-- Вот теперь пазлы полностью сошлись, -- задумчиво прошептала Ира, грызя последний сухарик. - Значит, Кирилл Лозовой заинтересован, чтобы платный "муж", как можно дольше сидел на шее у Сони и не давал возможности появиться на её небосклоне другим претендентам. А я сразу почувствовала, что весь этот цирк против Максима совсем не так однозначен, как кажется. Вячеслав Юрьевич, а не проще ли было Лозовому ликвидировать Соню, ведь встретить другого мужчину она могла в любой момент.

-- А что бы имел в этом случае Лозовой? Единственное, что передала ему Елена - это право распоряжаться бизнесом до тех пор, пока Софья одинока. Если с ней что-нибудь случится, на наследство есть другие претенденты, например, семья младшего брата Эдгара, который в тот же день выкинет Лозового и из бизнеса, и из дома. Они и так контролируют его финансовые дела, не давая возможности воровать чересчур крупные суммы.

-- А почему же они не просветили Соню об условиях завещания?

-- Они не общаются. За финансами её следят, возможно, именно в надежде, что с ней что-нибудь случится и бизнес перейдёт к ним, но признать её равной не торопятся. Да и Лозовому не выгодно убирать Софью. Где он ещё такого работника возьмёт. Сонечка переняла от отца хватку, сделавшую её настоящей акулой бизнеса, при этом акулой очаровательной, милой, доброй, понимающей, но в любой момент способной ласково откусить хвост любому, кто излишне ошибётся. Да и фамилия Сони даёт ей гораздо больше возможности войти в мир искусства, чем фамилия Лозового. Он, конечно, возлагает большие надежды на Агату, но насколько я помню эту девочку, вряд ли с подобным темпераментом ей светит большая карьера. Всё-таки великие дела вершатся в тишине.

Игорь тоскливо смотрел на быстро заполняющуюся сумку и, время от времени, картинно смахивал одинокую слезу с пухлой щёчки. В то, что сладкую кормушку придётся покинуть навсегда, до сих пор не верилось и мужчина применял один метод давления за другим, искренне веря, что ещё минута, ещё пару секунд и не выдержит доброе сердце Сонечки и он снова получит тот шанс, который так глупо профукал. Кто же знал, что именно Софья является владелицей сети картинных галерей, разбросанных по всему миру и ему всего то и надо было, поставить штамп в паспорте и наслаждаться покоем всю оставшуюся жизнь, а не выпрашивать жалкие копейки у Лозового. Ну, ничего, Соня понервничает и отойдёт. Не первый раз.

-- Сонечка, -- жалобно заскулил мужчина, театрально поднимая глаза на сидевшую в кресле женщину, -- почему ты никогда не говорила, что хочешь выйти замуж. Я бы тебя на руках до ЗАГСа нёс. Я бы тебя...

-- Игорь, -- резко перебила причитания бывшего гражданского мужа Софья, -- я тебе говорила об этом не один раз. И про замужество, и про ребёнка...

-- Завтра же распишемся, -- повалился на колени мужчина, -- а ребёнка твоего я усыновлю. Ну сама подумай, дорогая, какой муж из этого мальчика. Ему мама нужна, а не жена. Разве он сможет любить тебя так, как я.

Соня сидела, свернувшись калачиком в мягком кресле и прислушивалась к собственным ощущениям. Вчера гинеколог, пряча в карман халата приятно шуршащую купюру, улыбаясь заверил женщину, что со дня на день она сможет ощутить первые движения своего ребёнка. И вот сегодня, сопровождающие её всё утро странные ощущения, не давали возможности сосредоточится на происходящем. Словно лёгкие мыльные пузыри, бьющиеся о стенки живота, будоражили сознание вопросом, так и оставшимся без ответа: это малыш её поддерживает или утренний кофе оказался не совсем свежим. Хотелось, как можно скорее выпроводить Игоря, забыть неприятный разговор с Кириллом, злые слова Агаты, хотелось остаться наедине со своим ребёнком, так вовремя постучавшим в её сердце, дождаться, вернувшегося в университет, Максима и начать новую жизнь. И безразлично, что там говорит Игорь. Что Максиму нужна мама? Много он понимает, что кому нужно. Это раньше он мог убедить её, что тридцать два года - это зрелый возраст, что при её росте метр шестьдесят восемь надо весить максимум шестьдесят пять килограмм, что её личная жизнь - это решение его проблем, усовершенствование его жизни, выполнение его желаний, но вот появился Макс и оказалось, что хохотать и прыгать в кровати можно и после тридцати, что лишние килограммы чудесно вписываются в её изгибы, а просыпаться и получать полные любви письма и букетики лесных колокольчиков - это самое чудесное начало утра. Нужна ли Максиму мама? Да ради бога. Её сердца хватит, чтобы стать любимому человеку и женой, и мамой, и подругой. Несколько недель назад Соня и Максим подали заявление в ЗАГС и новая жизнь, словно катящийся с горы снежный ком, захватывала и уносила всё дальше и дальше от прошлого.

-- Соня, -- снова вывел её из задумчивости обволакивающий голос Игоря, -- в твоём возрасте уже стыдно совершать глупости. Ну посмотри на себя в зеркало, подумай, что скажут люди, вернись, в конце концов на землю. Погуляла и хватит. Завтра же отнесём заявление в ЗАГС и всё будет, как раньше.

Соня удивлённо подняла глаза, неужели она не сказала Игорю о том, что через две недели у неё свадьба. Этот факт так рассмешил женщину, что хохот, замешанный на прозрачных слезах счастья, буквально взорвал небольшое помещение.

На шум из ванной вылетела Наташа и окинув пару испуганным взглядом, громко спросила:

-- Там шампунь против перхоти, это ваш?

-- Наташа, -- успокаиваясь, произнесла Соня, -- ты не обязана собирать вещи Игоря. Он сам в состоянии это сделать.

-- Ну уж нет, -- буркнула девушка, бросая красноречивый взгляд на поникшего мужчину, -- сама всё соберу, чтобы потом не говорил, что что-то забыл. Лично проверю, чтобы даже шампуня против перхоти от него не осталось.

-- Дура, -- зло бросил Игорь, расправляя плечи.

Поняв, что этот этап его жизни закончился, мужчина, зло подхватив переполненную сумку, направился к выходу.

-- Шампунь забери, -- закричала Наташа, бросаясь вслед за ушедшим. - И адрес оставь, куда манатки отправить.

Откинув голову на спинку кресла, Соня с удовольствием наблюдала за носящейся по комнатам Наташей, понимая, что только что закрылась не только дверь за Игорем, закрылась дверь разделяющая её с прошлым.

(год спустя)

В оглушающей тишине комнаты затрезвонил сотовый телефон и Максим, в неосознанном порыве, схватил аппарат и засунул его под нагретое тяжёлым одеялом тело. Соня, причмокнув губами, перевернулась на другой бок, а маленькая Ядвига недовольно сморщила лобик. Телефон продолжал приглушённо звенеть и поняв, что на другом конце связи без боя не сдадутся, Максим, не открывая глаз, встал и вышел из комнаты.

-- Ну и? Кому не спиться?

-- Максик, дрыхнешь, чтоли? А чего голос такой опухший?

-- Гузелька, шалапутка, -- радостно улыбнулся мужчина, окончательно просыпаясь. - Чего трезвонишь ни свет, ни заря?

-- Какая "ни заря"? - возмутилась собеседница. - Солнышко уже и двери, и окна выломало, а вы всё спите. Глянь на часы, одиннадцать.

-- Действительно, -- удивился Максим и радостно добавил: -- А у нас зубки режутся.

-- Так вы у дантиста? А я думаю, чего ты шипишь.

-- Какой дантист? Нам ещё делать нечего у дантиста. Просто, когда у детей зубки режутся, они становятся очень неспокойными, это больно, наверное. Так что мы уже две ночи спим по очереди. У вас-то как дела?

-- Всё нормально. У тебя папец-молодец время есть на почирикать или твоя очередь люлю качать?

-- Не знаю сколько времени мне выделит Ядвига Максимовна, но пока спит, могу поболтать.

-- Тогда начну всё по порядку. Бабушка и дедушка Ильки, собрав всю свою гоп-компанию, улетели на юг, точнее на Кипр и уже больше года носа сюда не показывают. Тимура, при всей своей сволочности, всё-таки устроили в универ, как обещали. Он теперь "господин профессор", бороду отпустил, животик, очочки нацепил и портит студентам вольницу. Но мы к нему раз в месяц обязательно наведываемся, на землю спускаем. Он, как нас увидит, сразу очочки стыдливо в карман прячет, животик втягивает, и студенты на недельку получают самого лучшего препода, потом его опять заносит.