Тетя кивает в угол, где стеной стоят коробки с клубничным джемом:

— Он покупал? Я знаю, на заводе им давали…

Мама сидит, потупившись.

— Что еще он приносил тебе? — тетя бежит на кухню, мама за ней.

— Это молоко, и батон на столе, и еще крупа — это все я покупала, — оправдывается перед тетей мама. И там сардельки — это тоже я.

Мишка помнит — сардельки принес дядя Игорь. Но, конечно, Мишка не выдаст маму. Он понимает — мама хочет, чтобы сардельки остались им. Чтоб их не унесла чужая тетя.

— А джем вы можете забрать, — говорит мама.

Тетя с сомнением смотрит на коробки.

— Нужен мне твой джем. Ладно уж, ешьте сами, подсластите себе горькое известие.

— Спасибо, — отвечает мама.

— Ты ведь не ожидала от него такого? — спрашивает тетя.

Мама пожимает плечами.

— Ты думаешь, ты для него что-то значила? — снова спрашивает тетя. — Вы для него были, как игрушки. Захотелось поиграть в большую семью. У него никогда не было большой семьи. И она ему на самом деле не нужна. Не приспособлен он к такому, чтобы еще чьи-нибудь проблемы на себе тащить. Хотя и упрекает меня, что детей нету… А если б были? Это же мне сразу в гроб, вместе с детьми? Нет, знаешь, я лично не дура. Ты думаешь, он первый раз вот так от меня бегает, а? Что молчишь?

— Откуда мне знать? — отвечает мама. — Это вы про него все знаете…

— Так вот, я тебе и говорю, он только стал оставаться у тебя, а я уж знала, как там все пойдет. И не рассказывал бы мне про вас, так я бы знала. А он ведь, знаешь, еще и болтун… Как баба, ты не представляешь… Я теперь столько знаю про тебя, и, знаешь, все так любопытно. Хочешь, расскажу?

— Я думала, что вы уже простили его, — говорит ей мама.

— Чего? — переспрашивает тетя. — Я его простила? За что?

— Ну, что он бегает от вас…

— Что ты сказала? Тебе-то что до наших отношений?

— Ну, вы же сами говорите… Он бегает, а вы его прощаете. И сейчас решили выручить, и вот, ключи мне отнесли. Ему неловко самому, и вы пришли.

— И что с того, что я пришла?

— Ну, я и говорю вам, мне его не надо, а вы его простили. Значит, все у вас будет хорошо…

— Все хорошо! — передразнивает тетя. — Откуда тебе знать, что у нас будет? Может, я не выдержу и выгоню его? В следующий раз. Я-то не пропаду, не беспокойся. А ты тетерь одна что будешь делать?

— Я?

— Ты! А то — все хорошо, не надо мне его…

Мама говорит:

— Ну, я пойду к своим родным.

Тетка радуется:

— У тебя есть родня? Нормальные, не алкаши? Квартира у них какая, места хватит? Так я хочу знать, что ты тогда с ними не живешь? Что ты снимаешь эту халупу? Тебе же вот-вот рожать! Ты должна срочно переселяться!

— Нет, я сперва рожу, — отвечает мама. — Тогда уже ничего сделать нельзя будет.

— Чего — нельзя? — спрашивает тетя.

Мама гладит свой мячик.

— Они же не хотели, чтобы он родился. Все-таки, говорят, третий ребенок, без отца. Я без работы, и статуса никак не получу. Там, в миграционной службе бумажки всякие нужны. Я один раз ходила… Вот они мне и говорят, кто будет тебя кормить, мы, что ли? Ладно бы два, а тут еще и третий. Есть, говорят, у тебя и сынок, и дочка, зачем тебе еще. Каждый день говорят, плачут. Крик каждый день. Как будто не родиться должен человек, а наоборот… Иди, говорят, к врачу, пока не поздно, тебя должны пожалеть, избавься от ребенка. А то, когда родится, будет поздно что-то делать. Вот я и хочу, чтобы совсем уж поздно было.

— И что тогда?

Мама пожимает плечами:

— Родится, значит, это… Жить с нами будет…

Тетя изумленно глядит на нее:

— Ну, ты такая дура…

Назавтра они гуляют во дворе. Мама теперь выходит с ними. Чтобы их больше никто не покусал. На всех подъездах — объявление. С размытой фотографией. Пропала кошка. За кошку обещают деньги. Только не пишут, сколько. Мама говорит:

— Наверно, не два рубля.

А после говорит:

— Еще и денежку получим. Мы же не скажем, что держали кошку специально.

По дорожке через двор идет вчерашняя тетя. Она подходит к ним и садится на краю песочницы. Мама с Мишкой и Дашей сразу поднимаются, чтобы уйти.

— Я могла бы оставаться с ними, — тетя кивает на Мишку с Дашей. — Если тебе куда-то нужно.

— Спасибо, — отвечает мама. — Мы сами, как-нибудь.

— А как же ты пойдешь в роддом?

— Еще не скоро.

Тетя сообщает:

— Между прочим, меня зовут Алина.

Мама кивает:

— Знаю, Игорь говорил.

— Выгоню я его, Игоря, — говорит Алина. — Квартира-то моя.

Мама отвечает:

— А спорим, не выгонишь?

Алина обижается:

— Думаешь, у меня душевных сил не хватит?

Мама спрашивает:

— А смысл? Выгонишь — скучать будешь.

Проходит еще несколько дней. Мишка с Алиной строят на полу замок из кубиков. Алина принесла такой большой набор, что замок из него вот-вот станет выше Мишки. Мама и Даша пошли в врачу показывать Дашину щеку и расписываться, что кошка за десять дней не сдохла. Кошка — в первый раз за эти десять дней — среди бела усевшись на полу, наблюдает за строительством. Должно быть, когда смотришь на такую махину снизу, это сильнее впечатляет.

— Наверно, вы заплатили за конструктор кучу денег, — вежливо говорит Алине Мишка.

Алина только собирается что-то сказать, но тут раздается громоподобный стук в двери, и сразу же в замке поворачивается ключ. Дашка — уже без повязки на щеке, с красным полукруглым шрамом — первая вваливается в дом. Это она стучала, кулачки все еще ходят ходуном, пока она рассекает воздух громким криком:

— Мы зверя, зверя привели! Мама сказала: зачем мы к тебе пойдем, у меня дома еще сынок! Нас дома ждут, так ему сказала мама. У зверя как раз дежурство закончилось!

Мама, смущенная, входит в дом, а вслед за мамой входит — кто это? Черные волосы, грубые, несоразмерные черты лица. Нет белого халата. Только рубашка и джинсы. Это, конечно, вводит в заблуждение. Но только на секунду. А потом его сразу узнаешь.

— Это мой зверь, зверь! — горланит Дашка. — Я вам говорила, что он есть!

— Дядя Сережа! Дядя Сережа! — втолковывает ей мама.

И, обращаясь к дяде Сереже:

— Прости, пожалуйста, ее…

— Ты что, с ума сошла? — отвечает он маме.

А потом говорит Алине:

— Здрасте.

И Мишке говорит:

— Привет!

А мама кричит, как будто здесь глухие:

— Алин, ставь чайник!

— Я, наверно, пойду, — говорит Алина.

И несколько голосов тут же кричат ей:

— С ума сошла?!

Через минуту она расставляет чашки в кухне и бормочет:

— Хотела бы я знать, кто здесь сумасшедший?

Из комнаты доносятся радостные крики.