Пенелопа улыбнулась, и ее улыбка была искренней.

На следующий день я вышла из хижины до восхода солнца. Волк больше не спал под крышей – он уходил в лес и охотился или занимался еще какими-то волчьими делами. Утром я находила его спящим на крыльце или возле валуна. Наверное, обиделся, что я его за шкирку схватила. Больно было смотреть, как он от меня отдаляется, как будто я теряла частичку себя.

– Я больше не буду злиться, клянусь, – сказала я Пенелопе. – Научи меня.

Ей моя просьба не понравилась, но она все равно согласилась. Видать, решила, что так отплатит мне за биотики и за то, что ногу не пришлось отрезать. Хотя какая мне разница, почему.

Пенелопа вытащила из стены ржавый гвоздь и нацарапала на полу несколько букв. Когда она их писала, я вдруг поняла, что половину помню. В груди затрепетало, щеки порозовели, и я обнаружила, что скалюсь, как идиотка.

Радостно выдала ей буквы аж до середины алфавита, прежде чем запнулась.

Пенелопа растерялась, но потом помогла мне добраться до конца.

– Еще не все потеряно! – с улыбкой заявила она, и я чувствовала, что она права.

Кости в лесу

НОГА ПЕНЕЛОПЫ почти зажила, так что она могла ходить без палки, да и мой нож был готов – теперь он не падал с пальца. Волка я не видела с прошлой ночи, и когда он не появился утром, мне стало ужасно плохо. Мы были готовы двинуться в путь. И хотя уходить не хотелось – я бы лучше осталась и подождала, пока Волк простит меня и вернется, – мне было ясно: пока Пенелопа со мной, он не придет.

Никогда не думала, что придется выбирать между ними, и даже представить не могла, что выберу Пенелопу.

Я научилась читать свое имя, знала, как пишется «Волк», «дерево», «олень» и «Лайон». По словам моей наставницы, скоро мы перейдем к словам посложнее и даже научимся читать целые предложения. У меня в кишках завелся маленький червячок страха, и я никак не могла сосредоточиться на учебе.

Пенелопа уже достаточно окрепла, чтобы дойти до Халвестона, и начала приводить в порядок волосы и одежду. Я ей сказала, что люди в Халвестоне не обратят внимания, если на ней будет пара грязных пятен; даже наоборот, станут таращиться, если ты там такая чистенькая появишься. Когда мы придем в Халвестон, то быстренько побежим в контору, что дает разрешения, а потом я постучусь в дверь к своим родителям. Я не помнила, как они выглядят, но знала: они улыбнутся, когда увидят меня. Они засияют от радости, обнимут крепко-крепко, поцелуют и скажут, что больше никуда меня не отпустят.

Червячок страха поднял голову, когда мы с Пенелопой сделали первый шаг по направлению к городу. Она шла медленно, но не ныла, а я держалась поближе – вдруг упадет. Небо затянуло темными тучами, и начал капать дождь, когда мы подошли к воротам.

– Наверное, они в городе. – Пенелопа говорила тихо и заметно напряглась, когда нас окружила толпа. – Твои родители.

А где им еще быть!.. В БиСи всего не так много больших городов: Халвестон, Долстон и Риджуэй, а на севере так вообще ничего нет, сплошная глухомань.

Я Пенелопе об этом ничего не сказала, просто кивнула, а она посмотрела на меня так, словно я ее не услышала.

Теперь, когда рядом со мной была такая очаровашка, как Пенелопа, Халвестон оказался совсем другим городом. Мужики, которые раньше не обращали на меня внимания, теперь свистели и выкрикивали нам вслед всякие непристойности. Кислолицые бабы косились на нее, словно она собиралась увести у них мужей. Такая девушка, как Пенелопа, в городке вроде Халвестона – что ледяная вода в засуху. Все хотят глотнуть, и никто не намерен делиться. Ее белое платье посерело от грязи, но кому до этого дело. Увидев ее открытые плечи, мужики наперебой предлагали куртки, а заметив повязку на ноге, клялись донести на руках до луны и обратно. Ну и я – коротышка рядом со стройной богиней, да еще с огромным рюкзаком. Судя по улыбкам и подмигиваниям, меня принимали за мула.

– Этот город… – с придыханием сказала Пенелопа, изумленно озираясь по сторонам, словно мы попали в волшебную страну. – Он такой… живой.

– Хватит уже восторгаться, – сказала я ей. – Здесь не так уж все красиво, поверь.

Чем дальше мы шли по улицам, тем сильнее становился дождь. Земля размокла, превратившись в густую подливку, и народ начал натягивать шляпы или прятаться в бары и игорные дома. Туфли Пенелопы, выжившие в бурной реке, постоянно увязали в грязи. В очередной раз потеряв туфельку, она прокляла грозу и сняла вторую.

– Добрый день, мисс, – раздался знакомый голос.

– Добрый день, сэр. – Пенелопа улыбнулась Стенли Билкеру, словно кошка змее.

Этот тощий ублюдок меня даже не узнал.

– Такая красивая женщина не должна мокнуть под дождем, – сказал он, прикрываясь шляпой. – Особенно без соответствующей одежды. Я буду счастлив проводить вас в лучший бутик Халвестона. Ваш мужчина может подождать на улице под навесом. У меня много друзей в городе, которые с радостью дадут скидку прекрасной леди. Если вам негде остановиться, я могу посоветовать одно местечко с чистыми простынями. А пока ваш мужчина занимается своими делами, я с удовольствием пригласил бы вас чего-нибудь выпить.

Пенелопа подняла брови и расхохоталась. Совсем не так, как обычно. Этот смех словно говорил: «Сэр, вы сейчас ляпнули ужасную глупость!»

– О боже, – сказала она, глядя сквозь него. – Боюсь, вы все неправильно поняли. Моя спутница не мужчина, и вы, как вижу, тоже.

Стенли ощетинился, его усы встали дыбом, но Пенелопа продолжала:

– Таких, как вы, можно найти в любом конце этой несчастной страны. Наверняка вы еще и участки продаете! Спорим, ваши разрешения не стоят бумаги, на которой написаны. Вы забираете деньги у мертвых и крадете у живых, торгуя их мечтами.

Вокруг нас стали собираться люди. Стенли покраснел, надул щеки и начал что-то бормотать, однако никто не обратил на него внимания.

Пенелопа шагнула к нему и повысила голос, чтобы все слышали.

– Вы из тех мужчин, что не могут честно зарабатывать на жизнь из-за… – она кивнула на его достоинство, – некоторых дефектов анатомии.

Из-под навеса перед магазином послышались смешки.

– Мисс… – зашипел Стенли, внезапно лишившись голоса.

Я стояла и лыбилась во весь рот. Стенли взглянул на меня и наконец узнал. Его глаза сделались круглыми, как блюдца.

– Ты! – завопил он.

Люди вокруг нас смеялись и подталкивали друг друга локтями. Толпа росла.

– Сэр, – жестко сказала Пенелопа, и все внимание вновь переключилось на нее. – Я не нуждаюсь в ваших услугах.

Жители Халвестона, ухмыляясь, ждали, что теперь будет делать Стенли. Таких людей, как он, опасно выставлять дураками. У них нет тормозов, и если у такого типа есть револьвер, то лучше придержать язык, когда с ним разговариваешь.

Пенелопа взглянула ему прямо в глаза и сказала:

– Свободен!

Навощенные кончики усов задрожали. Я потянулась за ножом, и он заметил мое движение. Я стояла достаточно близко, чтобы выпустить ему кишки прежде, чем он схватится за оружие.

Стенли все понял. Конечно, он ведь мошенник, а не дурак. Он поднял обе руки и поклонился Пенелопе.

– Браво, дамочка! Больше я тебя с твоим песиком не побеспокою. – Он отступил на несколько шагов и добавил: – Вот только Халвестон – город небольшой. Наши пути еще пересекутся.

Стенли нырнул в толпу, чуть не сбив с ног какого-то парня, и исчез.

Я, наконец, прыснула от смеха и обняла Пенелопу за плечи.

– Да ты с тем же успехом могла ему причиндалы отрезать и на серебряной тарелочке подать!

Она улыбнулась.

– А разве делают такие маленькие тарелочки?

– Он не забудет, – сказала я, когда до меня дошло, что мы только что натворили. – Теперь у нас есть враг.

Люди начали расходиться, но одна женщина, одетая в лиловый плащ с золотыми пуговицами, почти не заляпанный грязью, подошла к Пенелопе и пожала ей руку.

– Я столько лет хотела ему все это высказать!