38.

Проснувшись первым, Алексей будить Марка не стал. Тот, иногда приоткрывая тяжелые веки, видел, что еще не рассвело, но ночевавшие около шоссе машины поочередно выползали на дорогу, словно неуклюжие гусеницы, а потом, стремительно набирая скорость, уходили одна за другой к смутно светлеющему горизонту. Взошло по-зимнему тусклое солнце, и Марк очнулся окончательно. "Вольво" мчался прямо к огромному красному диску, словно к мишени. Леша, надев темные очки, что-то негромко напевал, отстукивая пальцами по баранке незатейливый ритм. - Погода, а? - крикнул он Марку. - Красота! А пейзаж? Средне-русская возвышенность. Возвышенность вспучивалась холмами. Щетки березняка, деревни, жалкие и одновременно милые старые колоколенки и церквушки. Марк вдруг ощутил себя настолько причастным к этой земле, что еще чуть-чуть и навернулась бы слеза. Фу, какая сентиментальность, - укорил он себя. Но тут же и подумал, - ну и что, что в этом плохого? Да, я живу здесь, это моя родина. Так чего же стесняться? Но все равно внутри чувствовалась какая-то неловкость, словно он заглянул туда, куда и заглядывать-то не надо. А надо просто знать, что это есть, и все. В Вязниках остановились перекусить, а потом Алексей погнал фургон так, что они обходили попутные легковые и грузовые машины, как будто те стояли на месте. Под Нижним вдоль дороги с равными интервалами потянулись колодцы, словно домики накрытые одинаковыми крышами, и город открылся сразу в проеме раздернутого, как занавес, горизонта. До этого в Нижнем Новгороде Марк не бывал никогда. Так что на вопрос Алексея, где его лучше высадить, неопределенно махнул рукой. Алексей понял, усмехнулся, приткнул "Вольво" рядом с конечной остановкой троллейбуса. Руки жали крепко, прощались немногословно. Да и что было говорить, встретились - разбежались. Кроме общих фраз ничего не шло на ум. Но Марк поймал себя на том, что смог бы, наверное, проехать с Лешей не одну тысячу километров. Посмотреть страну, чувствуя рядом надежное плечо товарища. Но он отогнал эти мысли так же, как и умиление пейзажем. Не нужно ничего в этом мире кроме твердой уверенности в самом себе, в своих силах, в своем выборе. А остальное - от лукавого. Он попытался все-таки напоследок сунуть Алексею деньги. Тот брезгливо отстранил бумажку, хотел что-то сказать, но в конце концов только хлопнул Марка по плечу и подмигнул воспаленным глазом. Короткое путешествие кончилось, надо было как-то устраиваться дальше одному.

39.

Неизвестно почему Марк решил остановиться в гостинице "Нижегородская". Просто шел и дошел. Сначала, конечно, добрался до центра, прогулялся по улице Свердлова, пообедал, а дальше ноги сами привели. Такие гостиницы есть в любом городе. Их и называют находчиво по тому имени, который носит данный населенный пункт. Типовое пятиэтажное здание торчало на краю обрывистого берега Оки. Отсюда же хорошо видно место слияния Оки с Волгой, мост, красно-белое здание Нижегородской ярмарки. Проходя мимо памятника Горькому, Марк приветственно снял с головы несуществующую шляпу. Кстати, о шляпе, головным убором следует обзавестись - холодно. Номер нашелся без труда. Большой люкс Марк брать не стал, зачем ему две комнаты, сгодится обычный одноместный. Паспорт для прописки предъявить все же пришлось, и Марк подумал, что неплохо было бы выправить себе документ на другое имя. Но к кому обращаться с подобной просьбой? Объяснив, хотя его об этом и не спрашивали, что вещи остались на вокзале, Марк поднялся к себе на третий этаж. Комната как комната, вид на Оку, что уже хорошо, чисто и неуютно. Пахло какими-то лекарствами, но все равно жить можно. А вот надолго ли, неизвестно. В конце концов следует что-то решать. Разницы Нижний это или Самара никакой. Но если приехал сюда, то все же зачем? Что же теперь так и мотаться по стране перекати-полем? Постояв у окна, Марк подумал, что самым правильным сейчас было бы завалиться спать. Вчерашний день и ночь выдались хлопотными. Таких приключений другому на всю жизнь хватит. Но отдыхать днем он пока не научился. Вечная у него эта проблема, что в детском саду, что в пионерском лагере. Другие сопят, как миленькие, а он все лежит - глаза в потолок. Да и сейчас, взрослый уже, а привычки те же. Ладно, следует погулять, сумку купить, шапку какую-нибудь. Деньги есть. Марк проверил наличность. Вытащил из нагрудного кармана толстую пачку долларов. Вместе с проигрышем Портного сумма стала вполне приличной. Меньшую часть переложил в бумажник, остальные, надорвав карман, пропихнул за подкладку. Все равно получалось ненадежно. Будь это рубли, и вовсе было бы непонятно, что с ними делать. Таскать с собой "дипломат"? Только он вышел из гостиницы, повалил крупный снег. Большие мягкие хлопья мигом облепили местами еще не до конца опавшую листву, и деревья разом сгорбились от тяжести. Но одновременно снег принес неясное ощущение праздника и чистоты. Темно-красная стена нижегородского кремля чудилась исторической декорацией, и лишь облупившиеся купола больших церквей не давали полностью уйти в иллюзорный мир. В бесцельных прогулках всегда есть своя прелесть. Москва вдруг представилась далеким и чужим городом. Таким далеким, что все, случившееся с ним там, Марк начал воспринимать отстраненно, как бы со стороны. Джесертеп, Анубис... Все это осталось в другой жизни. В таком расслабленном настроении Марк бродил по центральным улицам, а потом зачем-то съездил на другой берег на вокзал. Потом начался поход по магазинам, где кроме добротной дорожной сумки и кожаной меховой кепки он накупил разнообразной мелочи вроде бритвенных лезвий и зубной пасты, носовых платков и носков. Поймав себя на этом, Марк подумал, что, похоже, он инстинктивно хочет на какое-то время осесть на одном месте. Пришел момент оглядеться. Знакомство с городом завершилось тем, что неожиданно для себя Марк очутился на рынке. Фрукты и на улицах продавали чуть не на каждом углу, но здесь царил свой особенный, базарный мир. К концу дня торговля шла уже вяло. Продавцы-кавказцы скучно перекликались, не отходя от прилавков. Старушки в мясном ряду пытались подешевле купить каких-нибудь косточек, которыми пренебрегли более обеспеченные дневные покупатели. Марк торговаться не любил. Или не умел. Что одно и то же. Он сразу нацелился на крупные красные яблоки, которые лежали горкой перед смуглым с одутловатым лицом и наглым золотым зубом продавцом. Но перед этим он купил еще три желтовато-красных персика и небольшую в засохших серых трещинках дыню. - Полкило яблок, - попросил он. - Зачем полкило? - бурно удивился продавец. - Бери два. - Мне не нужно столько, - ошеломленный таким напором пробормотал Марк. - Почему не нужно, друзей угостишь! - Некого угощать, - рассердился Марк. - Полкило! Кавказец пожал плечами и взвесил четыре яблока. Потянуло почти на килограмм. - Черт с тобой! - Марк протянул долларовую бумажку и стал складывать яблоки в сумку. - А вот этот замени, - потребовал он, увидев оббитый красный бок. - Зачем замени! Хороший яблок, спелый. - Замени! - Марк уперся. - Тогда твой доллар фальшивый, - вдруг заорал продавец неожиданным фальцетом. - Паршивый, фальшивый! - вошел он в раж. Милиционер в форме появился сразу, будто только и ждал крика о помощи. Одной рукой он тут же схватил Марка за локоть, другой принял доллар. - Сейчас разберемся, - пообещал продавцу сержант с угреватым лицом и пронырливым взглядом. - А ты знаешь, - обратился он уже к Марку, - что торговля разрешена только на рубли? - Он говорит, доллар фальшивый, - начал оправдываться тот. - Этого не может быть, в банке менял. - А если фальшивый, то тебе, парень, камера светит. Марк был не готов к такому обороту. Не хватало избавиться от ФСБ, чтобы влипнуть подобно базарному мошеннику. - Сержант, давай договоримся... - попытался он разрешить недоразумение миром. Но на людях сержант договариваться не захотел. Продолжая держать Марка за локоть, он отвел его в каморку, где размещалась рыночная милиция. - Протокол составим в отделении, погоди малость, пока придет продавец. Тут же явился и торжествующий кавказец. "Ну что, съел", - выражал его взгляд. Теперь Марк окончательно понял, что ситуация куда серьезнее, чем ему представлялось вначале. Он еще попробовал незаметно от кавказца сунуть двадцать долларов милиционеру, но наткнулся на каменную неподкупность. Надо было сразу сотню давать, ругал себя Марк, пока его конвоировали мимо прилавков. А если обыщут, что скажу? А вдруг запрос сделают в Питер? Все всплывет. На улице смеркалось. Снега навалило и на тротуары, народ шел оскальзываясь. Марк вдруг почувствовал, как дрогнула рука сержанта, пытавшегося сохранить равновесие. "Давай!" - приказал себе Марк, и, наклонив голову, рванул через дорогу.