— Сейчас спущусь, папа.

Неожиданно осознав, что не переодевалась со вчерашнего вечера, Реджина стянула фиолетовое платье и подошла к большому зеркалу. Вылив на руку пару капель лосьона, провела ладонями по нагому телу, освежая, придавая себе сил. Расчесала волосы, заколов их на затылке, спустив на уши пару прядей.

Она надела мягкое синее платье. Бархат приятно облегал тело создавая ощущение второй кожи. Не было тяжелых камней, иногда царапающих плечи и грудь, не было пышных тучных юбок, от тяжести которых болела спина. Только тонкая линия кружева на плечах и чертовски вульгарный вырез на спине. Вспомнив о своем не боевом ранении, Реджина развернулась, чтобы посмотреть: видны ли еще порезы? Только белые полоски, шрамы — заметно, но неважно. Никто и не обратит внимание.

— Реджина, дорогая, почему так долго? Я умираю от голода.

— Приятного аппетита, папа, — Королева поцеловала отца в щеку, а затем села рядом, во главе стола. В отличие от принца, ей есть совсем не хотелось, но, чтобы не тревожить старика, она отрезала себе пару кусочков птицы и выпила бокал вина.

Генри тайком поглядывал за ней, подмечая любимые изменения в поведении дочери, но она заметила это прежде, чем позволила истинным чувствам отразиться на лице, тем более, когда в зал вошел Гуд.

— Ваше Величество, — почтительно начал Робин, не обращая внимание на непонимающие взгляды присутствующих.

— Для тебя мой дворец — живой уголок или ты просто решил устроить здесь псарню? — большой белый кувас спокойно шел рядом с лучником, — выгуливать будешь сам, — пренебрежительным тоном добавила она, притворившись что снова увлечена трапезой.

— Это теперь твой пес…

— Если это мой подарок на 10-летие, то ты немного опоздал.

— Помолчи и послушай.

Реджина замолчала, в шоке уставившись на лучника

— Если… тот, кто желает тебе зла так легко может отправить убийцу в замок — значит, он так же просто может отравить твою пищу. Теперь всегда давай псу попробовать то, что будешь есть.Так безопаснее.

— Это называется паранойя, Робин, — она немного взволновано смотрела на него. Забота лучника была чертовски приятна, пусть и выглядело это, как простое служебное обязательство.

— Это называется предосторожность… Реджина, — мягко произнес ее имя, не разрывая зрительного контакта.

— Пап, я оставлю тебя?

— Конечно, милая, я сам сейчас собирался вернуться в комнату, — оба поднялись из-за стола, — зайдешь ко мне вечером?

— Обязательно, — наблюдавший за ними лучник улыбнулся. Нежность их общения была ему непривычна, просто потому, что он никогда не видел Реджину такой. В последний месяц она резко изменилась, добавив к его представлениям пару новых образов.

— Зачем ты это делаешь? — тихо начала она, когда они остались одни.

— Что делаю? Переживаю за тебя? Забочусь? — немного громче спросил Гуд.

— Я не прошу тебя о заботе. Я справлюсь сама, — она развернулась к нему спиной в очередной раз избегая понимающего взгляда, — не нужно опекать меня, словно младенца. От того, что ты постоянно рискуешь собой, я не буду в безопасности. Мне придется спасать твою жизнь. Снова, — она крепче обняла себя, сожалея теперь о выборе одежды — по открытой спине пробежали мурашки, — я устала волноваться за тебя.

Она развернулась и, о боже, Робин стоял прямо за ней, она даже не почувствовала его близости. Сделала шаг назад, не позволяя слабости брать вверх. Она все еще королева. Он все еще вор.

— Ты волнуешься за меня, — улыбается, словив это признание. Чертовски рад этому, ведь теперь у Робина есть прекрасный повод допытывать ее.

— Да, — не стала отказываться от своих слов, но мысленно перебрала уже много колкостей, чтобы не проигрывать совсем без боя, — иначе меня обвинят в смерти великого Робин Гуда. Женушка твоя, наверное, еще и проклянет.

Внезапная хмурость на его лице ошарашила ее. Это было… очень странно. Робин зло посмотрел поверх плеча, а затем попытался снова сконцентрироваться на ее глазах.

— Знакомься, это твой новый питомец Бурбон

— Ты назвал пса в честь выпивки? — с укором произнесла она, присаживаясь возле собаки.

— В честь лучшей выпивки, — улыбнулся Робин, склонив голову в сторону.

Он не отрывал взгляда от ее лица: задумчивого… красивого. Наблюдение за ней приносило удовольствие, особенно, если это незаметно.

— У него было имя, когда я его… нашел.

Реджина лукаво улыбнулась и, сощурив глаза, произнесла

— Не говори мне, что ты украл его.

— Не скажу.

— Но ты украл его? — не сдавалась она, поднявшись и подойдя к Гуду, пес последовал за ней.

— Ты же просила не говорить, — хитро улыбнулся разбойник, гладя подошедшего Бурбона.

— Нужно вернуть его хозяевам, — серьезно произнесла она, — тем более, что ты не просто украл, ты собираешься сделать из животного подопытного. Что если он умрет?

— Лучше, если умрешь ты?

То, как прозвучали эти слова заставили ее сжаться, словно от холода, обнять себя руками и отвернуться от Робина Гуда, дабы не показать слабость, которой теперь в ней было достаточно.

В появившейся тишине разбойник мог точно слышать тяжелое дыхание правительницы. Глубокий вдох — длинный выдох.

— Мне страшно, — сдалась.

— Мне тоже… я боюсь за тебя, Реджина.

— Ох, Робин… — руки лучника сжали ее плечи, голая спина чувствовала тепло мужского тела, находившегося так близко, она опустила голову, сдерживаясь из последних сил. Нельзя плакать. Нельзя, Реджина.

Чертовски трудно быть сильной, когда прямо за спиной стоит человек, с которым не нужно притворяться Злой, когда он готов бороться за вас обоих. Чертовски трудно сдержаться и не рухнуть на колени, зная, что тебя поднимут. Трудно быть сильной, когда есть тот, кто позволяет чувствовать себя беззащитной.

Трудно быть сильной рядом с Робином, потому что хочется стать слабой и уязвимой, попросить его защиты, зная, что она будет во сто крат сильнее, чем своя собственная.

— Я защищу тебя, обещаю, Реджина. Обещаю.

Обещание защиты — это то, что требует каждая женщина, сначала от молодого человека, затем от мужа, от отца своих детей. Это как испытание, и от того как пройдет его мужчина, зависит решение его избранницы.

Обещание - это что-то важнее, чем просто сказанные в жаре слова. Обещание требует времени.

А времени у них совсем мало.

***

Вечером.

Реджина крепко сжимала кулак, раскрывая, надеясь увидеть магическое пламя - излюбленное оружие, которого она не так давно лишилась

— Ну же.

Ничего не выходило. Очередная попытка заканчивалась уничтожением попавшейся под руку вазы или кувшина, статуэтки и прочих мелочей, стоявших в комнате.

После того как хрустальный сосуд украсил прозрачными осколками пол, Реджина перевела взгляд на встревоженного пса, который поднял голову и теперь внимательно ее разглядывал.

— Что?!

Бурбон поднялся и подбежал к ней. Королева прикрыла глаза, пытаясь хоть немного успокоиться, и ласковые движения животного у ее ног позволили на мгновение забыть о проблеме в виде исчезнувшей магии.

— Прости, что тебе приходится видеть это, — брюнетка присела рядом с собакой, ласково потрепав ее по морде.

Бездумно крутила ошейник на шее Бурбона, смотря сначала на пол, затем на свои руки. Заметив надписи, Реджина отодвинула в сторону шерсть, сложившего голову ей на колени пса, и прочла надпись, вышитую черными нитями. Бурбон Ноттингемский, Графство Ноттингем.

Реджина замерла, на минуту задумавшись, все когда-либо подмеченное ей, упущенное во время более крупных проблем, недосказанности и недомолвки, все это сложилось в целую картинку, которую только сейчас смогла заметить.

Графство Ноттингем. Пару часов езды от Зачарованного Леса.

Под вечер появилась слабость. Жжение в плече было едва заметно, но головная боль была достаточно сильной, чтобы сподвигнуть Гуда лечь сегодня раньше. Позаботившись должным образом об охране королевских покоев, лучник скинул с кровати покрывало и к нему же добавил свою рубашку, до следующего элемента дело так и не дошло.