– Эй, братва, может, разойдемся краями? Какой вам интерес маслины своей шкурой отлавливать? Реально больше потеряете, чем возьмете.
– Мы свое полюбасу возьмем, – донеслось из камыша. – А вот твой интерес пиковый, фраер. И попал ты конкретно. Потому скидавай хабар и снарягу, подымай грабли и выходи. Тогда не тронем. Можешь пёхом на кордон отправляться и сдаться воякам. Срок получишь, зато живой. Как тебе такой расклад?
– Не катит, – отозвался я.
– Тогда смотри, какие козыри у меня в рукаве заныканы.
Вслед за этими словами со стороны камышей в воздух взлетели четыре черные точки. Две из них я успел сбить из ружья, но две упали точнехонько рядом со мной. В голове промелькнули строки из Семена Гудзенко, прочитанные в каком-то военном журнале: «Мне кажется, что я магнит, что я притягиваю мины…»
Рядом со мной лежала пара черных «эфок», поблескивая свежей краской на ребристых черепаховых спинках. Если бы гранаты были не учебными, то из меня б сейчас получилась эдакая долма – мясной фарш в обрывках камуфляжа вместо виноградных листьев. Правда, полностью бесполезная в плане трофеев – взрывы разодрали б на части и разметали по болоту всё, что имело хоть какую-то ценность для бандитов. Потому с экономической точки зрения данное предприятие было абсолютно бессмысленным. Отсюда и учебные, а не настоящие гранаты, которые, наверно, от нечего делать бандюки навострились метать на удивление точно. И выяснять, есть ли у них в наличии настоящие Ф-1, крашенные зеленой краской, желания у меня не было ни малейшего.
– Ну что, фраерок, убедили мы тебя?
В издевательском голосе бандита слышались победные нотки.
– Еще как! – отозвался я, доставая из разгрузки девайс собственного изготовления, а из кармана штанов зажигалку. – А точно отпустите?
Фитилек занялся сразу – Жмотпетрович хоть и тот еще фрукт, но товар у него всегда качественный.
– Зуб даю! Ты только давай выходи, не задерживайся.
Я прям почти увидел, как несколько пар глаз выжидательно смотрят сейчас на эти бревна поверх целиков своих ружей, пистолетов или чего еще там у них было. Ждущий всегда получает что-то… правда, иногда не совсем то, чего он ждал. Ну, я и не обманул надежд бандитов, подбросив кверху продукт собственного изготовления, одновременно плотно зажмуривая глаза и широко открывая рот.
Помогло всё это не очень. Жахнуло так, будто дала залп целая батарея орудий береговой обороны. И вспышка нестерпимо яркого света резанула по глазам даже через веки. Но это всё было вторично. Главное что у меня появилось несколько секунд – бесценная валюта, на которую иногда можно купить целую жизнь.
Помимо грохота и вспышки девайс выдал существенное облако черного дыма, из которого я и вывалился, словно демон из ада, паля из своего РМБ.
Я нисколько не пожалел, что выложил Жмотпетровичу лишние полсотни евро за улучшенные патроны, производимые народными умельцами в Зоне – и только в Зоне. Патронов с пулей двенадцатого калибра весом 37,8 грамма не встретишь в магазинах на Большой земле. Их льют там лишь редкие кустари – любители пощекотать себе нервишки охотой на крупного зверя с гладкоствольным ружьем – типа, шансы уравнивают. В Зоне же такие патроны производят намного чаще, ибо охота здесь идет на зверя куда более опасного, чем тигр или медведь. Зато в бою на дистанции до тридцати метров по мощности вряд ли какой ствол сравнится с магазинным боевым ружьем девяносто третьего года выпуска, заряженного такими патронами…
Выстрел в грудь опрокинул на спину тощего бандита, решившего добыть свое счастье при помощи видавшего виды пистолета Макарова. Кувыркнувшись в воздухе, тусклый от потертостей пистолет улетел в болото. Убогая броневая защита куртки его хозяина вмялась в тело, разворотив осколками стальных пластин грудную клетку. Неприятная картина, когда видишь, как окровавленные сломанные ребра вылезают наружу, пробив плотную черную кожанку. Потому я быстро довернул ствол и выстрелил дважды подряд. Дважды потому, что, когда в тебя целится из обреза амбал весом центнера в полтора, лучше перестраховаться.
Казалось, две дыры в объемистых телесах бандита не впечатлили, разве что прицел сбили. Владелец обреза поморщился – вот, мол, незадача! – и вновь вскинул оружие, намереваясь завершить начатое. Но я выстрелил в третий раз на полсекунды быстрее, стерев свинцовым ластиком морщины с мясистого лба вместе с самим лбом. Вероятно, мозгов в обширном черепе было немного, так как киношных спецэффектов тяжелая пуля не произвела. Просто на месте верхней части головы бандита образовалось что-то неприятно-багровое, отчего он, издав нижней частью что-то похожее на «мля…», подогнул колени и медленно завалился на бок.
Всё это я фиксировал боковым зрением без участия сознания. Да и времени эти два незначительных в истории Зоны события заняли от силы секунды полторы – как раз хватит, чтобы трижды в максимальном темпе дослать очередной патрон в патронник ружья. С учетом того, что до начала вооруженного столкновения один патрон уже был в патроннике РМБ, у меня оставалось еще три шанса отбиться от болотной нечисти. Но расстрел амбала занял у меня слишком много времени – иногда полторы секунды это непозволительная растрата самой ценной в Зоне валюты…
По моей ноге ударила бейсбольная бита – во всяком случае, ощущения были один в один. Не сказать, что больно, скорее тупо, сильно и обидно. Молниеносно порванные нервы не в состоянии отослать в мозг адекватный сигнал о размерах ущерба. Просто у тебя вдруг ни с того ни с сего подламывается нога, и ты, проклиная на чем свет стоит собственную медлительность, валишься в грязь, в процессе всё-таки успевая нажать на спуск…
Третий бандит особыми габаритами не отличался, зато голос имел омерзительный. Только сейчас я осознал, что так сильно давило мне на уши все долгие две секунды перестрелки. Оказывается это был продолжительный вой третьего:
– Воо-от!!!… оон!!!… сууу-к…
Последнюю гласную голосистый бандюк выкричать не успел, поймав пастью круглый свинцовый шарик, в шесть с половиной раз превышающий весом пулю «макарова». В результате ему просто вынесло шейные позвонки вместе с частью затылка, что на этот раз смотрелось вполне кинематографично – открытый рот, через который можно как в телескоп без стекол рассматривать достопримечательности Зоны.
Но я не настолько садист, как некоторые современные любители киношных спецэффектов. К тому же Зона не кино, а объективная реальность, в которой еще оставались в живых два любителя легкой наживы. Один скулил мерзко и протяжно где-то в камышах, а другой, неожиданно вынырнув из дыма, созданного моей же петардой, сильным ударом ноги выбил ружье из моих рук. После чего выматерился непечатно и осклабился, показав желтые пеньки прокуренных зубов.
– Хорошо стреляешь, фраер, – сказал он, держа меня на прицеле своего автомата Heckler & Koch МР5. – Долечку мою впятеро увеличил, благодарствую. Да только вот одному мне всё не унести, так что придется тебе попотеть, прежде чем я тебя уважу. Так что не дергайся и грабки свои лучше к ножу не тяни, а то придется мне всё одному до схрона переть.
В недешевом коричневом пыльнике, эдаком местном спецварианте плащ-палатки, бандит смотрелся весьма импозантно – хоть обложку для книги с него рисуй. Высокий, плечистый, маска-омоновка на морде, перчатки без пальцев, край броника из-за расстегнутого ворота выглядывает… Не иначе вожак стаи… без стаи. Впрочем, набрать сброд, который со всего света в Зону тянется за длинным деревянным рублем ценою в евро, насовать им в жадные лапы заляпанное чужой кровью оружие и сказать «фас!» – дело нехитрое для профессионала. Главное, чтоб было кому потом хабар до схрона допереть, а то самому в ломы.
Правда, носильщик сейчас из меня был неважный – ногу я не чувствовал, не иначе бедренный нерв пулей перебило. Но знать вожаку это было не обязательно. Секунды текли медленно и размеренно, как всегда бывает на границе между жизнью и смертью. Секунды моей жизни, за которые я должен, нет, обязан был придумать что-то, что помешает бандиту выдавить до конца слабину спускового крючка.
