-Чёрт, снова температура, -градусник действительно показывал приличную цифру, нужно было пойти в кухню, выпить антибиотики, но заставить себя это сделать было невозможно. Даже любимый кот не спасал. Он служил лишь утешением, лёгким и быстрым, коего хватала на ничтожные три минуты.
Через несколько дней, когда юноша поправился, его встречали чуть ли не с распростёртыми объятиями. Потому что без Влада было реально скучно, никто не подколит тупую училку, никто не подерётся с Романом на перемене, никто не… Но он заметил нечто странное поведение в атмосфере класса.
-Ребята, сейчас будет небольшой классный час, -сделала неожиданное объявление классная руководительница, вставая с учительского места. В руках она теребила ручку, поскольку волновалась. Нужно сейчас провести серьёзную беседу. Владислав огляделся — никто не понимал, что же сейчас будет. Ну, наверное, снова о экзаменах будут разговаривать.
-Итак, вы уже взрослые и прекрасно знаете, что такое суицид… Сегодняшний урок будет посвящен именно этому. Я не призываю к этому, а наоборот — отталкиваю. Вы в курсе, что этот поступок — удел слабых по натуре, кто не смог справиться со своими проблемами самостоятельно, -учитель делала паузы, словно делила на абзацы, -порой кажется, что мы уже не можем найти другого пути, допустим, вы не ладите с родителями, у вас плохие оценки в школе, поругались с парнем или девушкой…-все начали шептаться и понимать, к чему ведёт учительница. Владислав пока не догонял, осмотрелся снова вокруг. Напряжение некое повисло. Рома вообще чуть ли с сума не сходил, не знал, куда девать себя, словно с минуты на минуту заплачет, как дитя.
-…как я уже сказала, вы можете всегда обратиться к учителям или поговорить с родителями, чтобы решить эту проблему, ведь мы всегда поможем.
-Костя… Костя…-повторял Рома, тихо, чтобы не слышала учительница, но так, что слышали остальные. В одном ухе у него был наушник, но он был незаметен ни для кого, спрятан под рубашкой.
-Суицид — не выход…-продолжала учитель.
-Костик, не умирай, сука ты такая… -на месте качался взад-вперёд Виленский, будто действительно шило в одном месте. Ну, все об этом прекрасно догадывались.
Владиславу стало очень страшно. Сразу же заболела голова, болезненно отдавая то в затылок, то в левый висок. Чуть глаз дёргаться не начал. Теперь он тоже не знал, куда девать себя. Хотелось сбежать с урока, чтобы не слушать ни учителя, ни Рому, потому что не хотелось узнавать горькой правды.
По окончанию урока все разошлись по своим делам, пожимая плечами и не догадываясь, почему учитель вдруг завела тему про суицид. Она сжимала голубой платочек в руках, нервно кусала губы, словно хотела заплакать, но старалась как-то предотвратить это. Влад проводил её взглядом, пока выходила из класса. Подошёл к Роману, который сидел весь напуганный и уже без наушника. Он нервно щёлкал пальцами, смотрел в никуда мёртвым взглядом.
-Что случилось? Где Костя? -растерянно спрашивал Влад, и Виленскому показалось, что это единственный раз, когда он видит своего одноклассника таким встревоженным и напуганным. Он упёрся руками о стол, собирая их в кулак. В глазах можно было прочитать миллион эмоций, чувств, все они были негативными. То ли злыми, то ли испуганными.
-В больнице… -выдавил единственное Роман, нервно сглатывая ком во рту. Холодный пот по спине пробежался, самому было страшно за друга. Но он был в курсе всех событий ещё днями раннее…
-Диктуй адрес, -что-то мешало словам чётко выговариваться. Влад чувствовал, как его глаза становятся постепенно влажными, но сейчас было не до стереотипов. Важно другое —
успеть. Он постарался запомнить адрес, который дал ему Роман. Несколько раз прокручивал его у себя в голове. До сих пор не верил, что Костя с собой что-то сделал. Интересно, жив ли он вообще? Было очень страшно. Влад быстро накинул на себя пальто, даже не застёгивая. Ему было всё равно, пускай хоть сто раз заново заболеет. Накинул рюкзак через плечо, рванул из класса, лишь дверь покачивалась из стороны в сторону. В классе остался один Рома.
-Как же ты мог сожрать это, идиот?
====== 22 Глава. ======
Полностью белоснежная улица на удивление была пустой и безлюдной, а может, так казалось только юноше, который бежал и не видел практически ничего у себя на пути. У него была лишь одна единственная цель. Не слышал звуки машин, не смотрел на светофоры, просто бежал. Холодный ветер дул прямо в лицо, добираясь до самых укромных мест, не прикрытых и не защищённых. Пропуская мимолётно улицы и рекламные щитки на наружных стенках автобусов, Влад успел сесть в один, что должен довезти его прямо до больницы. Дыхание было сбивчиво, тяжёлое. Он пытался его нормализовать, но это было довольно сложно сделать сразу, когда на улице холодно, и ты уже успел надышаться этим морозным воздухом. За запотевшими окнами ничего не было видно, а люди, такие же одинокие или равнодушные, наблюдали за встревоженным юношей. Сам он был нахмурен, до сих пор не отходя от испуга. Тяжёлый портфель упал на колени, позже из него вытащили бумажку и ручку. Владислав, как можно удобнее прикладывая листок к портфелю, начинал писать извинения и свои самые тёплые, искренние слова для Кости. Рука его дёргалась, пальцы дрожали, потому и почерк выходил довольно несуразный, размашистый. Да ещё и с нашими-то дорогами! Дописав, он отложил в правый карман сложенный на несколько частей листок. Пока ещё нельзя облегченно выдыхать. Он писал для того, если увидит парня, растеряется и забудет, что хотел сказать. Если, конечно, у него будет такая возможность. Казалось, что автобус специально так медленно едет, используя нервы Влада как игральную доску.
-Неужели, -заплатил за проезд, ловко спустился по выдвижным ступенькам и побежал в сторону белого здания с большими окнами. Перед тем центральным входом в больницу, располагался небольшой сад с четырьмя лавочками напротив друг друга. Длинная кирпичная аллея, проложенная вдоль больших чёрных фонарей, украшенных искусственными цветами в плетёных корзинках. Спинки у лавочек тоже были чёрными, изогнутые, самых разных узоров и форм. Но парню было всё равно, шёл лишь снег, он не мешал, возвращал к жизни, освежал мысли своими холодными посланниками — снежинками.
-Извините, -не успевает закрыться одна дверь, как в другую уже врывается Влад. Он успел остановить девушку, которая работает в регистратуре, записывает всю информацию и решает, когда у человека запись и приём. Врач остановилась, обратно накидывая белый халат.
-Да? У вас запись? -внимательно стала осматривать запыхавшегося Влада, тот помотал головой, на одном выдохе спросил:
-Зарегистрирован ли Константин Радченко? В какой он палате? -упирается о полукруглый стол руками, старается отдышаться. Дыхание потихоньку стало приходить в норму, щёки постепенно придавали привычный бледный оттенок.
-Не скажу сейчас, минутку, -девушка видит, как юноша торопился, поняла, что это важно, поэтому решила тоже ускорить темп своей работы. Открыла последний журнал, где записывались все поступившие за неделю. Листала записи, искала глазами инициалы девятиклассника, -вот, двести двадцать первая палата, второй этаж.
-Спасибо, -и снова будто ветер прошёлся.
-Кто вы ему? -кричит девушка вслед, ей нужно было это знать, ведь отвечать именно ей, поскольку допустила ко входу.
-Брат, -сначала хотел сказать «парень», но вовремя запнулся.
Хотя, если бы он не торопился, он шёл примерно также. Перед тем, как войти в больницу, надел ещё бахилы. Поэтому можно было легко поскользнуться. Верхнюю одежду он оставил в гардеробной, накидывая на плечи белый халат для тех, кто приходит навестить больных. Глазами перебирал все цифры, они перепутались в голове, перемешались.
Наконец найдя нужную палату, он даже не стучался, не раздумывал, просто повернул округлённую медную ручку и захлопнул, уже войдя. Его глаза не хотели ничего видеть у себя впереди, вдруг Костя лежит под капельницей или хуже того — без сознания, но лучшим выбором было взглянуть. Палата была белая, полы как кафель в ванной, стены голубоватые. Шторы были практически прозрачные, но еле пропускали солнечные лучи, что странно. За окном бушевал мороз, метель, так что Влад вовремя пришёл. Горел свет, совсем резало глаза. В палате Костя лежал один. Кровать была довольно вместительная, удобная, можно было завалиться и больше никогда не просыпаться.
