую минуту могли ожидать нападения татар, и потому каждую минуту должны были быть готовыми отражать их. Такое положение делало их бодрыми, храбрыми и быстрыми. Переплывать днепровские пороги было дело трудное и опасное и приучало их делаться отважными мореходцами. Из промышленного товарищества неизбежно должно было образоваться рыцарское. Стали ходить за пороги на острова (в низовьях Днепра. – Прим. ред.) и в поле не только за рыбой и зверями, но и за военной добычей, нападали на татарские улусы, захватывали скот, лошадей, брали у побежденных конскую сбрую и вооружение. Была еще иная приманка для удальцов ходить на Низ. Из Турции чрез Очаков шел торговый путь в Московское государство; этим путем проходили купеческие караваны с товарами. Казаки нападали на них и расхищали везомое богатство. Возвращаясь с ним домой, они давали и другим повод покушаться на такой промысел. Украинскому населению пришлись по вкусу такие походы: число отправлявшихся весною на Низ с каждым годом увеличивалось. Те, которым нравилась одинокая бурлацкая жизнь, оставались в построенном укреплении зимовать; то была так называемая сирома, то есть серая голь, которой нечего было жалеть на родине и для которой жизнь была копейка во всякое время. Другие возвращались на Украину, но уже не хотели быть тем, чем судьба определила им быть до того времени, то есть нести мещанские и сельские повинности; они оставались и сами себя называли казаками»[1].
Таким же, происшедшим самобытно, явлением считает Запорожскую Сечь и другой историк – Максимович. «Внешние набеги, – говорит он, – и внутреннее угнетение Литвы и Польши в оное время (т. е. в литовский период Украины с 1340 года) общего хаоса служило поводом к составлению казачества за порогами днепровскими, там, где воинственный Святослав сложил свою буйную голову, сей первообраз голов казацких! Запорожье было гнездом, где родилась дружная, отважная, холостая ватага вольных казаков, плодилась без матери, ибо для нее была Сечь мать, а Великий Луг батько. Казаков сводила и дружила жажда воли, мести, битвы, добычи, и всякий выходец, кто бы он ни был, мог быть их братом, товарищем, только бы, принеся с собою боевую отвагу, он принял греческую веру и язык их»[2].
Сложившаяся таким образом запорожская община послужила вообще прототипом казачества и убежищем для лиц, стремившихся к казачьей жизни и самостоятельности. Запорожье представляло в таком виде патриархальную братчину. Здесь все были братьями по вере, языку, нравам, занятиям, обязанностям и обычаям. Простота жизни равняла всех, единство веры, даже при различии национальностей, было обязательным для всякого члена, не исключая иноплеменников, а трудовые занятия и борьба с врагами связывали сечевиков общностью деятельности и задач. Отсутствие женщин в Сечи и строгая кара на прелюбодеяние придавали товариществу характер монастырского учреждения. Но Сечь была в то же время и военным учреждением, поэтому дисциплина при столкновениях с врагом и строгое повиновение воле раз избранного начальства были первой и главной обязанностью. Каждый год община выбирала своих старших, начальство, и каждый раз таким образом на «радах» (вечах, сходах), она делала учет и оценку деятельности избранных раньше начальников. Горе было тому из избранных, кто нарушил обычаи общины, кто пренебрег ее требованиями, кто шел наперекор воле товарищества! Он подвергался непосредственному суду сечевиков, самым тяжелым наказаниям и даже смертной казни, какое бы там высокое положение в сечевой иерархии раньше он ни занимал.
Во главе общины стоял «атаман», носивший название «кошевого атамана» или просто «кошевого», а самая Сечь – «Коша». Кошевой был верховным представителем Сечи, совмещавшем в себе военную, политическую, гражданскую и даже духовную власть. Он вел, поэтому, дипломатические сношения с другими государствами от своего имени, был главным военачальником и судьей, разрешавшим даже смертные приговоры, и главным выборным распорядителем в среде гражданской и экономической жизни общины. За «атаманом» следовали: «судья», «писарь» и «есаул» (помощник атамана. – Прим. ред.). Все эти лица вместе с кошевым составляли так называемую «войсковую старшину», хотя и занимали более низкие, сравнительно с кошевым, места в сечевой иерархии. Товарищество делилось на 38 «куреней», т. е. громаднейших казарм для общежития, вмещавших до двух, трех, четырех и более сот человек, и в каждом таком курене был также свой выборный атаман, называвшийся «куренным атаманом» в отличие от кошевого. Так как Сечь имела, кроме того, свои владения, свои земли и угодья, заселенные женатыми и семейными казаками, то для управления этими последними она избирала так называемых полковников, разделивши все владения на несколько частей – «паланок». Состав должностных лиц в каждой паланке изображал в малом виде организацию Сечи. Полковник был, так сказать, паланочным атаманом и вместе с подчиненными ему – писарем, есаулом, подъесаулием и подписарием – составлял полковую старшину. Там, где существовали перевозы, игравшие роль таможенных пунктов, были так называемые «шафари», составлявшие с писарями, подшафариями и подписариями старшину войсковых перевозов. Существовал затем целый ряд других второстепенных выборных властей. Вообще в Сечи было около 20 различных должностных званий, причем в одном и том же звании часто было по несколько лиц, именно: кошевой атаман, войсковой судья, войсковой писарь, войсковой есаул, куренные атаманы (38), полковники (7), шафари (2), полковые писаря (9), полковые есаулы (7), полковые подписарии (9), полковые подъесаулии (7), подшафарии (2), войсковой подъесаулий, войсковой довбыш (т. е. литаврщик), поддовбышний, канцелярские служители разного звания (20), войсковой пушкарь, подпушкарий и гармаши (т. е. артиллеристы числом 8), кантаржей (т. е. хранитель войсковых весов) и толмач (т. е. переводчик), – всего 130 человек. Рады или сходы собирались как общие, войсковые, так и по куреням. Ежегодно на Новый год, вместе с избранием старшины и должностных лиц, запорожская рада «кидала лясы», т. е. бросала жеребья на запорожские земли и угодья. Распределивши лучшие и необходимые угодья между сечевым товариществом, община предоставляла остальную часть угодий в распоряжение семейных казаков – «подданства». Подданство, в свою очередь, разбивалось на множество мелких общинных поселений и каждое такое поселение опять-таки в миниатюре изображало собою Запорожскую Сечь: в нем так же, как и в Сечи, был свой атаман – не кошевой, а громадский, и свое товарищество – не безбрачные сечевики, а семейные громадяне.
Такова в общих чертах была организация Запорожской Сечи. Нет сомнения, что она выработалась не сразу, а постепенно. На усиление Запорожского казачества имели сильнейшее влияние те условия, в каких стоял в XVI веке малорусский народ. Находясь под польским владычеством, малороссы в это время терпели непомерные стеснения от поляков, попиравших вольности, национальность и религию подвластного им народа. В Сечь бежали все – и городские мещане, и сельские жители, и реестровые казаки, и даже мелкие шляхтичи, и лица духовного звания. Тяжесть налогов, угнетение православной веры, издевательство над национальностью, пренебрежение правами народа, вступившего первоначально в союз с Польшей, «как равные с равными», жестокая расправа, преследования и казни защитников этих прав – все это волновало народную массу, озлобляло ее против поляков и способствовало побегам мирных жителей на Низ, в казаки. Сообразно с этим и задача казачества заключалась не только во внутреннем устроении своей общины, но еще более в борьбе с врагами малорусской национальности и веры; а так как этими врагами были, кроме поляков, татары и турки, то история Запорожья полна беспрерывной борьбой запорожцев с теми, другими и третьими.
