— Хосок? Реально? — он спустился к нему и приобнял, тут же извиняясь. — Прости, я весь мокрый… Какими судьбами-то?

— Всё теми же. Дядю перевели в Сеульский универ, и я перевожусь на тамошнюю историческую кафедру. Иными словами, переезжаю обратно. Такое чувство, что этот город меня не отпускает.

— Все дороги ведут к нам, — с улыбкой заметил Чим. — Повезло или нет?

— Хотел бы я знать.

— А, вот ты где, — появляется директор, какой бывает здесь нечасто.

Чимину показалось, что он обращается к нему, но нет. Хосок протягивает ему руку и здоровается.

— Вы уже знакомы? — он хлопает их по плечам. — Тем лучше! Чимин, это наш новый помощник менеджера. Его дядя мой хороший друг, попросил подкинуть ему денежную работёнку да повеселее, а то он совсем не выходит из комнаты.

— Я вообще-то не такую подработку хотел… — признается Хосок с извиняющейся улыбкой.

Чимин переводит безрадостный взгляд с одного на другого. Чтобы приличный Хосок, и так запросто согласился на подобную работу? Зачем ему вдруг? Тем не менее, хватает ума не цеплять прошлое и тихо уйти в раздевалку.

— У меня никаких корыстных целей, Чим, — Хосок заходит и остается наблюдать позади за тем, как на вычищенное только что в душе тело налегает белая рубашка.

Застёгиваясь, Чимин оглядывается через плечо.

— Да? Тогда я рад. Заходи в гости, как будет время, — он пришил дежурную улыбку и, набросив сумку, вышел.

Вероятно, он побаивается того, что их переклинит, и прежние шестерёнки, сойдясь, разворотят весь механизм.

***

Чонгука остановили на пороге. Хосок угрюмо поприветствовал и попросил отдать то, что забыл в последний раз. Передав ему планшет, Чон из вежливости спросил:

— Как ты?

— Бывало и лучше. Ты не занят?

— Вообще-то, я уезжаю…

Устало ухмыльнувшись, Хосок вопреки любым ожиданиям обнимает его, чтобы задержать, и Чонгук не отнимает рук от швов джинсов, не смея прикоснуться в ответ. Всё уже не так.

— Парочку минут посвяти мне, как бывшему, — Хосок поднял тоскливый взгляд. — Можешь?

Смог. Правда, не знал, какой ценой. Через полчаса он мчался на мотоцикле на полной скорости из-за невнятного сообщения Юнги с указанием улицы и дома, покрытых многоточием и случайно набранными символами.

========== 6. system error ==========

Всем силам небесным Юнги не молился еще никогда. Ровно до той минуты, пока его не встретила стена из пятерых замаскированных парней, размахивающих кастетами. Видимо, они пришли по его душу, угрожать и поставить кровавые точки над мыслимыми «и».

— Мин Юнги… — вперед выступил один из шайки. — Нам велено донести до тебя послание.

— Молчание - золото.

— На твоём месте мы бы взяли деньги.

— Но раз ты не захотел…

На этих словах он побежал, что есть мочи, побежал, как олимпийский спринтер, которому факелами тычут в задницу, вперед и только вперед, потому что иного пути не стало. Он хотел срезать путь по диагонали на перекрёстке, но не успел на светофор, пришлось сворачивать в узкий переулок и оббегать огромное офисное здание, в нескольких метрах от которого обещал прорезаться в земле вход в метро. Там бы он смог потеряться гораздо быстрее. Но с нижних ступенек на него почти запрыгнул еще один преследователь. Насилу увернувшись, Юнги дал задний ход и двинул по запустелой аллее.

«Да чтоб я еще раз в ночную вышел…!» — запоздало сокрушается он, дыхание проламывает рёбра, душит усталость. Старость всё-таки не радость.

— Блядский по-отрох!— он прикрылся руками от просвистевшего над головой выстрела: палили из пистолета с глушителем. — Чтоб вас!

Непременно выжить вопреки всему, как заглавный квест на вечер. В бешеном ритме Шуга прочесал с половину квартала, прежде чем понял, что дело плохо настолько, что в одиночку ему не справиться. Жуткое покалывание в боку из-за нехватки кислорода и подгибающиеся ноги еще ничего по сравнению с гнетущим приближением неизвестности.

Погоня натасканных шавок, так и не упустивших из виду, а после последовавших на машине, отогнала его к закрывающейся калитке на территории товарных складов, где вскоре послышался вой собак. Мимоходом взглянув на адресную табличку, Юнги на ходу набрал сообщение и отправил первому попавшемуся в списке (никто другой не справится со спасением лучше, чем Чон Чонгук). Втягивать его не хотелось, но сложившаяся ситуация не предполагала сказочного исхода с чествованием победителей.

Припугнуть, но не убить. Стратегия отца Намджуна дебильна, но действенна. Однако, проверять на собственных боках догадку о возможном перемирии Юнги не торопится: забегает за угол и оборачивается на шум. Банда разговаривает с вяло вытекающим обрюзгшим охранником и пихает ему пачку денег. Всё продается и покупается, ничего удивительного. Пора поспешить. Пропитавшись надвигающимся пиздецом, как никогда остро, Шуга взял пирамиду пластиковых стульев, покоившуюся поблизости, и, сбив с двери замок, уверенно вломился внутрь плохо освещенной прохлады.

Четыре стены - есть самодельная ловушка, но назад пути нет. Возможно, местная охрана посчитает Юнги за грабителя, но и им доверять после увиденной взятки точно нельзя.

Коридор закончился дверью, после которой на Юнги пал свет двухъярусного огромного пространства, заставленного коробками от мала до велика. Что ж, в здешних картонных джунглях есть надежда потянуть время и поиграть в догонялки.

— Найти его! Живо! Кто нас еще наймет, когда узнают, что мы какого-то придурка поймать за яйца не можем?!

Пригнувшись, Юнги успешно перебегал между стеллажами, пока не услышал голоса со всех сторон. Его окружали не видя. Он всерьез растерялся, представляя, как его вмазывают в пол, вычищенный до блеска какой-нибудь уборщицей, но вдруг его тело, подобно пушинке сносится чьей-то мощной рукой и вталкивается в узкую кладовую-шкаф, где под ногами хрустят пакеты с губками и до мыльных пузырей в носу пахнет порошком. Попробовав шевельнуться, Шуга ощутил локтями углы помещения и прочувствовал катастрофическую близость, вписавшиеся в грудь мышцы, рельефы и ощутимое горячее давление.

— Дорогой, где ты был? — копошится Юнги, фыркая. — Бегал?

— Ты еще шутить успеваешь?! — не то испугался, не то восхитился Чонгук и, сдвинув щеколду, закрыл ему рот ладонью.

Чонгуку удалось перелезть через забор и зайти в ту же дверь, что взломал Юнги, миновать преследователей и вычислить, где носит хёна-приключенца. Вообще, пока он ехал, больное воображение рисовало ему какие угодно ужасные картины вроде расчлененки, раздолбанной челюсти и луж крови, но с Юнги всё в порядке, только дыхание чересчур громкое. И сам он маленький. И ноги… У него такие худые ноги! Чонгук не понимает, что в них особенного, славного. В нём целиком, непостижимо прекрасном и сумасшедшем растамане. Он шепчет ему быть потише и успокоиться, пока шумят совсем рядом и складывают многоэтажный мат.

— Как мы могли его упустить?! Сука! Обыщите всё еще раз, потрясите охранника!

В темноте Чонгук практически видит, как у хёна от возмущения завязались узлом брови. Но что поделать, если благородный акт спасения невозможен без некоторых жертв? Увлажняя выдохами ладонь Чонгука, Шуга довольно скоро приходит к выводу, что ему в живот врезается внушительная твердь, природу которой ни с чем не спутаешь. В панике Юнги округлил глаза и беспомощно дернулся. Накатили ощущения, кипятящие весь низ живота, а в кромешной темноте крошащие вдребезги каждый миллиметр косточек.

— Чон Чонгук. Тебя слишком много… — Шуга теряет дар речи. — Эй…

Вероятно, они посмотрели друг другу в глаза, но ничего не разглядели, ошпарились током. С таким привычно ласковым младшим происходят странные вещи, он вздрагивает и обвивает Юнги за талию, опускает ладони и подсаживает его к себе на бёдра, а тот не может не то что закричать, а даже ударить: так ничтожно мало места для манёвра.

Возбуждаться в такие рисковые моменты - дичь какая-то. Кто-то из них спятил. Тем не менее, Чонгук безмолвно толкается Юнги в пах и без спросу вгрызается в плечо, а Юнги подставляет ему шею, скоропостижно утопая в нахлынувшем жаре. И его тело перестает платить страхом за удовольствия, он не возвращается мыслями в прошлое, потому что настоящее едва слышно взывает к нему: «Хён, хё-ён», и прикусывает подбородок, так и не добравшись до приоткрытого рта.