У республиканцев ни возможностей, ни резервов для этого не было. Потери и истощенно после каждого прорыва не могли быть ими ни пополнены, ни восстановлены. Поэтому условия в Испании были существенно иные и тем отличались от положения союзников на французском театре в 1918 году.

Последовательные прорывы противника приводили к распылению и без того слабых резервов республиканцев и потому имели успех.

Когда же Каталония была изолирована от центральной Испании, возможность маневра резервами в стратегическом масштабе вовсе отпала. В итого резервы сохранили лишь местное значение, скоро втягивались в бои на своем направлении и, наконец, стали вовсе иссякать.

После этого вторжение в оборонительную полосу и ее тактический прорыв не требовали н сущности его оперативного развития, потому что и без того прорыв превращался в дальнейшем в относительно свободное наступательное продвижение, не встречавшее уже новых сил обороны в глубине.

В этих условиях поражение всей глубины обороны вообще теряло свое значение, потому что в значительной степени не было самой глубины. Прорыв разрешался одним тактическим преодолением обороны. Глубокие формы борьбы, как общее подавление и поражение всей глубины обороны, не пытались в Испании осуществить.

Для этого не было и необходимых средств, главным образом крупных танковых соединений, для развития удара в глубину. К тому же в представлении устаревшей военной теории такая операция не вызывалась в Испании условиями необходимости. Надо полагать, что, примененная на дело, она несомненно привела бы к другому развитию войны.

Метод последовательных операций был, разумеется, не показателен для большой современной войны и для прорыва сильной обороны с большими резервами. Это явствует из самих условий войны в Испании, где именно резервов обороны на последнем этапе не было.

В этих условиях усилия количественно ограниченных средств борьбы могли сосредоточиваться в одной линии фронта для непосредственного взаимодействия. Этого было вполне достаточно для решения задачи прорыва. в Испании. Разумеется, когда средства ограничены, их не приходится выделять для самостоятельного применения.

Все новые средства борьбы в Испании применялись на основе тесного, непосредственного взаимодействия.

Авиация эффективно действовала на поле боя, непосредственно поддерживая наземные войска. Самостоятельные действия по важным объектам в тылу имели место, но принесли мало положительных результатов.

В конце 1936 года Франко в течение 52 дней посылал 30 раз по 20 - 50 бомбардировщиков на Мадрид, чтобы сломить сопротивление республиканцев. Самолеты сбрасывали каждый раз около 50 т ВВ. Цель, однако, не была достигнута. Мадрид и Барселона, несмотря на систематические нападения с воздуха, держались больше двух лет. В конце войны две железнодорожные линии, соединявшие Каталонию с Францией, подвергались ежедневным налетам и продолжали, однако, до конца функционировать. Одноколейная линия из Барселоны в Валенсию работала в течение двух лет, пока на земле не была отрезана противником, прорвавшимся к морю.

Из этих примеров часто делается вывод, что воздушные силы не могут быть решающим фактором в современной войне. При этом, однако, мало учитывают, что в войне в Испании воздушные силы никогда не достигали такой численности, которая позволила бы им решиться на самостоятельные воздушные операции. Ведь на, фронте, в четыре раза большем, чем фронт во Франции в первую мировую войну, авиация в Испании составляла только 12 - 15% численности ВВС, участвовавших на западном фронте в 1918 году.

В отношении перспектив большой современной войны эта авиация составляла едва 10% воздушных сил, которые могли выставить крупные государства Европы.

Скромный опыт Испании является в этом отношении очень мало убедительным.

Разумеется, нельзя было события войны в Испании принимать за доказательство бесполезности и ненужности самостоятельного применения авиации для решения стратегических задач.

Танки применялись в Испании также лишь в непосредственном взаимодействии с пехотой, без всякого отрыва от нее. В первый период войны они использовались обычно малыми группами, а то и вовсе в одиночку. В результате они встречали сосредоточенный огонь, часто выводились из строя и сжигались.

При массовом применении танков в современной войне возможна норма 80 - 100 танков на 1 км фронта. В Испании лишь в редких случаях применялось до 30 танков на 1 км фронта; большею частью было. однако, значительно меньше (15 танков на 1 км фронта). Естественно, что танки нигде не могли быть применены самостоятельно для решения оперативных задач, так как для этого нехватало самостоятельно организованных танковых соединений.

В итого танки в Испании только усиливали пехоту и не могли внести в природу боя ничего качественно нового.

Подлинно современная танковая атака, поддержанная всеми средствами борьбы, не получила в Испании своего осуществления и не могла ее там получить из-за недостатка в необходимом количестве и качестве машин.

Опыт Испании показал в этом отношении скорее очень мало, чем много.

О применении танков в Испании Фуллер выразился: "В целом можно сказать, что в этой войне танковая тактика отсутствовала".

О качестве применявшихся итальянских машин Фуллер писал: "Говоря без всяких преувеличений, применявшийся легкий танк не в состоянии преодолеть препятствия, которые легко берет шотландский пони".

Он назвал этот танк "эффективно движущимся гробом".

Из опыта войны в Испании часто делается тот вывод, что новые средства борьбы лишь обеспечили возможность ведения современной атаки, но ничего не изменили в ее характере и формах.

С точки зрения перспектив большой современной войны и массового применения новых средств борьбы этот вывод был исключительно недальновидным.

В истории войн вообще редки случаи, когда новое боевое средство сразу оказывает решающее влияние на характер борьбы, ибо искусство и умение его применить обычно не рождаются одновременно с его появлением.

Когда новое средство борьбы применяется в ограниченном количестве, оно вообще большей частью создает превратное представление о своих возможностях, и тогда часто теряется перспектива его применения вообще.

Ограниченный масштаб малой войны и "пятачковый" опыт небольших боевых событий чрезвычайно суживают представление и могут направить мысль по очень узкому пути, закрывающему взгляд на перспективы болъшой войны.

На это уже указывал Энгельс, говоря о влиянии малой колониальной войны на умы французских полководцев.

В статье "Возможности и предпосылки войны Священного Союза против Франции в 1852 г." Энгельс писал: "Что касается французов, то они на время даже утеряли нить наполеоновской традиции большой войны благодаря малой войне, которую они вели в Алжире, ..не теряют ли в ней командующие генералы глаза, нужного в условиях большой войны? Несомненен тот факт, что французская кавалерия портится в Алжире. Она теряет свою силу, отучается от удара сомкнутым строем и приучается к системе действий врассыпную, в которой. однако, ее всегда будут превосходить казаки, венгры и поляки. Из генералов Удино скомпрометировал себя у стен Рима, и один лишь Кавеньяк отличился в июньских боях; но все это отнюдь еще не grandes epreuves (крупные испытания)"{6}.

Мы также можем сказать, что война в Испании это "еще не крупные испытания", и вправе спросить, не дала ли она ложного представления о большой современной войне, и не "испортились" ли в Испании танки, т. е. не приучились ли они там действовать отдельными группами врассыпную, вместо того чтобы в оперативно-организованной массе наносить сомкнутые удары в глубину расположения противника.

Война в Испании дала несомненно первый опыт тактического применения новых средств борьбы на полях Европы и приоткрыла первую завесу над современным полем сражения.

Эта война явилась, однако, скорее цехом для технического испытания отдельных видов современного оружия, но отнюдь не была генеральной репетицией большой войны и новых форм борьбы.