Макс отличился – умудрился сорвать переговоры Рохлину. Тот наказание придумал быстро – выкопать яму под туалет. Ходил, копал. Ну, не столько копал, сколько изображал для посторонних лиц работу.

А наличие связи обернулось еще одним обстоятельством. Звонит «Акация» – отвечаю:

– Тубус-один, три-один.

– Здравствуйте, а вы не подскажите, как можно найти сержанта Малышева Владимира? Мы знаем, что он в Грозном, а как связаться – не знаем.

– Я капитан Чистяков, командир роты, в которой он служит. Он жив – здоров, а соединить сейчас не могу. У него нет телефона ЗАС. Но сейчас пошлю гонца, он прибежит в мою аппаратную и сможете поговорить. Перезвоните через 10 минут.

– Спасибо, я перезвоню.

С Малышевым ситуация выглядела вообще нереально. 28 ноября он прибыл из учебки ко мне в роту. Из всех солдат он был единственным, кто мог самостоятельно работать на Р-142 в полном объеме. Его назначили начальником радиостанции – командиром отделения и 30 ноября он уже готовился к рейсу на разгрузку техники в Кизляр. Потом возврат в ППД и снова выезд в Чечню уже с 8АК. Написать домой он не успел, родители не знали, где он. И тут в программе «Время» показывают репортаж из Грозного и на экране Малой разгружает машину с продуктами! Родители в шоке! У отца был знакомый полковник в штабе округа, тот быстро выяснил, где служит Малышев. И в части подтвердили, что служит. Но находится в командировке. Выяснили, как позвонить в Грозный. Ну и конечно повезло, что попали на меня, который знал его по фамилии. Так до конца тоже общались по телефону, я пообещал приехать в гости после боевых действий. Обещание сдержал, но об этом дальше.

Иногда собирались у меня в Н-18 втроем. Разговоры проходили по одному и тому же сценарию.

– Серег, ты как относишься к яичнице с салом? (я)

– А я бы бабу вы….л! (Макс)

– Я хорошо отношусь к яичнице даже без сала! (Серега)

– А я бы бабу вы….л! (Макс)

– А я вот не против картошку с печенкой тушеной попробовать! (я)

– А я бы бабу вы….л! (Макс)

– А может шашлычка? (Серега)

– Ну ты и гурман! Давай что-нибудь попроще! (я)

– А я бы бабу вы….л! (Макс)

– Ну раз попроще, можно представить борщ! (Серега)

– Со сметаной и мозговой косточкой? (Я)

– Сволочи! Садисты! Я не могу с вами сидеть! Я от вас ухожу! (Макс)

В один прекрасный день в мою смену на коммутаторе пропали все каналы из моей Н-18. Звоню – связи тоже нет. Бежит Сырцов:

– Товарищ капитан, там танки прошли, антеннами сбросили кабель на землю и порвали гусеницами!

– Андрюха, бегом за коммутатор, у нас авария!

Сращивание кабеля при полном отсутствии инструментов и изоленты, да еще на морозе, да еще на дороге, по которой постоянно ездят машины – это есть зае…сь! В прямом смысле этого слова. Ну да ничего, починили, срастили, каналы сдали на коммутатор, все вернулось в свою колею.

Но отсутствие нормального питания все-таки привело к тому, что должно было случиться. На меня напала срачка. Нет, не понос, а именно срачка! Медпункта нет, таблеток нет – делай, что хочешь. Рези в животе такие, что я думал, у меня заворот кишок. Отлеживаюсь у себя в Н-18. Из заднего отсека Сырцов тянет трубку открытой (служебной) связи:

– Товарищ капитан, вас Соломахин просит.

– Чистяков, слушаю.

– Товарищ капитан, почему вы не заступили на дежурство на коммутатор?!

– Товарищ подполковник, я вам и начальнику штаба объяснил, что не могу дежурить. У меня – СРАЧКА!

– Товарищ капитан, напишите рапорт об отказе заступить на боевое дежурство!

– Никаких рапортов я писать не буду!

– Товарищ капитан, если вы не хотите со мной работать – подайте рапорт!

– Еще раз повторю: никаких рапортов я писать не буду и вообще – ПОШЕЛ НА Х…Й!!!

Через день я оклемался и заступил на дежурство. Вызывает Никифоров на ПУС. Это ГаЗ-66 с кунгом, где протянуты линии служебной связи ко всем аппаратным. Используется для управления аппаратными во время работы узла связи. Все время там рулил НШ батальона Витя Мироненко. А самый доблестный комбат после смерти Климова засел на ЦБУ и вообще не вылезал наверх. Даже по большому в туалет ходил в каску, за что удостоился персонального пинка под жопу от Рохлина! Рохлин и то иногда поднимался наверх и прогуливался по территории завода, а это чмо – никогда! Только в конце января, когда прекратились и минометные обстрелы, и снайперские вылазки, его выгнали с ЦБУ.

– Серега, я тебя просил – не ругайся с Соломахиным!

– А я не ругался!

– А кто его на х… послал?

– А кто мне со срачкой приказывал заступить на боевое дежурство? Это вообще как? Я ВКАЛЫВАЮ по 8 часов в день коммутаторе ЗАС ВМЕСТО его солдат и офицеров. Я даю каналы ЗАС ВМЕСТО его аппаратных. Я обеспечиваю дежурство на Р-142 ВМЕСТО его радистов. Я объяснил, что я не могу дежурить – а он «пишите рапорт!».

– Сереж, он комбат и по всем нормам я должен его поддержать.

– И что, тоже будете приказывать больному на коммутаторе сидеть? Так вот пусть Соломахин и сидит вместо своих подчиненных! Ну ладно, это мы с вами поговорили по понятиям, кто что должен. Давайте теперь поговорим по закону…

– Чего?! Какому закону?!

– Обычному. Нашему, военному, бюрократическому закону. Вот моё командировочное. Здесь написано: место командировки – г. Кизляр. Цель командировки – обеспечение связи. Отметки о прибытии – нет. То есть я к вам не прибывал. Про прикомандирование к 8АК здесь тоже нет ни слова, ни строчки. Где приказ командира батальона связи о зачислении меня и моих солдат и офицеров в списки части в качестве прикомандированных? Где приказ о постановке нас на все виды довольствия? Где приказ на развертывание узла связи? Где схема – приказ узлу связи? Где приказ об организации боевого дежурства? Ничего нет. Вообще. Исходя из этого, Соломахин мне вообще не начальник. Он просто подполковник – на две ступени выше меня по должности и по званию. Если идти на принцип, я вообще могу свернуть свои машины и уехать. И ни один прокурор – ни военный, ни гражданский, мне абсолютно ничего не предъявит. Я этого не сделаю, вы прекрасно знаете. Но подчиняться этому ушлепку у меня просто нет сил. Вы мне лучше скажите, когда мне замену пришлют!

– Серега, телеграмму в твою бригаду за подписью Рохлина я отправил. Теперь все зависит от твоего комбрига.

– С нашим комбригом я буду ждать замены до ишачьей пасхи!

Эти слова оказались пророческими. Комбриг, прочитав телеграмму, заявил «Я Рохлину не подчиняюсь! А наш командующий (42 АК г. Владикавказ) никаких приказов не отдавал!»

Ситуация вообще сложилась уникальная. Я числюсь в бригаде, которая входит в 42АК г. Владикавказ. Тот подчиняется СКВО г. Ростов-на-Дону. Корпус Рохлина подчиняется ОГ МО, которая находится в Моздоке, командует этой группировкой Квашнин. Кто кому должен приказать, чтобы мне прислали замену? Ответа не знает никто! Так мы и сидели – хренели до конца операции в Грозном.

Ещё одна дата намертво запечатлелась в моей памяти. Это было второе февраля.

Весь день начался наперекосяк. Сначала бойцы чего-то учудили, потом за коммутатором на смене всякие мелкие неприятности постоянно донимали. Сменился, пришел к себе в Н-18. Походил вокруг неё, посмотрел. Что-то на душе неспокойно. Вызвал водителя – «Отгони машину назад на 3 метра, чтобы морда из-за угла не торчала». Перегнали, запас кабеля позволял без отключения переставить машину. Сидим с Максом после так называемого обеда, кукуем. Приходит Юра Гнедин:

– Серега, Андрей не справляется на коммутаторе.

– Юра, а кто будет вместо меня с 16 до 20 сидеть? Если он сейчас не тянет, то что будет, когда пиковая нагрузка пойдет? Я и так на вас батрачу по 8 часов в день, не считая своих обязанностей по закрытию и сдаче каналов, регламенту и всему остальному. Не справляется твой боец – сам садись.